1. ЗЕМЛЯ ЛЕСНОГО НАРОДА.
Быстрокрыл недаром носил свое имя, а еще он хорошо знал этот путь. Внизу с невероятной скоростью промелькнуло прорезаемое серебристой лентой реки зеленое море леса с возвышающимися то тут, то там над покровом листвы высокими и стройными соснами, а впереди уже возвышались поросшие ельником горы Лесогорья, за которыми величественно высилась Грифонова гора и более низкие пики Северных Гор. Над горами Быстрокрыл поднялся чуть повыше, и, когда они остались позади, перед взорами восседавших на драконьей спине Рэя и Ильмариэль во всей своей красе предстала одна из заповедных долин – Скогендейл и волшебный город Лесного народа. Но сами скоге звали это место Дол-Айлин – Долина Озера, а свой город – Глинерд-Дун.
Прекрасным и удивительным по красоте местом была эта заветная долина. Почти во всю ее ширь раскинуло свои сверкающие прозрачные воды большое озеро Глиммерлин, а окружающие его горы поросли густым смешанным лесом. Берега озера то круто обрывались у самой воды отвесными скалами, то отлого спускались к ней удобными, усыпанными мелкой галькой пляжами. Множество ручьев, стекая по склонам гор, питали и пополняли воды озера, а с востока из него вытекала небольшая, но бурная речушка – Кристалинка. Ее журчащие воды, петляя среди скал, обрушивались потом небольшим водопадом со скалистого уступа за пределами долины и сливались с водами Быстрицы. А ближе к северо-западным берегам Глиммерлина из его вод поднималось несколько поросших лесом островов. И вот на самом большом из них, скалистом острове у северного берега, и стоял дивный город-крепость Людей леса – Глинерд-Дун.
Построенный из белого камня и дерева, с помощью чар и магии, этот древний город был необычайно красив. Он утопал в зелени садов, а его изящные стройные башни и шпили, посеребренные крыши и купола устремлялись ввысь и сверкали на солнце. Разноцветные стекла в стрельчатых окнах, ажурные галереи, удивительное сочетание светлого камня, серебра, стекла и дерева, которое под воздействием чар обретало невероятную долговечность и сохраняло теплые золотистые оттенки, - все это делало чудный город похожим на волшебный мираж. Это впечатление усиливалось еще и тем, что, отражаясь в зеркальных водах озера, город казался парящим между небом и землей.
Кроме чудного города на острове, на других островках, на скалистых и отлогих берегах озера, в глубине леса или у самой воды было разбросано много уютных домиков-коттеджей. И, как и город-крепость, они настолько гармонично вписывались в окружающую их природу этих дивных мест, что казались ее неотъемлемой частью. Некоторые дома были так искусно скрыты ветвями деревьев, увиты плющом или укрыты в живописных скалах, что с первого взгляда их можно было даже и не заметить.
Быстрокрыл летел теперь почти над самым озером и, судя по всему, был очень доволен собой. Ильмариэль сделала широкий жест рукой и радостно воскликнула:
- Смотри – это наша земля!
- Она прекрасна, - ответил Рэй, восхищенным взглядом окидывая окружающий пейзаж. – Но не буду ли я наказан за свое дерзкое вторжение сюда? – спросил он некоторое время спустя.
Ильмариэль улыбнулась и ответила:
- Нет. Ты здесь – желанный гость.
Затем она обратилась к дракону:
- Быстрокрыл, нам туда.
Рэй повернул голову и посмотрел туда, куда указала Ильмариэль.
Вдоль восточного берега озера, выходя откуда-то из леса на южной стороне долины, шла едва заметная тропинка. Она петляла среди деревьев, подходила к самой воде и, огибая озеро, шла вдоль его северных берегов до небольшой пристани, что располагалась прямо напротив города-острова. Но там, где тропинка сворачивала на запад, от нее на север ответвлялась другая тропа. Она шла между деревьями и большими валунами, подходила прямо к узкому проходу между скал и, пройдя сквозь него, вела дальше, через Долину Грифонов, к Волшебной горе. И вот там, у перекрестка двух троп, на берегу озера, в окружении пары берез и пушистой ели, стоял деревянный домик, к которому Ильмариэль и направила Быстрокрыла.
Дракон приземлился на берег, Ильмариэль одним прыжком выскочила из седла на землю и тут же побежала к дверям дома, а Рэй, тоже спешившись, обратился к Быстрокрылу:
- Малыш, я знаю, ты очень хочешь остаться, но тебе надо вернуться в деревню. У меня нехорошее предчувствие, что-то здесь не так… - Рэй чуть помедлил и добавил: - Возвращайся в деревню, позаботься о Бари и Айрис. Скоро в Травиндор приедет твой хозяин. Думаю, ты будешь рад его видеть.
Дракон в ответ кивнул гребенчатой головой, но потом в его золотистых глазах появилось озадаченно-обеспокоенное выражение. Быстрокрылу, несомненно, очень хотелось увидеть своего хозяина и в то же время ему не хотелось покидать и Рэя. А еще он почему-то беспокоился за тех двух маленьких сородичей хозяина, которые никогда не упускали случая хорошенько накормить его, и к которым - как и к Рэю – он уже успел привязаться.
- Пора, - негромко произнес Рэй и хлопнул Быстрокрыла по чешуйчатой шее.
Дракон тихо, как-то жалобно, заурчал, потом все-таки развернулся, взмахнул несколько раз своими огромными перепончатыми крыльями и устремился в небо.
Рэй обернулся и увидел возвращавшуюся к нему Ильмариэль. А за ней шли еще двое скоге при виде которых Рэю, несмотря на охватившую его тревогу, захотелось невольно улыбнуться.
Один из спутников Ильмариэль – здоровенный детина с добродушной физиономией и ярко-рыжей, длинной и взлохмаченной шевелюрой – напоминал чем-то каменную глыбу с зажженным наверху факелом, а другая – изящная, невысокая молодая женщина с тонкими чертами лица и темными волосами – походила на маленькую грациозную кошечку.
- Это Финур и Кайра, - представила своих спутников Ильмариэль.
- Я рад видеть тебя в наших краях, Рэй Урс, - сказал Финур, пожимая Рэю руку. Кайра в знак приветствия очаровательно улыбнулась и слегка поклонилась.
- Я тоже рад этой встрече, - ответил Рэй. – Только жаль, что она произошла при подобных обстоятельствах…
- Да, жаль, - с сожалением произнес Финур, но уже в следующую минуту воскликнул: - Ну что ж, пора переходить к делу!
И с этими словами он сорвал с плеча висевший на украшенном ремне большой рог, поднес его к губам и затрубил.
Гулкий протяжный звук рога, вспугнув с деревьев стайки птиц, прокатился над Дол-Айлином, и в ответ на этот призыв на самой высокой башне Глинерд-Дуна вспыхнул яркий зеленый огонь, а поверхность озера покрылась рябью и заволновалась.
- Почему ты отпустил Быстрокрыла? – спросила Ильмариэль Рэя.
- Там он будет нужнее, - ответил он и пояснил: - Мне кажется, что Бейн сотворил в деревне что-то недоброе. Я хорошо знаю своего деда – он бы ни за что не стал бы помогать этому мерзавцу. Но если он это делает, значит Бейн, наверняка, сделал какое-нибудь зло. Но больше всего мне не нравится эта его уверенность. Хотел бы я знать, что у него на уме, что он задумал?..
- Да, здесь явно что-то не то, - согласилась Ильмариэль. Она полностью разделяла опасения мужа.
- Они идут! – внезапно воскликнула Кайра, указывая в сторону города.
Все обернулись и увидели, как из одной башни стремительно вылетели три дракона, на спинах которых восседало по два всадника. Затем подул ветер, и перед домом Кайры и Финура из туманного облака вышли Валадар с Глейвен.
Отвесив лесным владыкам глубокий поклон, Рэй без особого труда признал в Валадаре колдуна Элиаса Фори. На Рэя смотрело тоже самое смуглое мрачноватое лицо, обрамленное длинными седыми волосами и бородой, которая, в отличие от окладистой элиасовой, была аккуратно подстрижена. На Валадаре была надета темно-зеленая мантия с переливающимся узором, а в руке он сжимал причудливо изогнутый дубовый посох. А вот Глейвен, в ее истинном обличии, Рэй видел впервые, и, как и многие до него, был потрясен ее красотой. Но она, ласково улыбнувшись ему и обняв Ильмариэль, надвинула на лицо капюшон своей серебристой мантии и отступила в сторону.
Снова подул ветер, послышалось громкое драконье урчание, и на берег озера приземлились три малых дракона. Их всадники, в одном из которых Рэй узнал Майла, спешились и подошли к своим королю и королеве. А после этого Валадар обратился к дочери и Рэю и попросил их рассказать обо всем, что произошло.
Скоге слушали молча, и только их помрачневшие и горящие от гнева и возмущения глаза говорили об испытываемых ими чувствах.
- Не понимаю, зачем этому колдуну понадобился Локис? – в недоумении произнес Финур, когда Рэй с Ильмариэль закончили свой рассказ. – Он же ничего не помнит.
Рыжеволосый скоге переглянулся со своей подругой и продолжил:
- Мы с Кайрой все время варим этот напиток забвения, и он всегда действовал безотказно, на всю жизнь.
- Дело здесь не в напитке, а в ином, - мрачно заговорил Валадар. – Зная Бейна, можно вполне догадаться, что уж он-то найдет способ пробудить память Локиса. И я уверен, - владыка взглянул на Рэя, - твоему деду это доставит мало удовольствия. Но, как и тебя, меня больше беспокоит уверенность Бейна в своих силах. Почему он так долго выжидал и только сейчас начал действовать? И что это за «нечто невидимое», что следует за ним?
- Мы знаем, что ему нужно! – воскликнул один из скоге. – Надо немедленно остановить его, не допустить сюда.
- Нет, - твердо сказал Валадар. – Мы будем ждать его здесь.
Король леса обвел взглядом своих подданных и сказал:
- Бейн желает прийти сюда, что ж, пусть приходит – мы будем ждать его. Если Локис верно вспомнит дорогу, то мы очень скоро увидим все его сборище демонов. Они наверняка будут идти вдоль русла Кристалинки и появятся с востока. Мы не будем, пока, предпринимать никаких действий против него: сначала нужно узнать, что за фокусы прячет в рукаве этот негодяй. Помните, - Валадар снова внимательно посмотрел на своих подданных, - этот колдун хоть и человек, но весьма искусен в темных чарах. Он безжалостный убийца, который, не задумываясь, прибегнет к кровопролитию. Нельзя допустить, чтобы земля Дол-Айлина и священного Грифиндейла обагрилась чьей бы то ни было кровью.
Стоявшая в стороне Глейвен при этих словах тяжело вздохнула. Она очень хотела, чтобы слова ее мужа оправдались, но она также знала, что и ее видения всегда сбываются. А это означало, что сегодня кто-то умрет. И это будут не только демоны…
- Бейн ждал, и мы подождем, - говорил тем временем Валадар. – Мы будем наблюдать и ожидать удобного случая, чтобы нанести стремительный и точный удар.
Скоге одобрительно закивали, король леса отдал еще несколько коротких приказов, и все приготовились к приходу незваных гостей.
Ждать пришлось недолго. Не прошло и двадцати минут, как из-за деревьев на восточной стороне долины на берег озера, там, где из него вытекала Кристалинка, медленно выехал воздушный катер Бейна. Следом за ним шли олтарсы, а в воздухе плыло нечто странное, что искажало и колебало пространство. На этот раз все олтарсы приняли свой истинный облик, и выглядели такими, какими были на самом деле: серо-чешуйчатые косматые уроды с длинными руками и острыми когтями.
Катер пролетел над тропой вдоль берега всего пару метров, как вдруг неожиданно дернулся и опустился на землю. Скоге не шелохнулись, но на лицах некоторых из них промелькнули улыбки; если Бейн намеревался въехать в их владения как триумфатор на колеснице, то у него ничего не вышло. В Заповедных долинах любая машина – если только она не была создана с помощью белой магии – выходила из строя и не работала.
Колдун выругался, но, что поделаешь, придется идти пешком. С гордым и высокомерным видом Бейн взял под руку дочку, - которая в отличие от него выглядела не столь самоуверенно, - и направился в сторону поджидавших его скоге. По правую руку от колдуна, не отставая от него ни на шаг и держа в руках накрытый тканью ящик, шел Тар, а немного позади, подталкивая в спину Локиса, топал второй ухайдак и олтарсы. На расстоянии пятнадцати шагов от скоге Бейн остановился и сделал знак своим подручным; те тоже встали. На берегу озера повисла зловещая тишина.
1. ЗАЛОЖНИК.
Хозяева Дол-Айлина молча смотрели на незваных гостей. Бейн же был немного раздосадован, хотя внешне никак этого не показывал. О, он конечно и не надеялся, что его приход останется незамеченным, но все же… Встретится вот так сразу с таким сильным противником… Ну, что ж, вот как раз для такого случая, у него и была припасена пара сюрпризов…
- Дорогая, - громко заговорил Бейн, обращаясь к дочери и окидывая взглядом стоящих перед ним скоге, - посмотри, какая честь нам оказана – нас встречает высший свет Скогендейла!
Люди леса, казалось, не слышали этих слов колдуна, а тот, снова бросив на них короткий взгляд, заметил:
- Только, видишь ли, похоже, здесь не очень рады нашему визиту.
Стоявший слева от Бейна Локис в ответ на это замечание проворчал себе под нос что-то насчет незваных гостей, но колдун услышал его.
- А-а, - протянул он, поворачиваясь к старику. – А вот и наш славный проводник, что так хорошо припомнил сюда дорогу. Правда, у нас с этим возникли некоторые трудности, - продолжал с ухмылкой говорить Бейн, - но, в конце концов, мы все быстро уладили, не так ли?
Локис в ответ прожег колдуна презрительным и ненавидящим взглядом, а тот с самодовольным видом продолжал вещать дальше:
- Ты хорошо мне послужил, и за это я подарю тебе сейчас жизнь. Я умею быть милосердным и благодарным.
- В гробу я видал твою благодарность, мерзавец, - угрюмо ответил Локис.
Бейн на это лишь осклабился еще шире и сделал знак сторожившему лесничего ухайдаку. Зеленокожий громила с такой силой толкнул своего пленника в сторону скоге, что тот едва не упал. Кое-как сохранив равновесие, Локис выпрямился, расправил плечи и, не оглядываясь назад, подошел к скоге.
- С тобой все в порядке? – спросил его Рэй, когда, обняв деда, стал разрезать ножом стягивающие его запястья веревки.
- Да, - ответил Локис, потирая затекшие кисти рук. Затем он повернулся к Валадару и с поклоном произнес: - Прости меня, владыка, но я не мог поступить иначе. Этот негодяй захватил в плен двух детей ульфингов и оставил с ними своего слугу. Он хоть и полное ничтожество, но, кто знает, что может взбрести ему в голову.
Король леса, не спуская глаз с Бейна и его своры, кивнул и негромко ответил:
- Ты ни в чем не виноват, ты сделал все, как должно. За детей не волнуйся – Власта вызвала в деревню стражей-хранителей.
Услыхав это известие, Локис почувствовал некоторое облегчение; что ж, за ребятишек можно было не волноваться – стражи не допустят, чтобы с ними что-нибудь случилось. А вот за Рэя с Ильмариэль старик лесничий по-прежнему очень тревожился. Ему было бы гораздо спокойнее, если бы они находились как можно дальше отсюда.
А тем временем Бейн, который безуспешно пытался расслышать, о чем говорит Валадар, собрался было снова произнести в адрес скоге нечто высокопарное, как вдруг Мелисса ткнула папашу локтем в бок и рассержено прошипела:
- Кончай заливать, пора убираться отсюда. Мне здесь не нравится.
В отличие от пребывающего в приподнятом настроении отца, настроение самой Мелиссы было хуже некуда. Она чувствовала себя отвратительно: в ее душе поселились сомнения и неуверенность, в нее стал вползать отвратительный, вызывающий противную дрожь и холодок страх. Все это началось тогда, когда папаша притащил ее в то сырое место, где его ждали олтарсы, и вызвал эту гадость, что теперь неотступно следует за ними и жутко действует на нервы. Но хуже всего стало тогда, когда Мелисса увидела заповедную долину. При виде ее красоты, волшебного города-крепости на острове; при виде скоге, которых она впервые видела в их истинном обличии, увидев Рэя и Ильмариэль, страх стиснул душу дочери колдуна еще сильнее. Она испытывала острую неприязнь и ненависть ко всему, что заставляло ее чувствовать эту отвратительную, предательскую дрожь, неуверенность и беспомощность – это унижало ее. Для Мелиссы было невыносимо осознавать, что она – дочь колдуна – не обладает ни малейшими колдовскими способностями. В окружении демонов и скоге-чародеев она чувствовала себя ничтожеством – она завидовала и ненавидела их.
Вся беда была в том, что Мелисса принадлежала к тем немногим людям, которые, живя в Срединном Мире бок о бок с самыми разными существами, обладающими сверхъестественными способностями, так и не смогли найти с ними общий язык или свое место. Это происходило не потому, что эти люди были бесталанны или ни на что не способны, а потому, что, по тем или иным причинам, они желали больше получать и брать, не давая ничего взамен. А ведь с давних пор было известно, что залогом мирного сосуществования столь разных обитателей Срединного Мира – было взаимное доверие и сотрудничество ради общего блага. А Мелисса привыкла все получать и брать; она хотела силы и могущества, хотела почувствовать вкус власти. Это желание грело ей душу и толкало вперед к волшебному источнику. И когда она наконец получит то, чего так жаждет – этот ненавистный страх исчезнет… Те, кого она сейчас боится и ненавидит, склонятся перед ней и будут боятся ЕЁ. И даже ее папаша будет вести себя с ней по-другому, как с ровней…
С некоторых пор Мелисса возненавидела и своего отца. Она не простила ему той грубости и того обжигающего удара молнией. А в последнее время она все чаще и чаще стала замечать, как иногда он бросает на нее снисходительные, презрительные взгляды…
Бейн посмотрел на дочь. Несмотря на то, что она пыталась от него скрыть свои чувства, он видел ее насквозь, но не показывал этого. Пусть думает что хочет, она ему особо не мешает. Пока…
- Ты права, пора нам отправляться, - задумчиво произнес Бейн. Затем он встрепенулся, поднял голову и с нарочитой вежливостью обратился к скоге: - Господа, думаю, нам действительно пора отправляться дальше. Я очень надеюсь, что вы не будете нам препятствовать.
- Ты – глупец, - громко произнес Валадар. – Неужели ты думаешь, что мы будем стоять и спокойно смотреть, как ты и твоя нечисть будете попирать своими ногами священные земли? Путь в Грифиндейл закрыт для тебя. Ты не пройдешь!
В ответ на эти слова Бейн напустил на себя расстроенный вид, покачал головой, вздохнул и с сожалением произнес:
- Ну вот, я так и знал, что возникнут проблемы. Но я предвидел это и поэтому кое о чем позаботился.
- О чем это ты позаботился? – подозрительно спросил Валадар. Ему очень не понравился тон Бейна.
- О пропуске в Грифиндейл, - ответил колдун, улыбаясь.
- И что же это за пропуск? – В голосе лесного короля слышалась угроза.
- Особый и безотказный. Вот он!
И Бейн эффектным жестом сдернул с ящика в руках ухайдака ткань.
На миг все замерли, а потом на лицах скоге, Локиса и Рэя отразились гнев и негодование: их глаза загорелись как угли, руки потянулись к оружию. Даже драконы, что до сих пор мирно сидели на берегу, выгнули шеи, ощетинили костяные гребни и, раскрыв крылья, угрожающе зашипели и заурчали.
Ящик оказался клеткой с толстыми стальными прутьями, внутри которой сидел маленький грифон с серой шерсткой и пестрым оперением. Но, не взирая на свое незавидное положение, малыш не выглядел забитым или испуганным; он спокойно сидел на полу клетки и с интересом смотрел на окружающих.
В воздухе на берегу витали напряжение и скрытая угроза. Драконы, скоге и люди были похожи на затаившегося перед решающим ударом зверя. Для них, как и для большинства обитателей Срединного Мира, грифоны были существами священными. Грифоны хоть и выглядели довольно грозно и внушительно, этот облик скорее отражал их внутреннее величие. Они никогда никому не причиняли вреда; им не дано было права вмешиваться в конфликты или сражаться на чьей бы то ни было стороне. Даже если речь шла об их собственных жизнях. Посланники Света могли лишь учить, наблюдать, предупреждать и помогать добрым советом. А еще они могли творить удивительное волшебство, но на это должны были быть особые причины… Основной же задачей грифонов, было охранять щель-проход в Верхние Миры и наполненное их магией и светом озеро в горе от сил тьмы и зла. Но и здесь дивные создания могли открыто выступить и применить свою силу лишь тогда, когда угроза была совсем близка и реальна, или если она исходила непосредственно из Темных Миров.
Грифоны редко покидали пределы своей долины. Но их дети, которых было очень мало – за сотню лет мог родиться всего один малыш, частенько, из-за свойственного почти всем детям любопытства, заходили довольно далеко от дома в окрестные леса. Им нечего было боятся в заповедных местах под охраной Лесного народа, а зверь или человек не осмелился бы причинить им здесь вреда.
Но на этот раз план Бейна сработал. Пока скоге занимались ловлей и истреблением нечисти, поиском капканов, ловушек и защитой своих владений и Грифиндейла, один излишне любопытный грифончик сумел проскользнуть мимо них и уйти в лес. Это произошло тогда, когда страшные твари были перебиты, и в лесу наступило затишье. Грифончик почувствовал себя в безопасности, ушел от своей долины еще дальше и… попался в лапы замаскированных олтарсов. Бейну, правда, пришлось подождать, пока это случится, но в результате он получил то, чего хотел.
- Думаю, эта птичка обеспечит мне беспрепятственный проход в Грифиндейл и к горе, - сказал колдун, кладя руку на клетку.
Сейчас Бейн уже не улыбался: от всей его тощей, облаченной в темную мантию, фигуры веяло угрозой, а на кончиках пальцев, лежащей на клетке руки, зловеще вспыхнули алые искры.
Скоге и Рэй с Локисом подались было вперед, но Валадар, предостерегающе вскинув руку, приказал:
- Стойте!
И все отступили, а король леса произнес:
- Мы не можем рисковать – Дитя Света в опасности. Помните, его жизнь хрупка, а этот негодяй владеет силой, способной её погубить. Мы вынуждены отступить.
- Да, - кивнул Бейн, пропустив мимо ушей слово «негодяй», - вам лучше послушаться своего повелителя. Малейшее резкое движение с вашей стороны, и птичка малость поджарится…
И чтобы подтвердить свою угрозу, Бейн слегка пошевелил пальцами. По одному из прутьев клетки тотчас же пробежала тонкая алая молния, и грифончик сразу же отодвинулся в сторону. Затем, повинуясь воле своего хозяина, молния ударила в росший в нескольких шагах от Валадара пучок травы - тот мгновенно вспыхнул и задымился. Но владыка даже не шелохнулся.
Остальные скоге и Рэй тоже застыли как изваяния, и только Локис, сжав кулаки от еле сдерживаемой ярости, прорычал:
- Мерзавец, если ты хоть пальцем тронешь это существо, то ты и твоя девка будете навеки прокляты!
При этих словах Мелисса побелела как полотно и отшатнулась, но ее папаша только отмахнулся:
- Какая разница, мне все равно. – Тут взгляд Бейна остановился на Рэе, и в глазах колдуна зажглись огни ненависти. – Одним проклятьем больше, одним меньше…
- Он безумен, - в ужасе прошептала Глейвен.
Вцепившись правой рукой в клетку, колдун обвел высокомерным взглядом стоявших перед ним противников, всю долину и сказал:
- Думаю, нам пора покинуть это чудное место и нанести визит грифонам. Но я надеюсь еще вернутся сюда…
Бейн снова посмотрел на скоге, на этот раз более внимательно.
- Надеюсь, мы прекрасно поняли друг друга, и с вашей стороны не последует никаких необдуманных действий, - медленно произнес колдун, словно что-то прикидывая в уме. Он задумчиво подпер левой рукой подбородок, чуть склонил набок голову и, поглядывая на скоге так, будто примерялся к чему-то, продолжил свою речь: - Но я думаю, что для большей гарантии… моего свободного прохода, я у вас кое-что одолжу…
- Ты! – костлявый палец Бейна указал на Ильмариэль. – Бросай оружие и иди ко мне!
- Нет! – воскликнула Эриа Глейвен, а Рэй и Валадар загородили собой девушку.
- Да, - злорадно протянул колдун. – Не забывайтесь…
Его искрящиеся алым светом пальцы угрожающе постукивали по клетке.
- Я должна идти, - спокойно произнесла Ильмариэль. – Со мной все будет хорошо, - с едва заметной улыбкой обратилась она к родителям и Рэю.
Ильмариэль обменялась с ними короткими взглядами, сняла с плеча ножны с мечом и, отдав их мужу, с высоко поднятой головой подошла к колдуну. Ни Рэй, ни Валадар с Глейвен не пытались ее остановить, они все хорошо понимали: стоит им сделать хоть одно движение, и на пленника в клетке тотчас же обрушится алое пламя. Имея дело с Бейном, тем более, когда в его руках такой заложник, надо было быть чрезвычайно осторожными и хорошо продумывать каждый свой шаг. А просить и умолять – значит показать свою слабость.
- Хорошая девочка, - с довольным видом произнес Бейн, обвивая левой рукой талию Ильмариэль и притягивая девушку к себе. Затем он ухмыльнулся и добавил: - Не забывайте – я отлично владею магией двумя руками.
Лица Ильмариэль и остальных остались непроницаемы. Колдун кивнул своим подручным, и вся его свора, следуя за своим предводителем, в безмолвии направилась по тропе к проходу в скалах, ведущему в Грифиндейл.
- Проклятье! – воскликнул Майл, когда последний олтарс скрылся за большим валуном у поворота тропы. – Неужели мы позволим этой сволочи войти в священную долину?! Владыка, - обратился скоге к Валадару, - почему ты остановил нас? Почему позволил забрать Ильмариэль? Неужели нельзя было ничего сделать?! – взволнованно говорил Майл. – Неужели мы не смогли б одолеть этих демонов и освободить Дитя Света?!
Валадар обвел взглядом окружающих – на их лицах застыли тревога, негодование и немой вопрос, - потом тяжело вздохнул и тихо ответил:
- Нет, не могли. Слишком рискованно. Я заглянул в разум этого человека – это настоящий безумец, он не остановится ни перед чем. Даже перед убийством грифона.
Скоге в ужасе переглянулись, а Валадар продолжил:
- Ильмариэль пошла с Бейном не просто так – она надеется как-то помочь малышу. А мы последуем за ней. Но мы должны быть очень осторожны, ибо дела обстоят намного хуже, чем я предполагал.
- Хуже? – переспросил Рэй, пристально глядя на лесного короля.
- Да, - мрачно ответил тот. – Я понял, что представляет собой то «нечто невидимое», что по пятам следует за Бейном, - это скрытый портал в Темный Мир. Достаточно одного слова Бейна, и портал откроется. Сначала придут демоны, а следом за ними могут пожаловать темные боги Нижних Миров…
На берегу озера повисла гробовая тишина. Скоге и люди побледнели и еще крепче сжали свое оружие. Они поняли, что хотел сказать Валадар: если темные боги Нижних Миров прорвутся сквозь портал, то равновесие между мирами будет нарушено. Грифоны в ответ призовут Силы Света, и Срединный Мир станет полем битвы для могущественных и ужасных сил, по сравнению с которыми, появление темного колдуна-властелина – лишь мелкое недоразумение.
- Мы пойдем вслед за Бейном, - нарушил гнетущее молчание Валадар. – Мы будем следить за ним и ждать удобного случая для нанесения удара. Не забывайте, Бейн хоть и сильный колдун, но он пока еще человек. Он слишком самоуверен, одержим ненавистью, злобой, жаждой власти и не доверяет никому. Эти чувства затуманивают его разум, и он обязательно совершит ошибку, а мы – воспользуемся этим. И пусть свершится возмездие! – закончил король леса.
После этого он отдал несколько кратких указаний, Финур снова затрубил в свой рог, и над Глинерд-Дуном вновь запылал зеленый огонь. Из башни вылетело еще несколько драконов со всадниками на спинах. Затем Валадар подал знак, и скоге, Рэй и Локис быстрым шагом направились следом за Бейном.
3. ГРИФИНДЕЙЛ, ТЕМНЫЙ ПОРТАЛ И ДЕМОНЫ.
Возглавляемая Бейном процессия быстро продвигалась вперед по извилистому проходу между высокими отвесными скалами. Этот проход был достаточно широк для того, чтобы по нему могли беспрепятственно проехать два едущих бок о бок всадника, но не более. Здесь было довольно мрачно и темно, так как нависавшие сверху уступами серые скалы почти не пропускали сюда солнечный свет. Но была и еще одна причина, по которой это мрачное и суровое место, царящий в нем полумрак и затаившиеся тени так угнетающе действовали на Бейна с Мелиссой и подгоняли их вперед. Каменные стены прохода словно дышали угрозой, немым укором и обвинением. Они вселяли страх, предупреждали, и, казалось, будто среди скал зловещим эхом разносится чей-то шепот: «Зачем, зачем вы сюда пришли?.. Остановитесь, поверните назад… назад… Вам здесь не место… не место… Погибель ждет вас… ждет…»
А еще все знали, что позади следует погоня. Но отступать было некуда.
Бейн замедлил шаг, остановился, бросил раздраженный взгляд назад, потом, одной рукой вцепившись в клетку с грифоном, а другой притянув к себе Ильмариэль, и приблизив к ней свое мертвенно-бледное лицо, угрожающе произнес:
- Учти, если это штучки твоих родственничков, то тебе несдобровать.
- Они здесь не при чем – это голос гор, - спокойно ответила Ильмариэль.
- Голос гор? – с подозрением спросил Бейн. – А ну-ка, растолкуй!
- Это Скалы-Стражи Врат, - ответила Ильмариэль, окинув взором окружавшие их каменные стены. – Их голос проникает в саму душу, они видят все помыслы сердца. Беспрепятственно пройти сквозь этот проход, без страха, может лишь тот, чья совесть и намерения чисты и ясны.
- Понятно, очередная страшилка для идиотов, - произнес Бейн с заметным облегчением, а затем ухмыльнулся и добавил: - Ну, мою совесть мы трогать не будем, а вот что касается намерений – они ясней некуда. Так что – вперед!
И с этими словами Бейн со свитой продолжили свой путь.
Миновав очередной скалистый выступ и завернув за угол, все остановились: проход кончился, и перед взорами Бейна и его шайки открылся прекрасный вид на Грифиндейл – Долину Грифонов.
Необычайно прекрасна была эта заветная долина. Уютно расположившись среди гор, у подножия величественно возвышавшейся у ее северной оконечности Грифоновой горы, она представляла собой удивительное, овеянное легендами место. Покрытые лесом склоны гор полого спускались внутрь долины, вся ее юго-западная сторона была укрыта девственными рощами, среди зелени вековечных деревьев которых, на западной стороне долины, поблескивали, отражая в своих прозрачных водах голубой небосвод, поблескивало несколько маленьких озер. А весь северо-восточный край Грифиндейла – подобно тому, как трещина на дне большой чаши отделяет его от ее стенок – прорезала глубокая и широкая расселина. Она начиналась где-то на западной стороне Грифоновой горы, и по ее дну, вырываясь из недр горы, текла Быстрица. Беря начало в недрах под горой, река вырывалась из-под ее западного склона, бурлящим потоком бежала по дну ущелья и, обогнув по нему долину, опять уходила в подгорные глубины, чтобы потом, уже далеко за пределами Грифиндейла, снова вырваться на поверхность и продолжить свой быстрый бег на юг.
Бейн окинул гору и долину таким взглядом, как будто все это уже принадлежало ему, и обратился к дочери:
- Ну, как, дорогая моя, нравится?
- Нравится, - хмуро пробормотала Мелисса.
Созерцание красот долины ничуть не улучшило ее настроения. Ибо теперь источник ее ненависти и зависти находился все время рядом, прямо перед ее глазами – то была Ильмариэль. И теперь Мелисса точно знала, кто наслал на нее те мучительные кошмары.
«Проклятье, - думала она, - как же эта девка-скоге все-таки красива!» Мелисса стиснула кулаки: отрицать этот факт было бессмысленно, но от этого ей становилось еще хуже и больнее. Она прекрасно понимала, что, даже спустя многие годы, красота и очарование Ильмариэль не померкнут, ее по-прежнему будет озарять внутренний свет. А ее муженек – проклятый Урс! – он тоже проживет очень долго и не будет стариться как обычные люди. И он все время будет с ней…
Спускаясь по отлогому склону вниз к роще, Мелисса бросила в спину идущего перед ней отца злобный взгляд. Он вздумал обмануть ее, скрыть от нее кое-что из своего прошлого, да зря – она все равно догадалась. Она догадалась, зачем, вернее, узнала еще об одной причине, из-за которой ее папаша так хотел заполучить дочку Локиса. Бытовало поверье, согласно которому: тот из смертных, кто возьмет в мужья или жены ульфинга, эльфа-скоге, или хотя бы скоге-полукровку, в ком сильны способности лесного люда, тот надолго сохранит молодость, красоту и проживет гораздо дольше обычного человека. Правда, проверить или найти этому подтверждение было весьма затруднительно: с ульфингами, по вполне понятным причинам, Хайды не общались, дочка Локиса и ее муж были мертвы, а жена самого старика лесничего умерла задолго до рождения Рэя.
Много лет назад в Травиндоре случился пожар. В результате опрокинутой ветром свечи загорелся дом, где было много народу и госпожа Урс в том числе. Огонь распространился слишком быстро, люди метались в панике, и только жена Локиса сохранила самообладание. Она вытолкнула на улицу из горящего дома всех, кто там был, но сама выйти не успела – на неё обрушилась горящая балка. Самого Локиса в те дни не было в деревне; вместе с дочкой он отправился в многодневное путешествие по заповедным лесам. Он, конечно, почувствовал приближение беды и постарался вернуться как можно скорее, но было уже слишком поздно. Тогда многие жители деревни, втихаря, возблагодарили всех известных богов, Древних и небеса за то, что пожар был результатом несчастного случая, и чьей-либо сознательной или несознательной вины в этом не было. Иначе – если б отыскался виновный, и, видя в каком состоянии тогда находился Локис, - травиндорцы искренне полагали, что без смертоубийства дело бы не обошлось…
Мелисса снова бросила в спину Ильмариэль уничтожающий взгляд и беззвучно выругалась. О, демоны Нижних Миров, ну почему ей так не везет?! Почему этой хвостатой ведьме, у которой и так все есть, досталось то, что могло обеспечить ей, Мелиссе, неувядающую красоту и долгую жизнь? Эта проклятая ведьма всегда будет выглядеть на все сто, а вот ей уже сейчас, чтобы хорошо выглядеть, приходится прилагать усилия и глотать всякие зелья. Часы, проведенные в обществе папаши, в его чертовом подземелье, не прошли для Мелиссы даром – она стала похожа на собственную тень.
Но, несмотря на отсутствие доказательств, Мелисса верила тому странному поверью. Верила, потому что в него верил ее отец. И хотя она испытывала к своему родителю острую неприязнь, Мелисса твердо усвоила одно: в том, что касается магии и всяких чародейских штучек, тем более, если они сулят какую-либо выгоду - ее папаша был специалистом. И он всегда использовал лишь то, что считал действенным.
Но, не взирая на все свои знания, и сам Бейн, и Мелисса в своей гордыне и жадности не обратили внимания на одну вещь, о которой, согласно тому же поверью, не следует забывать. Поверье гласило: благотворное влияние силы волшебного существа на обычного человека происходит лишь тогда, когда их союз заключается раз и навсегда, и при этом он основан на взаимной любви и взаимопонимании. Но все это не имело сейчас для Мелиссы большого смысла – заветная цель была близка.
Они уже спустились по склону, вплотную подошли к толстым ветвистым деревьям рощи и уже ступили на вьющуюся между ними тропинку, ведущую к горе, когда Бейн вдруг остановился и обернулся назад. Мелисса и демоны тоже встали и посмотрели туда же. А там, у подножия скал, выйдя из прохода, стояли в безмолвном молчании Валадар, Глейвен, Рэй с Локисом и другие скоге. Еще несколько скоге верхом на драконах застыли как грозные изваяния на вершинах окружающих скал.
- Проклятье! Да чтоб Мара и Тартар забрали вас всех к себе! – выругался Бейн. Было видно, что он заметно нервничает.
- Они что, все время будут тащиться за нами? – напустился колдун на Ильмариэль.
- Да, - спокойно ответила та.
Бейн прожег пленницу убийственным взглядом, но она осталась невозмутима.
- Думаешь, я не знаю, чего они ждут? – прошипел колдун. – Они ждут удобного случая. Но не надейся – не дождутся! – выкрикнул Бейн и, нехорошо ухмыляясь, добавил: - Я найду им занятие поинтереснее… Им надолго хватит…
И он обратился к олтарсам:
- Серые, пришел час для вашей мести!
В глазах олтарсов загорелось алое пламя жажды убийства, они молча развернулись и направились вверх по склону.
- Иди с ними, - приказал Бейн стоящему рядом с Мелиссой ухайдаку.
Тот молча кивнул и, сохраняя на зеленой физиономии каменное выражение, вытащил из-за пояса свои страшные ятаганы и пошел вслед за олтарсами.
- И кое-что в придачу! – крикнул затем колдун и громко щелкнул пальцами.
И в туже секунду «нечто невидимое и угрожающее» рванулось к Бейну и зависло у него над головой. Мелисса снова почувствовала, как в ее душу впиваются когти страха, ее бросило в озноб, и чтобы придать себе сил она стиснула рукоять заткнутого за пояс кинжала «Разящего Без Промаха». А Ильмариэль, лишь слегка побледнев, взглянула на клетку с грифоном. Всю дорогу малыш вел себя спокойно и тихо, и только сейчас в его устремленных вверх глазах появилось заметное беспокойство, а крылышки затрепетали.
«Не бойся, малыш, - попыталась мысленно успокоить грифончика Ильмариэль, - все будет хорошо». Она верила в свой народ и своих близких. А еще Ильмариэль вдруг поняла, что Бейн, несмотря на все свои силы, похоже, не очень-то хорошо представлял, с чем ему придется столкнуться там, внутри Волшебной горы.
Грифончик услышал призыв Ильмариэль и успокоился, а Бейн приказал дочке:
- Иди за мной! И не отставай!
А затем, таща за собой Ильмариэль, колдун в сопровождении ухайдака с клеткой и Мелиссы прошел по тропе вглубь рощи десять-пятнадцать шагов – при этом призванное им «нечто» осталось на прежнем месте – и выкрикнул короткое заклинание.
В одно мгновение вокруг как-то сразу потемнело, подул холодный ветер, грянул оглушительный раскат грома, и сверкнула ослепительная вспышка молнии. И скрытый доселе портал в Темный Мир открылся…
Там, где ранее колебался воздух, в пространстве образовалась огромная дыра с рваными колеблющимися краями, сквозь которую мог запросто пролететь большой дракон. Через этот разрыв можно было увидеть кусок неба чуждого мира: оно было темно и полыхало алыми зарницами. И почти сразу, едва портал открылся, из него вырвались и ступили на землю Грифиндейла демоны – обитатели Темного Мира.
Сперва вышло около двадцати страшного вида существ человекообразного вида, которые так и ощетинились рогами, когтями и самым разнообразным колюще-режущим оружием. Следом за ними вылетела целая стая каких-то мелких тварей – жуткая помесь птиц и ящериц: длинные острые клювы усеяны зубами-иглами, перепончатые крылья, острые загнутые когти. Затем раздались оглушительный вопль и зловещее пощелкивание, и сквозь портал прошли сразу две огромные двухвостые твари. А следом за ними в колеблющемся разрыве пространства показался чей-то неясный огромный силуэт.
Это была какая-то смутная, темная тень с двумя, горящими холодным, чуждым огнем, глазами, от которой исходила волна всеподавляющего и парализующего ужаса. Страшный призрак уже готов был переступить разделяющую миры черту, как вдруг со стороны склона на портал обрушился мощный поток магической энергии – это скоге и Рэй с Локисом объединили все свои колдовские силы в один поток, чтобы закрыть разрыв между мирами. И им удалось сделать это.
Излучая яркий свет, поток магической энергии прошел сквозь разрыв в пространстве и ударил в самую середину зловещей тени. Со страшным, душераздирающим криком бессильной ярости она отпрянула назад, заметалась, а колеблющиеся края разрыва заискрились голубыми молниями. Снова грянул гром и вспыхнула ослепительная вспышка яркого белого света, твари и демоны с криками ярости шарахнулись в стороны, и портал исчез без следа. Сумрак рассеялся, и Долину Грифонов снова озарили лучи солнца.
Но монстры и демоны остались. Они быстро пришли в себя, обратили взоры на своих исконных врагов и, вскинув все свое оружие наизготовку, двинулись вверх по склону…
* * *
Не замечая ничего вокруг, Бейн как одержимый шел по тропе вперед. Все его помыслы были сейчас устремлены к видневшейся впереди между деревьями горе. Но даже при такой целеустремленности он по-прежнему крепко удерживал подле себя Ильмариэль и ни на минуту не забывал про грифона. Вообще-то, у девушки уже было несколько подходящих моментов, когда она могла вырваться из рук Бейна, но она прекрасно понимала, что одной ей не справится с колдуном и ухайдаком. А вот топающую позади них девицу Ильмариэль опасалась не очень; магией девчонка не владела и драться не умела. Хотя, видать для большей храбрости, и заткнула за пояс тот ножичек.
«А ножичек-то непростой, - подумала Ильмариэль, – от него исходит темная аура. Надо будет потом как-нибудь отобрать его у нее да отдать отцу, пусть как следует разберется с этой вещичкой. Нельзя допустить, чтобы подобное оружие осталось в руках этой неуравновешенной девицы – это все равно, что позволить малому дитяте играть с огнем.»
Но главная причина, по которой Ильмариэль все еще позволяла Бейну тащить себя за собой, - был грифон. Девушка видела: колдун хоть и перестал обращать внимание на окружающее, но все также держал маленького пленника под прицелом своей руки, на пальцах которой, время от времени, вспыхивали алые искры.
Мелисса едва поспевала за отцом, его пленницей и ухайдаком. А с некоторых пор, когда позади грянул второй раскат грома, а впереди между деревьями показался просвет, она стала отставать намеренно. Она сообразила, что с отцовым колдовством что-то пошло не так, и, что вполне возможно, скоро их настигнут разгневанные хозяева Дол-Айлина. А потом Мелисса подумала – эта мысль пришла в ее голову совсем недавно, - что в самой-то горе их вряд ли встретят с распростертыми объятьями. И, похоже, ее папаша не очень-то задумывался над этим. Конечно, он, как всегда, надеется на свою магию и угрозы, но с некоторых пор Мелиссу стали мучить сомнения: вряд ли в таком месте, как Лейронд, бейнова магия будет на высоте. А вот насчет угроз…
Мелисса помнила слова Локиса о проклятии, и они глубоко запали ей душу. Её папаша может сколько угодно говорить и болтать о проклятиях и проклятых местах – он привык к этому, а вот ее саму перспектива быть проклятой совсем не прельщала.
Мелисса остановилась и, не глядя вперед, в задумчивости сошла с тропинки и прислонилась к толстому стволу дерева. Надо было все еще раз хорошенько обдумать: как получить желаемое с наименьшими потерями, и как при этом побольнее отомстить всем своим недругам.
Не заметив, что его дочь отстала, Бейн вышел из леса и устремился к горе. Он окинул её сверху вниз торжествующим взглядом, но потом, уже в следующее мгновение, когда его взор опустился к подножию горы, все изменилось. Лицо Бейна позеленело и исказилось, торжество ушло бесследно, а в глазах промелькнул страх, быстро сменившийся затем ненавистью и злобой. Колдун резко остановился и уставился вперед.
Прямо перед ним стоял окровавленный призрак…
* * *
На склоне горы, на краю леса кипела битва. Скоге сражались с демонами и чудовищами. Несмотря на численное превосходство противника, Люди леса наступали. В отличие от своих врагов скоге прекрасно владели как оружием, так и магией; к тому же они тоже были невероятно сильны и выносливы. И вскоре нечисть была оттеснена под свод леса, а на склоне остались лежать тела пяти демонов, пара олтарсов, да оплывающая туша одной из двухвостых тварей.
Скоге знали, что делали, когда загоняли чудовищ в лес: на свободном пространстве у демонов было место, где развернуться, а среди деревьев им придется быть настороже. Люди леса чувствовали себя среди зеленых исполинов как дома, каждое дерево было для них надежной опорой и укрытием, которое надежно защищало и помогало наносить неожиданные удары. Правда, демоны тоже попытались было использовать толстые древесные стволы в качестве укрытий, откуда было бы удобно наносить удары из-за угла, но у них это получалось не очень хорошо – они были здесь чужаками, и все для них было здесь чуждо, тогда как скоге знали тут чуть ли не каждую веточку.
Рэй взмахнул серебристым клинком Ильмариэль (свой меч он отдал деду), и голова какого-то клыкастого демона слетела с плеч, затем, услышав позади себя отвратительный писк, он резко развернулся и выбросил вверх руку. С его пальцев сорвалась белая молния; она ударила в спикировавшую на него птицеящерицу, и та, издав последний в своей жизни писк, комком обгоревшего тряпья шлепнулась на землю. Опустив руку, Рэй бросил быстрый взгляд по сторонам – сражение с демонами продолжалось. Невдалеке, на свободном от деревьев пространстве, Валадар с парой скоге и драконом пытались управиться с двухвостым монстром. Чуть дальше Финур сражался с ухайдаком, и клинки их мечей мелькали с такой скоростью, что были похожи на смертоносный стальной вихрь; королева Глейвен в облике совы беспощадно истребляла летающих тварей, а другие скоге, рассеявшись по лесу, преследовали остальную нечисть.
Рэй поискал глазами деда и увидел, как тот обороняется от яростно наседавшего на него демона, на уродливой голове которого был надет стальной шлем, а тело защищала толстая куртка с плотно нашитыми на неё широкими металлическими пластинами. Вот демон взмахнул своим тяжелым двуручным мечом и со всей силой обрушил его на Локиса; тот отпрянул было назад, но наткнулся на корень и потерял равновесие. Падая, Локис все же сумел увернуться, и, готовый уже разрубить лесничего пополам, меч лишь слегка оцарапал ему левую ногу. Локис тут же вскочил на ноги, а демон, увидев кровь врага, оскалил в кровожадной ухмылке свои острые клыки и снова замахнулся мечом. Но в тот же миг сверкнуло серебристое лезвие, и что-то с невероятной силой оттолкнуло его в сторону. Демон врезался в ближайшее дерево и с недоумением уставился на зажатый в руке обломок меча – его клинок был чисто срезан чуть ли по самую рукоять.
Рэй не дал опомниться чудовищу - помимо меча, у того за поясом была заткнута еще пара больших ножей с кривыми лезвиями. Вновь сверкнул серебристый клинок, и его тонкое лезвие, войдя в щель между стальными пластинами, пронзило демона насквозь. Головорез из Темного мира издал оглушительный рев и затих.
- Ты как? – обеспокоено спросил Рэй деда.
- Нормально, переживу. Это пустяки, - ответил Локис и, прихрамывая, подошел к Рэю. – Да-а, похоже, староват я стал для подобных передряг, - протянул затем лесничий, глядя на поверженного демона.
Вытащив меч из тела чудовища, Рэй настороженно огляделся по сторонам, а потом, убедившись, что им пока не угрожает непосредственная опасность, обратил взор на север. С тех самых пор, как Бейн увел в ту сторону Ильмариэль, все его помыслы были устремлены туда, а душу терзала и мучила тревога за жену. Рэй всем сердцем стремился к ней, но никак не мог вырваться: сначала это было опасно для нее, потом – эта битва с демонами, а сейчас… его дед ранен, и он должен позаботиться о нем.
- Иди к ней, иди, - тихо произнес Локис, мягко кладя руку на плечо внука.
Молодой человек обернулся и посмотрел на деда:
- Но ведь ты…
- Со мной все в порядке, - отмахнулся Локис. Он посмотрел Рэю в глаза и повторил: - Иди.
- Ей нужна твоя помощь, - прозвучал в сознании Рэя голос Глейвен, и на нижнюю ветку дерева, под которым они с Локисом стояли, опустилась белая сова.
- Мы поможем Локису и справимся с демонами, а ты иди к ней, - говорила Глейвен. – Помоги Ильмариэль и покарай негодяя. Вот короткий путь…
И перед мысленным взором Рэя тотчас же возникла тропа, ведущая прямо к Грифоновой горе, и она действительно была намного короче той, по которой, петляя среди деревьев, шел Бейн. Этот путь был перед глазами молодого человека лишь краткое мгновение, но отпечатался в его памяти так, как будто он отлично знал его всю жизнь.
- Спасибо! – воскликнул Рэй, разворачиваясь и устремляясь вперед по указанному пути.
И в следующий миг он уже скрылся из виду. Но ни Глейвен, ни Локис, ни сам Рэй не заметили, как вслед за ним быстро метнулась чья-то неясная приемистая тень…
С невероятной скоростью бежал Рэй туда, куда звало его сердце. А потом он неожиданно почувствовал, что, кроме этого зова, что-то еще толкало его вперед: словно какая-то неведомая сила тоже звала его, придавала сил и притягивала к горе.
Край леса был уже близок, впереди, заслоняя собой полнеба, высилась освещенная лучами солнца заветная гора, как вдруг приземистая тень, что неотступно следовала за Рэем, оттолкнулась от земли и в молниеносном прыжке прыгнула ему на спину. Острые когти олтарса вонзились в плечи Рэя, серо-чешуйчатый урод вцепился в него мертвой хваткой. Молодой человек попытался сбросить олтарса, но не тут-то было – демон как будто прирос к нему, а его когти вонзились еще глубже.
- Ты – мой, - проскрежетал олтарс, приблизив свою ящероподобную морду к лицу Рэя.
- Вряд ли, - ответил он и со всего размаху врезал в оскалившуюся морду рукоятью меча.
Раздался хруст, голова олтарса резко откинулась назад, но своей мертвой хватки он не ослабил. Достать серого мечом было затруднительно, да Рэй уже придумал, как ему избавиться от вцепившегося в него урода, по крайней мере стоило попытаться.
Молодой человек резко выпрямился, потом метнулся в сторону и со всей силой ударился спиной о ближайшее дерево. От удара дерево содрогнулось, снова раздался отвратительный хруст костей, хватка олтарса ослабла, и Рэй, не взирая на боль от раздираемой когтями демона плоти, рванулся вперед. Затем он молниеносно выхватил из-за голенища сапога нож и всадил его в серого урода.
Отойдя от дерева, Рэй выпрямился и поморщился: плечи болели и кровоточили, но сейчас было не время думать о себе – опасность грозила Ильмариэль и грифону, да и не только им. Если верить легенде, то опасность угрожала всему Лесогорью.
Оставив нож в теле олтарса, Рэй сорвался с места и продолжил прерванный путь. Он должен успеть, он должен оказаться у подножия священной горы раньше Бейна…
4. ПОЕДИНОК.
На северо-восточной окраине Грифиндейла, у самого подножия Грифоновой горы, между лесом и горой, располагалось небольшое, свободное от древесной растительности пространство. Оно представляло собой просторную, поросшую травой площадку, по которой были разбросаны большие и малые валуны. Её юго-западный край уходил под сень леса, а северо-восточная сторона обрывалась в ущелье, по дну которого текла река. Его, упиравшийся в горы, северо-восточный край почти под самым прямым углом круто обрывался вниз, а вот противоположная сторона ущелья выглядела совсем иначе. Она выглядела так, будто чья-то гигантская рука чуть стесала весь юго-западный край расселины по всей ее длине, и теперь с этой стороны, заросшая травой, площадка сначала переходила в довольно крутой каменистый склон, а тот в свою очередь, где-то на полпути ко дну ущелья, превращался уже в отвесно уходящую вниз стену. И только в одном месте юго-западная сторона расселины отвесно обрывалась вниз с самого верха. Это место находилось прямо напротив крутого южного склона Грифоновой горы, там, где в её каменном теле разверзнулся вход в пещеру – Врата Лейронда.
От края площадки к Вратам можно было пройти по переброшенному над пропастью необычному каменному мосту. Его необычность заключалась в том, что его каменная арка была нерукотворной – она была создана ветром и водой, которые за сотни и сотни лет размыли и выветрили каменную перемычку между горой и стеной ущелья. А если все-таки какие-либо силы и приложили здесь свою руку, то этого не было заметно.
Со стороны Грифиндейла по обе стороны от моста, образуя своеобразный проход, почти на самом краю ущелья лежали два больших серых валуна. Бейн стоял в десяти шагах от них и со смешанным выражением ужаса и ненависти на лице смотрел на стоящий перед ним между камнями призрак.
Этот призрак… Однажды он уже где-то видел его. Тогда он разбудил, казалось бы, надежно похороненные в памяти воспоминания… А теперь на нем кровь, он взывает о возмездии… Это лицо… лицо человека, которого он попытался забыть и вычеркнуть из своей жизни навсегда – оно было неумолимо. А эти глаза… В них укор, обвинение… На какое-то мгновение в них вспыхнула ненависть, которая затем сменилась жалостью… Этот взгляд… он такой же, как у нее… Она смотрела точно так же… Она…
- Нет! – Бейн мотнул головой, словно желая стряхнуть это наваждение.
Нет! Те, чьи тени промелькнули перед его мысленным взором – были давно мертвы. А тот, кто своим появление вызвал их из небытия, скоро отправится вслед за ними… Он давно должен быть там…
- Ты! – с ненавистью выкрикнул Бейн. – Прочь с дороги!
- Нет, - невозмутимо ответил Рэй. – Дальше ты не пройдешь.
- Ты что, забыл, что у меня твоя девка? – с угрозой произнес Бейн и, вытолкнув вперед Ильмариэль, загородился ею как щитом.
- Нет, - сказал Рэй и многозначительно добавил: - Я все помню…
Эти слова были сказаны негромко, но вокруг все как будто сразу замерло, и Бейн, впервые за долгие годы, почувствовал, как по его телу пробежал неприятный холодок. А вот стоящий рядом с ним ухайдак бросил на Рэя короткий оценивающий взгляд и подумал: похоже, что на этот раз его наниматель столкнулся с сильным и достойным противником, который вряд ли отступит. Да и девчонку – ухайдак взглянул на Ильмариэль, - которую хозяин взял в заложники, он бы тоже со счетов не сбрасывал. У зеленокожего наемника даже мелькнула мысль о том, что, не смотря на щедрую оплату, нынешнее дело вряд ли можно назвать выгодным. А при сложившихся обстоятельствах оно вообще может плохо кончиться…
«Что ж, - подытожил свои размышления ухайдак, - рано или поздно конец приходит всему. Он всегда был готов к подобному исходу, а принять смерть от руки достойного противника – честь».
Столь неожиданное препятствие в лице Рэя, что так неожиданно возникло на его пути к заветной цели, вывело Бейна из себя. Ему также не понравились и те чувства, воспоминания и голоса прошлого, которые пробудило в нем появление молодого человека. Глаза Бейна горели ненавистью, он хотел, чтобы эти голоса снова исчезли и замолчали навсегда.
- Да будь оно проклято все ваше медвежье племя! – выкрикнул Бейн. – Мне не удалось разделаться с тобой тогда, так я сделаю это сейчас! Тар, - окликнул колдун наемника, - убей его!
Ухайдак повиновался. Он поставил клетку с грифоном на землю, зловеще осклабился и вытащил из-за пояса свои ятаганы.
- Красавица моя, - с ухмылкой обратился Бейн к Ильмариэль, притягивая ее к себе, - мне очень жаль, но придется сделать тебя вдовой.
Ильмариэль не обратила на его слова ни малейшего внимания, она только посмотрела на мужа и обменялась с ним короткими взглядами. Их глаза встретились лишь на мгновение, но Рэй и Ильмариэль поняли друг друга, они знали, что должен сделать сейчас каждый из них – время пришло.
Рэй отступил на шаг назад, обнажил серебристый клинок и, не выпуская из виду приготовившегося к нападению ухайдака, обратился к Бейну:
- Ты снова делаешь всю грязную работу чужими руками. Тогда ты натравил на нас медведя, сейчас – наемника. А ты уверен, что он справится?
Ухайдак нахмурился: происходящее нравилось ему все меньше и меньше. Он решил действовать более осторожно. А вот Бейн, похоже, ничего не почувствовал, он широко улыбнулся и ответил:
- О да, я уверен. Тар знает свою работу – все, кто видел его ятаганы в действии, видели это в первый и последний раз. Не так ли, Тар?
Ухайдак ничего не ответил. Сузив глаза, он держал ятаганы наготове и внимательно следил за своим противником, пытаясь предугадать все его возможные действия.
- Ты слишком самоуверен, - снова заговорил молодой человек, обращаясь к Бейну. – Ты убиваешь чужими руками, с помощью магии и наемников. Ты боишься замарать свои руки кровью, но они все равно обагрены ею. Кровь загубленных тобой душ взывает о возмездии. Кровь твоего брата взывает к тебе, Рок Линк! – неожиданно громко воскликнул Рэй.
И в тот же миг произошло сразу несколько событий. Лицо Бейна исказилось, все его тело сверху донизу пронзила жесточайшая боль, он закричал и ослабил хватку; Ильмариэль, хлестнув изо всех сил по ногам колдуна хвостом, рванулась вперед и вырвалась из его рук, а Рэй бросил ей меч.
- Я займусь им! – крикнула девушка, поймав меч на лету и стремительно набрасываясь на ухайдака, а тот, сперва опешив на мгновение, быстро пришел в себя, развернулся к новой противнице, вскинул ятаганы и принялся защищаться.
Темное пламя гнева и ненависти, охватившее Бейна, было так сильно, что частично заглушило пронзившую его боль. Он издал хриплый, похожий на рычание звук и метнулся было к клетке, но опоздал. С пальцев Рэя сорвалась белая молния, вспыхнула ослепительная вспышка света, Бейна отшвырнуло в сторону, а клетка развалилась на куски. Маленький грифон издал громкий протяжный крик радости, высоко подпрыгнул и, взмахнув крыльями, стрелой взмыл в небо.
Бейн вскочил на ноги, его глаза пылали красным огнем.
- Будь ты проклят!!! – в ярости вскричал он и обрушил на Рэя целый сноп алых молний.
Но они не достигли своей цели – Рэй успел отразить удар. Он мгновенно выбросил вперед руки с раскрытыми ладонями и создал перед собой магический щит, который был почти невидим, и только слабое мерцание и колебание воздуха говорили о его присутствии. Алые щупальца молний, разбившись о неожиданно вставшую перед ними преграду, вспыхивали, извиваясь, расползались в стороны и угасали. Бейн был в бешенстве, но у него возникла одна идея…
- А-а-а, так ты у нас оказывается тоже чародей, - протянул он с ухмылкой, продолжая поливать Рэя своим колдовским огнем. – И ты решил сразиться со мной, померяться силами, да?
Рэй не ответил и, по-прежнему удерживая перед собой магический щит, сделал шаг вперед. Бейн отступил на шаг назад и продолжил свою речь:
- Вынужден тебя огорчить, но ты проиграешь. У тебя ничего не получится, тебе ничто не поможет. Даже то, что ты полукровка.
На лице Бейна отразилось презрение. Своими уничижительными речами он пытался вывести Рэя из равновесия, чтобы он дрогнул, потерял контроль и ослабил защиту. Но, взглянув своему противнику в лицо, Бейн с досадой обнаружил, что все его красноречие пропало зря – казалось, будто Рэй его вообще не слышал. Тогда колдун решил зайти с другой стороны.
- Ты не сможешь одолеть меня. Твой отец не смог, и ты не сможешь. Жалкий самоучка, лесной нелюдь - он хотел сравниться со мной. Он осмелился бросить мне вызов, и поплатился за это! – с ненавистью выкрикнул Бейн. – А ты отправишься вслед за ним! Ты дорого заплатишь мне за то, что встал у меня на пути. Я уничтожу, убью тебя также, как убил твоего папашу! А твоя мать! – насмешливо крикнул колдун. – Она прокляла меня! Но много ли толку от ее проклятья? Боль? Я давно привык к боли, я почти не чувствую ее! – Бейн истерично расхохотался, а затем, все также насмешливо, продолжил: - Она отдала тебе свою жизнь! Да все напрасно – я все равно заберу ее! Она принадлежит мне! На тебе стоит моя печать смерти, и ты принадлежишь мне!
- Нет! – воскликнул Рэй.
Его лицо побелело, в глазах вспыхнул зеленый огонь.
Бейн внезапно перестал испускать свои молнии, чуть склонил набок голову и внимательно посмотрел на молодого человека.
- Нет? – зловеще спросил колдун и, покачав головой, сам же и ответил: - Ответ неверный, наказание – смерть. Вперед, алое пламя!
И с этими словами Бейн с новой силой обрушил на Рэя целый поток красных молний.
Защитный щит дрогнул и замерцал, но выдержал этот шквал огня. Все силы Рэя были направлены на щит-преграду, на то, чтобы не подпустить колдуна к мосту и входу в пещеру. Ненависть вдруг вспыхнула в глазах молодого лесничего. Он хотел убить Бейна, отомстить ему за отца, за мать, за все те боль и страдания, которые тот причинил ему самому и его близким. Рэю хотелось уничтожить, стереть в порошок стоящего напротив колдуна, но в тоже время он понимал, - если позволить ярости овладеть собой, то он проиграет, тьма поглотит его и он станет таким же, как Бейн. И колдун победит.
Нет! Этого не будет!
Рэй справился с собой, подавил свой гнев и ненависть и стал наступать на Бейна. Сейчас не время думать о мести – Бейн не уйдет от возмездия, оно настигнет его – сейчас главное не подпустить его к горе. Рэй не знал, как поведут себя грифоны, если колдуну все же удастся прорваться в заветный Лейронд (намерения, поступки и замыслы обитателей горы были недоступны обычному пониманию), да он и не желал даже думать об этом. Он знал одно: он должен остановить Бейна во что бы то ни стало, задержать его, пока не подоспеют скоге. Молодой человек стремился подойти к колдуну как можно ближе, потому что на близком расстоянии, запуская в него свои обжигающие молнии, Бейн и сам рисковал сильно обжечься. А еще Рэй хорошо понимал: рано или поздно их колдовская сила должна была истощиться. Вопрос заключался в одном – когда это произойдет и кто будет первым?
Мертвенно-бледное лицо Бейна озарилось торжеством; несмотря на то, что он отступил на несколько шагов, казалось, что его колдовская сила неистощима. С его пальцев все также струился нескончаемый поток алого пламени, но и Рэй не отступал, он приближался все ближе и ближе. Как вдруг, после очередного мощного удара красной молнии, его щит замерцал и заколебался. Рэй почувствовал, исходящее от колдуна, обжигающее дыхание пламени гнева и ненависти, но, собрав все свои силы, все-таки сумел удержать щит и сделал несколько шагов вперед.
А Бейн, видя, что силы и защита его противника слабеют, усилил атаку, и Рэй, продвигавшийся вперед так, как будто двигал перед собой тяжелую каменную глыбу, остановился, а его щит стал трескаться по краям. Тонкие алые щупальца молний, извиваясь и змеясь, устремились вперед сквозь щели, обернулись вокруг Рэя, поползли по его ногам. От соприкосновения с колдовским огнем чернела и дымилась одежда, а на теле молодого чародея стали появляться ожоги. Но Рэй будто не чувствовал боли, он сделал над собой усилие и снова двинулся вперед.
На лице Бейна промелькнуло выражение тревоги и беспокойства, в глазах появился страх, смешанный с удивлением. На колдуна словно нашло какое-то странное оцепенение: продолжая испускать свое колдовское пламя, он не двигался с места и только с ужасом взирал на неумолимо приближавшегося противника, чей облик снова напомнил ему прошлое.
В глазах Рэя горел зеленый огонь, все его существо было напряжено до предела. Рэй знал – его колдовская сила иссякает, надо сделать последний шаг.
Щит внезапно исчез и, не давая Бейну опомниться от удивления, Рэй резко рванулся вперед и схватил колдуна за руки. Вспыхнула алая вспышка, и обжигающие щупальца опутали их обоих. Мантия Бейна задымилась, и он, почувствовав на себе всю силу своей магии, попытался было вырваться, но не тут-то было – Рэй держал его крепко.
Колдовская сила молодого лесничего истощилась, но частичка крови Лесного Народа наделила его невероятной для обычного человека силой и выносливостью. Именно они позволили ему так долго сопротивляться и выдерживать натиск черных чар Бейна, а теперь, не взирая на усталость и боль от ран и ожогов, удерживать и его самого. Это было нелегко. Рэй почувствовал, что Бейн тоже невероятно силён. Он был человеком, да еще немолодым и больным, но на протяжении долгих лет, впитывая в себя темную магию и глотая всевозможные колдовские зелья, Бейну удавалось сохранять мощную чародейскую и физическую силу. А сегодня рано утром, перед тем, как отправится в путь к горе, он, чтобы обеспечить себе непобедимость и еще большую силу, дополнительно проглотил еще парочку сильнодействующих снадобий.
Алые разряды молний продолжали опутывать тела Бейна и Рэя, они жгли их немилосердно и беспощадно, но вдруг…
Пальцы колдуна заискрились, огненные щупальца исчезли – колдовская сила Бейна иссякла. На его лице отразилось удивление, которое быстро сменилось яростью, а затем, издав звериный рык, колдун с силой рванулся в сторону. Ему удалось высвободить правую руку; Бейн размахнулся и нанес Рэю стремительный удар в лицо. Рэй отшатнулся, но полностью избежать удара ему не удалось: кулак Бейна проехался по правой стороне его лица, а сам колдун, сделав еще один рывок, сумел вырваться. Он сразу метнулся к мосту, но не успел сделать и двух шагов, как Рэй настиг его. Он повалил Бейна, и они оба, намертво вцепившись друг в друга, покатились по земле.
Все помыслы Бейна о горе и таинственном озере, о будущем могуществе и власти вылетели у него из головы, сейчас в нем горело только одно желание – убить. Убить того, кто напоминал ему о прошлом, о его неудачах и поражениях, того, кто встал у него на пути и разрушил все его так тщательно и давно взлелеянные замыслы. Ненависть и ярость ослепляли Бейна, он был беспощаден и страшен, а Рэй отчаянно сопротивлялся, защищая свою жизнь. В какой-то момент в его сознании возник образ Ильмариэль, и это придало ему сил. Она где-то рядом, сражается с ухайдаком, ей нужна его помощь…
- Да когда же ты сдохнешь, нежить чертова! – прохрипел Бейн, всем телом наваливаясь на Рэя, прижимая его к земле и пытаясь задушить.
- Не скоро, - выговорил в ответ Рэй.
Его пальцы мертвой хваткой вцепились в запястья, тянущихся к его горлу, костлявых рук Бейна.
Колдун усилил натиск, и его пальцы почти сомкнулись на горле Рэя. Бейн уже предвкушал скорую победу и не замечал ничего вокруг. Он не обратил внимания на то, как внезапно, всего на миг, Рэй замер и прикрыл глаза, а потом… Глаза Рэя широко раскрылись и загорелись изумрудным пламенем; с нечеловеческим усилием он оторвал руки колдуна от своего горла и отшвырнул его прочь от себя. Бейн отлетел на десяток шагов в сторону и плашмя грохнулся наземь.
Пошатываясь, Рей встал на ноги и глянул туда, куда упал колдун; тот, не взирая на сокрушительный, повергший его на землю удар, тоже умудрился как-то подняться. Выглядел Бейн ужасно: изодранная и обожженная мантия, растрепанные седые космы и позеленевшее лицо, а во взгляде по-прежнему горит темный, безумный огонь ненависти и жажды убийства.
- Тебе придется убить меня! – крикнул Бейн. – Иначе умрешь ты! Тебе не взять меня живым!
Рэй в ответ только головой покачал: ему совсем не хотелось марать руки кровью такого мерзавца. Он, конечно, мог скрутить его, назвав по имени, но… Имя Линк носил когда-то и его отец, а Бейн забыл свое имя, опозорил – он не достоин его. Не достоин даже слышать. Слабое звено портит цепь, она разрывается… Бейн сам выбрал свой путь, жалкий безумец, сумасшедший старик…
- Не смотри на меня так! Не смей! – крикнул Бейн, заметив в глазах Рея жалость.
Лицо колдуна потемнело и, глядя исподлобья, он глухо произнес:
- Ты не хочешь моей смерти, да? – Последовала зловещая пауза, а затем колдун с ненавистью выкрикнул: - Тогда умри сам!
И с этими словами Бейн выхватил откуда-то из складок мантии кинжал и набросился на Рэя.
Это нападение было так стремительно, что Рэй едва успел отпрянуть в сторону, но стальное лезвие все-таки задело его, оставив в боку довольно глубокую царапину. А вот сам Бейн, из-за своей стремительности, попал в свою же ловушку.
Во время рукопашной схватки ни Рэй, ни сам Бейн не заметили, как оказались почти на самом краю, круто уходящего вниз в ущелье, склона. Бросок молодого лесничего отшвырнул Бейна в сторону, а когда тот поднялся и обернулся, то увидел, что Рэй стоит в опасной близости от края обрыва, да еще и спиной к нему. Это было так заманчиво – вонзить кинжал в ненавистного врага и столкнуть его вниз… Но… Хоть направленное в Рэя оружие и задело его, ему все же удалось избежать прямого удара, а вот Бейн… В своем стремительном рывке он пронесся мимо Рэя и, не успев вовремя затормозить, очутился на самом краю обрыва.
Колдун зашатался, на его лице отразился ужас, а потом чрезвычайно медленно и осторожно, рискуя в любую секунду сорваться в пропасть, он повернулся и каким-то странным, полубезумным взглядом посмотрел на Рэя. Но тот не видел Бейна; глаза молодого человека были устремлены туда, где, почти у самого края леса, сражалась с ухайдаком Ильмариэль.
Балансируя на краю пропасти, Бейн попытался было сделать шаг вперед, как вдруг что-то хрустнуло, земля стала уходить у него из-под ног, а по крутому склону покатились мелкие камни. Бейн потерял равновесие…
- Ты пойдешь за мной!!! – дико закричал он, заваливаясь назад и выбрасывая в сторону Рэя руку.
И в туже секунду с растопыренных как когти пальцев Бейна сорвалась алая молния. Она устремилась к Рэю, который уже направлялся к Ильмариэль, и как аркан захлестнула его поперек туловища. А в следующий миг будто чья-то невидимая рука резко рванула его назад. Рэй столкнулся с Бейном, и они вместе, крепко связанные друг с другом колдовской петлей, ударяясь об острые камни, кубарем покатились по крутому слону вниз, в пропасть…
5. НА КРАЮ.
С самого верха восточная сторона ущелья уходит вниз отвесной стеной; его же западная сторона сперва спускается крутым каменистым склоном, который лишь потом, где-то на полпути ко дну ущелья, становится вертикальным. Но у грифиндейловского ущелья есть еще одна особенность: ближе к горе, из толщи каменной стены выступает своеобразная ступень или карниз. Он начинается где-то под аркой моста и идет почти вдоль всей западной стороны ущелья. Этот карниз не широк: ближе к мосту его ширина равняется примерно двум-трем шагам, а ближе к югу он постепенно сходит на нет. К тому же, именно этот карниз и был некой границей, отделяющей верхнюю, покатую часть западной стены от ее нижней, отвесно уходящей вниз.
Лучи солнца освещали восточную стену ущелья и отражались в водах бурно текущей по его дну реки, оставляя в тени выступающий карниз-уступ на противоположной стороне, на самом краю которого лежали два окровавленных человека. Они были неподвижны и казались мертвыми, но вдруг… Один из них, что лежал ничком и из-за своей порванной темной одежды был похож на ободранного, распластавшегося на земле ворона, издал глухой стон и пошевелился.
Кое-как встав на колени и опираясь на дрожащие руки, Бейн помотал головой и огляделся вокруг. Его полубезумный взгляд вскоре прояснился и остановился на лежащем у самого края уступа Рэе – тот не двигался. Во время падения Рэю повезло гораздо меньше, чем Бейну; он ударился головой о камень, и теперь его волосы и лицо с левой стороны были залиты кровью, а правая нога неестественно вывернута – она была сломана.
- А-а, наконец-то, все закончено. Давнее дело завершено… все кончено… - злорадствовал Бейн, стервятником нависая над Рэем. – Медведь повержен, он упал в пропасть, обломал когти…
Колдун отвратительно захихикал - у него было лицо сумасшедшего.
- Ты не выберешься отсюда… даже если захочешь. Тебя никто не найдет, никто… Ты останешься здесь навсегда… родственничек. Навсегда!
Бейн откинул голову назад и дико расхохотался. Но потом смех внезапно резко оборвался, колдун снова взглянул на неподвижного Рэя, и торжество на его лице сменилось сомнением.
- Ты хочешь меня обмануть, да? Снова… - бормотал Бейн. – Знаю я вас, проклятое лесное отродье! Вас просто так не убьешь! Надо проверить… Проверить и вниз… вниз…
Дрожащая костлявая рука колдуна вытянулась вперед и легла на грудь Рэя. Пальцы Бейна слабо заискрились, и по телу молодого человека пробежала тонкая красная молния. Это был всего лишь жалкий отголосок былого колдовского пламени, но и он делал свое черное дело: одежда Рэя задымилась, а на теле появилось еще несколько ожогов. Рэй не шелохнулся и не издал ни звука, а губы колдуна растянулись в злорадной ухмылке, но затем его взгляд, в котором по-прежнему было сомнение, вдруг остановился на лежащем рядом камне. Глаза колдуна зловеще сверкнули, а ухмылка стала еще шире.
«То, что надо… Раз и навсегда», - пронеслось в сознании Бейна, и он, схватив камень, размахнулся, чтобы размозжить им Рэю голову. Но в тот же миг молодой человек открыл глаза и, молниеносно вскинув руки, схватил колдуна за запястья. Камень вывалился из рук Бейна и, лишь чудом не задев голову Рэя, полетел на дно ущелья.
Ударившись во время падения по склону головой о камень, Рэй потерял сознание, но сейчас, когда Бейн снова запустил в него свой колдовской огонь, боль от ожога привела его в чувство. Рэй чисто инстинктивно перехватил руки колдуна, он плохо осознавал окружающее: его голова раскалывалась от боли, глаза застилала кровавая пелена, но он чувствовал, что над ним нависла страшная темная тень, которая буквально дышала злом и желанием убивать. И он, изо всех оставшихся у него сил, сопротивлялся ей.
Бейн издал нечеловеческий крик и вновь навалился на Рэя; он стремился вывернуть, сломать ему руки и задушить его. Но Рэй, пытаясь сбросить с себя страшную тень, оттолкнулся здоровой ногой от земли и с глухим стоном вместе с Бейном перевернулся через край обрыва. И только в последний момент он успел выбросить вверх левую руку и ухватиться за край уступа.
Но и Бейну удалось уцелеть. Он не желал отпускать свою жертву и намертво вцепился в кожаный пояс куртки Рэя. Молодой человек изо всех сил цеплялся одной рукой за край уступа, а Бейн неумолимо тянул его вниз. А потом, придя чуть в себя, как огромное насекомое-паразит, вонзая свои костлявые пальцы в израненное тело Рэя, колдун стал медленно ползти по нему вверх.
- Я – уйду, а ты – останешься, - прошипел он на ухо Рэю, приблизив к нему своё лицо мертвеца.
Одна рука колдуна с новой силой впилась в тело молодого человека, а другая протянулась вверх, чтобы ухватиться за край уступа, но…
Обагренные кровью пальцы Бейна стали скользкими, и его, цеплявшаяся за плечо Рэя, рука стала съезжать вниз. Колдун издал сдавленный звук, дернулся и судорожно вцепился обеими руками в куртку Рэя, но и она, изорванная когтями олтарса и обожженная колдовским огнем, не выдержала.
Раздался громкий треск рвущейся ткани, лицо Бейна исказилось от ужаса, и человек, которого когда-то звали Рок Линк, со страшным, душераздирающим воплем камнем полетел вниз, где его навеки поглотил бурлящий на дне ущелья поток.
Пальцы с твердыми заостренными ногтями словно хотели как можно глубже вонзиться в камень и удержаться. Рэй почти не чувствовал руки – он вообще не видел ничего вокруг: перед глазами стоял багровый туман, в голове как будто стучал огромный молот, а когти боли беспощадно впивались в тело все сильнее и сильнее. Он осознавал только одно – долго это не продлится. Со сломанной ногой он вряд ли сможет отсюда выбраться, да у него даже не было сил, чтобы пошевелиться.
Внизу бурлила река. Её чистые и прозрачные воды зовут, так и манят прохладой, сулят успокоение… Легкий свежий ветерок – дыхание реки – окутывает израненное тело, изгоняет боль, придает сил…
Ветер?
Рэй медленно повернул голову и посмотрел туда, откуда веял ветер. И багровая пелена, что застилала его глаза, внезапно расступилась, и он увидел грифона.
Маленький пестрый грифончик завис в воздухе рядом с Рэем и частыми взмахами крыльев создавал тот самый, освежающий и придающий силы воздушный поток. Взгляд золотистых глаз дивного создания был устремлен прямо на человека и как бы говорил: «Не сдавайся, держись! Помощь близка!»
И Рэй услышал этот призыв. Собрав все свои силы, он выбросил вверх правую руку и ухватился ею за край обрыва. А в следующее мгновение его запястья обхватили чьи-то сильные руки, и кто-то осторожно стал вытаскивать его наверх.
* * *
Против ухайдаков магия была бесполезна. Они были или невосприимчивы к ней, или защищены сильными защитными чарами. Впрочем, Ильмариэль все же могла попробовать применить против своего зеленокожего противника магию, но на это совершенно не было времени, да и зря растрачивать свои силы и энергию она не хотела – они могли понадобиться ей для других целей…
Поединок между Ильмариэль и ухайдаком продолжался. Тара нисколько не волновало то, что его соперником была женщина, для него это не имело никакого значения. Важно было то, что она настоящий воин: сильная, смелая, ловкая, быстрая – достойный противник. И хотя в начале поединка у Тара, с его двумя ятаганами, было преимущество, то потом, когда Ильмариэль ловким ударом вышибла один из ятаганов из его руки, она сравняла их шансы на победу.
Клинки меча и ятагана были подобны стальным молниям, схватка длилась уже довольно долго, но ни один из противников не отступал и не получил пока серьезных повреждений. Ильмариэль сумела нанести Тару несколько легких ранений в бок, плечо и оцарапала ему лицо, сама же она отделалась парой царапин на бедре и предплечье.
Темп поединка ускорился, ятаган и меч образовали смертоносный стальной вихрь, одно неверное движение – и верная смерть. Но душу Ильмариэль снедала тревога, и нет даже секунды, чтобы бросить короткий, мимолетный взгляд туда, где сражается с темным колдуном Рэй – отвлечешься на миг, и ятаган ухайдака нанесет последний удар. Ильмариэль знала, сейчас не время для эмоций, она не должна показывать своему беспощадному противнику ни малейшего намека на слабость, иначе всему конец. Но со всем этим пора кончать.
Девушка ускорила темп атак. Ухайдак ушел в глухую защиту, но в тоже время он ждал удобного случая, чтобы нанести смертельный удар. Тару тоже уже хотелось поскорее закончить этот бой; несмотря на всю свою силу и выносливость, он начал уставать, но внешне это пока никак не проявлялось. Но Ильмариэль почувствовала это и решила использовать подвернувшуюся возможность. Она внезапно отступила назад и взмахнула мечом, а ухайдак, увидев это, рванулся вперед в атаку, намереваясь своим страшным ятаганом разрубить девушку пополам. Но она молниеносно увернулась: последовал удар хвоста оземь, высокий прыжок, сверкнула сталь клинка, и один из рогов ухайдака, отсеченный почти у самого основания, отлетел прочь.
Тар взревел от боли и замахнулся для очередного удара, но в тот же миг серебристый клинок пронзил его насквозь. Ятаган выпал из руки ухайдака, а сам он стал заваливаться наземь, но Ильмариэль уже не видела ничего из этого. Бросив короткий взгляд в сторону рощицы, где ее сородичи расправлялись с демонами, она со всех ног помчалась к краю ущелья.
Легко перепрыгивая с камня на камень, Ильмариэль за считанные секунды преодолела крутой склон, спрыгнула на карниз, обхватила своими руками руки Рэя и стала поднимать его наверх.
- Прости меня, прости… Я больше никогда не оставлю тебя одного, - со слезами на глазах говорила Ильмариэль, сидя на краю уступа и обнимая Рэя.
Он в ответ слабо улыбнулся и произнес:
- Не плачь, теперь все будет хорошо.
- Я знаю, - улыбнулась сквозь слезы Ильмариэль.
Она подняла голову, взглянула на сидящего рядом с ними грифончика и взволнованно произнесла:
- Спасибо тебе, Дитя Света.
- Да, спасибо тебе, малыш, - сказал Рэй, тоже глядя на грифона.
Тот в ответ кивнул, и в его глазах зажглись веселые огоньки.
Руки Ильмариэль обнимали мужа, и на кончиках ее пальцев замерцал белый свет. Рэй почувствовал, как боль от ран и ожогов отступает и становится слабее, а силы вновь понемногу возвращаются к нему.
- Нужно выбираться отсюда, - сказала Ильмариэль.
- Надо бы, - согласился с ней Рэй. – Но как? – он кивнул на свою сломанную ногу: вряд ли он сможет сейчас подняться по крутому склону.
Чары Ильмариэль притупили боль и придали сил, но Рэй хорошо понимал: на то, чтобы окончательно встать на ноги, ему, несмотря на все его способности, потребуется много времени.
- Не волнуйся, - с улыбкой ответила Ильмариэль, - это уже моя забота.
Она встала и спросила:
- Ты сможешь встать на здоровую ногу?
- Да, - кивнул Рэй. – Попытаюсь.
И с помощью Ильмариэль, рискуя потерять равновесие и свалиться в пропасть, ему удалось кое-как подняться и встать на левую ногу.
- Ну вот, тебе опять придется тащить меня на себе, - виновато произнес Рэй, опираясь на плечо Ильмариэль.
- Ерунда! – отмахнулась она и, обвив рукой талию мужа, добавила: - Ты – мое главное достояние. К тому же, ты тоже много раз носил меня на руках, и мне это очень нравилось, так что, когда наши лекари хорошенько поработают над тобой, ты сможешь расплатиться со мной сполна. Согласен на такой уговор?
- Да, - улыбнулся Рэй.
Глаза Ильмариэль вспыхнули как изумруды, а потом, обратив лицо к небу, она воскликнула:
Ветер! Подари нам свои крылья,
Обними нас своим вихрем
И, подняв нас над землей,
Опусти перед горой!
Малыш грифон радостно заклекотал, взмахнул крыльями и поднялся в воздух. Подул ветер, и вокруг ног Ильмариэль и Рэя образовался небольшой вихрь. Он оторвал их обоих от земли, пронес над склоном и мягко опустил на зеленый травяной ковер заветной долины недалеко от моста.
6. КРЫЛЬЯ ТЬМЫ, КРЫЛЬЯ НАДЕЖДЫ.
На краю леса, спрятавшись и затаившись за толстым стволом дерева, стояла дочь колдуна, и душа ее была наполнена лютой ненавистью. Все видела Мелисса: и как скоге уничтожали вызванных ее отцом чудовищ; и как он сам, сойдясь в смертельном поединке с молодым лесничим, обрушивал на него свой колдовской огонь, а потом, увлекая его за собой, свалился в ущелье. Она слышала страшный предсмертный крик отца, когда тот падал на дно пропасти. И тогда внутри нее как будто что-то оборвалось. Рухнули все планы, надежды и чаяния, а вместо них в душе образовалась пустота, в которую стали медленно вползать отчаяние и страх. Но при виде одолевшей ухайдака Ильмариэль, сразу после этого сиганувшей в ущелье на помощь своему мужу, этот страх сменился гневом и ненавистью.
Как смерть побледнела Мелисса, и темный поток ярости затопил ее карие глаза, когда она увидела выбравшихся из ущелья Ильмариэль и Рэя.
- Не-е-ет! – беззвучно простонала Мелисса при виде Ильмариэль, осторожно поддерживающей и обнимающей, пусть израненного и окровавленного, но живого возлюбленного.
Гнев, зависть, ревность и ненависть сжигали и испепеляли душу и разум Мелиссы, поглощали ее всю, без остатка. Рука сама собой потянулась к заткнутому за пояс кинжалу.
- Я погашу твой свет, сотру с твоего лица улыбку… А ты… ты будешь страдать, мучиться… Ты заплатишь мне за все, - со злобой прошипела Мелисса, глядя на тех, кого ненавидела.
Она любовно провела пальцем по холодной, отливающей голубизной стали клинка «Разящего Без Промаха», и зашептала:
- Ты – станешь моим отмщением, моим возмездием… Лети на крыльях тьмы, мсти! Рази без промаха! Убей её! ЕЁ! Пронзи её сердце! УБЕЙ!
Красный камень на черной рукояти кинжала вспыхнул зловещим алым светом, а руны на клинке, казалось, вдруг ожили, как-то изменились и снова замерли, будто в ожидании. «Разящий» словно дрожал от предвкушения – он жаждал крови.
Лицо Мелиссы озарила зловещая ухмылка, рука резко вскинулась вверх, и… Стальная молния стремительно рванулась к своей жертве…
За какие-то доли секунды может ничего не измениться, а может произойти нечто – на первый взгляд неуловимое и незначительное, но это малое может повлечь за собой цепь событий, способных изменить и повлиять на многое.
Солнечный луч отразился от стали клинка, и этот отблеск мгновенно уловил зоркий глаз. Мелькнула всего одна единственная мысль, и Рэй резко оттолкнул Ильмариэль в сторону. Она упала на землю, но тут же вскочила на ноги, услышала странный глухой звук, обернулась…
И свет померк, и время замедлило свой ход…
«Разящий» и ошибся, и исполнил свою смертоносную миссию одновременно – он по самую рукоять вонзился в грудь Рэя.
Не издав ни звука, Рэй взглянул на Ильмариэль – этот взгляд был преисполнен любовью и болью, он просил о прощении, - а потом… Смертная тень окутала Рэя, горевший в его глазах огонь жизни погас, и он стал медленно падать наземь. Но прежде, чем голова её возлюбленного коснулась земли, Ильмариэль подхватила его, заключила в объятия и опустилась на колени.
- 0 нет… Не уходи, не надо… Рэй, пожалуйста, прошу тебя… не уходи… не покидай меня… Не уходи… - срывающимся голосом говорила Ильмариэль.
По её исказившемуся от горя лицу текли слезы. Казалось, что и её внутренний свет в одночасье угас, и тень смерти набросила свой покров и на неё.
Внезапно, взгляд Ильмариэль остановился на черной рукояти кинжала. Украшавший её камень, словно насытившийся кровью вампир, сыто, торжествующе ухмылялся и пылал кроваво-красным пламенем.
- НЕТ!!!
С душераздирающим криком Ильмариэль вырвала из груди мужа осквернявший его тело колдовской клинок и отшвырнула его прочь. А затем, снова заключив в объятия своего бездыханного возлюбленного, отрешилась от всего окружающего мира. Она не заметила, как, прихрамывая, подошел и тяжело рухнул рядом на колени Локис, как появились мать с отцом, и как их всех окружили и застыли в скорбном молчании скоге.
С первого взгляда Валадару стало ясно, что произошло. Он направил свой пылающий гневом взор на смертоносный клинок и со всего размаху обрушил на него волшебный посох. Вспыхнула алая вспышка света, и колдовское оружие рассыпалось в прах. А Валадар, обратив, не предвещающий ничего доброго, взгляд туда, откуда пришла смерть, сделал знак Майлу и Финуру, ударил посохом о землю, и они все трое исчезли.
* * *
Не разбирая дороги, дочь колдуна бежала прочь, куда глаза глядят, от заповедной долины. Еще совсем недавно все её существо было исполнено ненавистью и злобой, но увидев, как пал пронзенный кинжалом Рэй, увидев скоге и их короля, вспомнив, где она находится, Мелисса вдруг полностью осознала, что ей нельзя здесь оставаться: она осталась совсем одна, помощи ждать неоткуда. Гнев и ненависть сменились паническим страхом и ужасом, и теперь, подгоняемая ими, она со всех ног неслась прочь, как можно дальше от этих мест.
Мелисса бежала как затравленный зверь, но, в отличие от зверя, лес не давал ей укрытия – он отвергал её. Ветви деревьев хлестали и царапали тело, рвали и цеплялись за одежду, а ноги Мелиссы то и дело спотыкались о корни, которые словно намеренно поднимались из земли и вставали у нее на пути.
Девица споткнулась об очередной корень, растянулась ничком на земле и неожиданно уткнулась носом прямо в конец изогнутого искристого посоха. Она подняла голову и с непередаваемым ужасом уставилась на нависшего над ней Валадара.
- Встань и смотри на меня! – приказал он.
Мелиссе захотелось сжаться в комок, исчезнуть и оказаться где угодно, только не здесь. Но чьи-то сильные руки рванули её за шиворот от земли и поставили на колени, а потом, схватив за волосы, запрокинули ей голову так, чтобы она смотрела прямо на Валадара.
Грозен и неумолим был лик лесного владыки, казалось, что он само воплощение возмездия.
- Жалкое ничтожество! – загремел Валадар. – Убийца и порождение убийцы! Ты запятнала кровью подножие Священной горы, оборвала нить жизни… И за это – Люди леса покарают тебя!
- За что? Он же… человек, - со стоном выдавила Мелисса.
Взгляд Валадара прожигал её насквозь, испепелял. Она хотела отвернуться, уйти от этого страшного взгляда, но руки скоге держали крепко, а их острые ногти впивались в плоть – спасенья не было.
- Не имеет значения! – воскликнул владыка.
Его, сжимавшие посох, пальцы побелели, и он, сузив глаза и угрожающе подавшись вперед, уже менее громко продолжил:
- Ты думаешь, я не знаю, кому предназначался тот смертельный удар?.. Моей дочери!
Валадар резко выпрямился, и в его глазах промелькнуло странное выражение, в котором смешались боль, страдание и гнев. Но, помимо этого, во взоре короля леса было еще нечто такое, отчего душа Мелиссы сжалась в комок, и она, наверное впервые, осознала, что перед ней стоит не человек…
- Да, ей, - хрипло заговорил Валадар снова. – Но удар принял тот, кто был для неё дороже всего на свете. Ты убила не просто человека - ты убила любовь и счастье моей дочери и набросила на неё тень смерти. Отныне, свет жизни погас для нее навсегда… - глухо закончил Валадар.
- Я… я не хотела, - в отчаянии простонала Мелисса.
Лесного короля будто ударили, он отшатнулся и с едва сдерживаемой яростью произнес:
- Не хотела, да? Я знаю, чего ты хотела! Ты хотела боли, страданий, горя и отчаяния. Ну так получай все это сполна!
И резко откинув руку в сторону, Валадар обрушил на Мелиссу пылающий сгусток магической энергии. Майл и Финур, предугадав действия своего короля, быстро отскочили в стороны.
В мгновение ока зеленые молнии опутали все тело Мелиссы, обжигая и причиняя ей невыносимую боль.
- Пощади!!! – закричала она, обезумев от боли.
Но скоге остались безответны. Лица Майла и Финура были похожи на безмолвные, суровые каменные лики с горящими как угли глазами. А Валадар, устремив ничего не выражающий взгляд на извивающееся у его ног человеческое существо, медленно заговорил:
- Ты будешь осознавать все, что с тобой происходит. Ты узнаешь, что такое боль и страдания, унижение, отчаяние… Твоя жизнь будет проклятием, но ты будешь жить: ни земля, ни вода, ни камень и дерево не примут тебя, а зверь и человек обойдут стороной. И так будет до тех пор, пока кто-нибудь не дарует тебе прощения.
Зеленые щупальца молний вспыхнули с новой силой, их жар стал еще сильней. Жуткая боль пронзила все тело Мелиссы – её всю как будто выворачивало наизнанку. Она извивалась, кричала, но этот крик все больше и больше походил на жалкий скулеж…
Бесстрастно взирали скоге на грязную, темную собаку средних размеров, которая, поджав хвост и жалобно скуля, ползала перед ними на брюхе. И в её, совсем не звериных, глазах застыли невыразимый ужас и отчаяние.
- Майл, - устало прикрыв глаза, произнес Валадар, - отведи её в самую глухую чащу леса. Пускай влачит свое жалкое существование там.
Скоге поклонился, подхватил собаку за шиворот, щелкнул пальцами и исчез.
- А нам пора возвращаться туда, к ней… - глухо проговорил Валадар, тяжело опираясь на посох.
Финур с беспокойством поглядел на короля и тихо произнес:
- Господин, позволь мне.
Валадар молча кивнул, а Финур взмахнул рукой. Воздух вокруг скоге заколебался, и они исчезли.
* * *
Весь её разум, всё её существо были сосредоточены на одном: увидеть внутренним взором, почувствовать, уловить ту крохотную, неуловимую нить – дыхание жизни. И она нашла её, почувствовала! Но как мала и слаба эта искра жизни, как быстро она угасает и уходит в небытие… Все крепче и крепче окутывают её тенета смерти, а у неё нет сил, чтобы вспыхнуть, снова разгореться и развеять окружающую её тьму.
Нет! Она не позволит! Она отдаст ей свой огонь жизни – весь, до конца. Искра снова вспыхнет, засияет ярким пламенем, и смертная тень отступит…
Устремив взор куда-то вдаль, Ильмариэль сидела на земле и, одной рукой полуобняв Рэя за плечи, а другую возложив ему на грудь, пыталась вдохнуть в него жизнь. Она не видела и не слышала ничего вокруг.
- Что ты задумала?! Что ты делаешь? – послышались как бы издалека чьи-то встревоженные голоса – голоса её отца и матери.
- Дитя, - тихо молвила Глейвен, опускаясь на колени рядом с дочерью, прости мне мои слова, но… ты не сможешь вернуть его к жизни. Даже я не смогла б. Этот удар… он смертелен.
- Люди… - почти неслышно заговорил Валадар. – Слишком быстро угасает в них пламя жизни… И его невозможно возродить снова…
Каким-то образом эти слова пробились в сознание Ильмариэль. Вздрогнув как от удара, она подняла голову, взглянула на отца и со слезами на глазах воскликнула:
- Не говори так! Он не совсем человек – в нем есть и наша кровь. И я еще чувствую в нем дыхание жизни. Я не позволю ему уйти!
На лице девушки была непоколебимая решимость, глаза горели огнем. Тряхнув червонно-золотой гривой, Ильмариэль снова склонилась над мужем и еще крепче прижала к своей груди его окровавленную голову.
В скорбном молчании стояли вокруг Ильмариэль её сородичи, в их глазах застыли скорбь и печаль.
- Это не поможет… ничто не поможет, - раздался совсем рядом чей-то хриплый, изменившийся до неузнаваемости голос.
Все вздрогнули и обернулись – это заговорил Локис.
За все то время, что прошло с тех пор, как он рухнул на колени подле своего, сраженного колдовским оружием внука, старик лесничий не произнес ни слова; он застыл как мрачное скорбное изваяние, и только из-под полуопущенных век по потемневшему лицу скатились две слезы. Но сейчас темные глаза Локиса были устремлены на Ильмариэль.
- Родная, ты ничем больше не сможешь ему помочь, - медленно говорил старик. – Такой удар смертелен даже для скоге.
Локис бросил взгляд на Рэя и прикрыл глаза: вот и сбылся его сон – погас свет яркой звезды. И не его звезда опустилась в темные воды… Но, если первая часть этого, превратившегося в кошмар наяву сна правдива, то и вторая…
Локис снова посмотрел на Ильмариэль и, собравшись с силами, заговорил:
- Дитя, мне очень жаль, но кровь твоего народа сможет удержать эту последнюю искру жизни лишь короткое время… А ты только напрасно истратишь свои силы, пытаясь пробиться к ней сквозь тьму. Эта тьма погубит и тебя…
- Мне все равно, - прошептала Ильмариэль. – Жизнь больше не имеет для меня смысла.
Все содрогнулись. Глейвен тихо вскрикнула и пошатнулась, но Валадар подхватил её и привлек к себе. Локис же, накрыв своей ладонью лежащую на груди Рэя руку Ильмариэль, глухо произнес:
- Понимаю… Я слишком хорошо тебя понимаю…
Взгляд Ильмариэль потух – угасла последняя надежда, и окружающий мир, несмотря на солнечный свет и яркие краски, стал для неё тусклым и серым.
Но что это?!
Откуда-то сверху подул легкий ветерок и послышался негромкий клекот. Все посмотрели вверх – и увидели маленького грифона. При сложившихся обстоятельствах, его появление было сродни небольшому чуду. Грифончик кружил над головами, его пестрые шерстка и оперение сияли в лучах солнца, а взгляд золотых глаз как бы говорил: посмотрите на меня, не забывайте – я здесь.
А о нем и в самом деле забыли. После того, как он помог Ильмариэль и Рэю выбраться из ущелья, он взлетел вверх и пропал из виду, а теперь, вот, снова появился.
Грифончик взмахнул крыльями и плавно опустился прямо перед Ильмариэль. Он внимательно посмотрел на неё, затем клювом выдернул из своего крыла большое перо и осторожно положил его на зияющую в груди Рэя рану. Словно повинуясь какому-то наитию, Ильмариэль прижала перо к телу мужа и вдруг с удивлением почувствовала, что произошло нечто необычное. Сгущавшаяся вокруг Рэя тьма неожиданно замедлила свое наступление, а искра жизни, которая вот-вот должна была погаснуть, вдруг замерла и застыла, как будто некая сила в одно мгновение заморозила её.
Все пребывали в изумлении. Даже Глейвен и Валадар – много чего повидавшие на своем долгом веку – понимали: происходит нечто чрезвычайно необычное.
А тем временем маленькое дивное создание уселось на задние лапы, развернуло крылья и, подняв вверх голову, испустило громкий протяжный крик. И не прошло и нескольких минут, как на него последовал ответ…
Из-за восточного склона Грифоновой горы вылетели два больших грифона. Одним из них была Белая Звезда, а другого – такое же великолепное существо с коричневым туловищем и золотистым оперением – звали Золотой Ветер. Несколько взмахов огромными крыльями, и грифоны приземлились подле Локиса и скоге. Пару минут взрослые и маленький грифоны пристально смотрели друг другу в глаза, они словно вели между собой какой-то очень важный мысленный разговор. Потом малыш встрепенулся и отошел в сторонку, а Золотой Ветер, окинув всех присутствующих внимательным взглядом, остановил затем взор на Ильмариэль и глухим рокочущим голосом произнес:
- Наш маленький брат поведал нам о том, что произошло…
-Наш разум чувствовал, что происходит нечто недоброе, - продолжала Белая Звезда, - но нам не дано было права вмешиваться…
- Мы скорбим вместе с тобой, дочь леса, - произнес Золотой Ветер, склоняя перед Ильмариэль голову.
В глазах же Белой Звезды вспыхнули загадочные огоньки, она приблизила свою белоснежную голову почти вплотную к лицу девушки и тихо спросила:
- А знаешь ли ты, лесная дева, что еще говорил нам наш маленький брат?.. О чем просил…
Ильмариэль смотрела прямо в золотые глаза грифона. Неужели…
- Знаю… - прошептала девушка и срывающимся от волнения голосом продолжила: - И… прошу… о том же…
В её глазах снова вспыхнул свет, зрачки расширились, и, собравшись с силами, Ильмариэль высказала свое самое заветное, озаренное лучиком надежды желание:
- Воды из озера Каленрил прошу я для моего возлюбленного. Жизнь свою бессмертную готова я отдать за то, чтобы еще хоть раз увидеть его живым, увидеть свет в его глазах, почувствовать его дыхание.
Все вздрогнули, когда услышали эти слова: Валадар глубоко вздохнул и с тревогой посмотрел на дочь; Глейвен выглядела так, как будто на неё снизошло какое-то наитие, а Локис… Он резко поднял голову и глянул на Ильмариэль полубезумным взором, его бросило в жар, а на лице за какое-то мгновение сменилась целая гамма чувств. Слишком многое пришлось пережить старому лесничему всего за один день: боль, ненависть и страх, горе и отчаяние, сомнение, удивление и наконец – надежда?..
Кое-как совладав с нахлынувшими на него эмоциями, Локис медленно поднялся с колен, выпрямился и с благоговением взглянул на грифонов.
- Дети Верхних Миров, услышьте мольбу лесной девы, - в волнении произнес старик, кладя руку на плечо Ильмариэль. – Вдохните жизнь в дитя моей дочери.
По щеке Локиса скатилась слеза, и он почти неслышно добавил:
- Моя жизнь принадлежит вам.
- Нет, - качнул орлиной головой Золотой Ветер. – Ваши жизни принадлежат вам самим.
- Да, - вторила ему Белая Звезда. – Они вам еще пригодятся.
Она окинула всех внимательным взглядом, а затем, остановив его на Локисе и Ильмариэль, произнесла:
- Ваш зов услышан. Тот, за кого вы просите – достоин жизни. Его время еще не пришло… И душа его принадлежит Свету…
Золотой Ветер согласно кивнул, а Белая Звезда склонилась над Рэем, в ее глазах была печаль.
- Как много боли и крови… - молвила она, - и как мало жизни… Лишь тонкая нить удерживает его на грани жизни и смерти.
- Ты должна знать, - обратился Золотой Ветер к Ильмариэль, - что какой бы великой силой не обладала бы вода озера – она не сможет оживить мертвого. Должна присутствовать хоть малейшая искра жизни.
- Она есть! Есть! – воскликнула Ильмариэль.
- Да, есть. Малыш подоспел вовремя.
Белая Звезда ласково посмотрела на тихо сидевшего в сторонке грифончика, а потом снова повернулась к Ильмариэль и Локису:
- Вы должны знать еще кое-что. У него, - грифон взглянул на Рэя, - двойственная природа, и поэтому даже мы не знаем, что может произойти, как подействуют на него заключенные в горе чары. Он может вернуться к жизни, - говорила дальше Белая Звезда, - но при этом она будет подобна сну – он будет все время существовать на грани сна и яви. Или в нем может проснуться древняя кровь, и он станет похож на дитя леса… А может произойти и непредвиденное: он превратится в нечто неведомое – прекрасное или нет…
И хотя Белая Звезда говорила тихо, при её последних словах все содрогнулись, как будто в воздухе пронесся порыв холодного ветра.
- Скажи, - обратился белый грифон к Ильмариэль, - согласишься ли ты принять своего возлюбленного таким, каким бы он ни стал? Сохранишь ли свою любовь и верность?
- Да, - твердо ответила Ильмариэль, глядя прямо в золотые глаза грифона. – Моя любовь будет неизменна и вечна, не смотря ни на что!
- Хорошо, - одобрительно кивнула Белая Звезда.
- А ты, Локис, - обратился к лесничему Золотой Ветер, - согласен ли на такую участь для своего внука? Ибо знай, что каким бы ни был результат, - он больше не вернется в мир людей. Он навсегда останется в Заповедных местах.
- Я согласен, - ответил Локис и, немного подумав, добавил: - Я верю в Силы Света – они не допустят непредвиденного.
- А вы, - Белая Звезда обратила взор на Валадара с Глейвен. – Что скажете вы, владыки Лесогорья?
Король леса взглянул на дочь, переглянулся с Глейвен и ответил:
- Мы согласны.
- Пусть свершится то, что предначертано, - молвила Глейвен с таинственной полуулыбкой на устах.
- Да будет так, - произнес Золотой Ветер и отступил назад.
Стоя на краю леса, королева Эриа Глейвен – которую домовые знали под именем Белая Вежа – и её подданные в безмолвии смотрели на удаляющуюся от них процессию. Впереди, мягко ступая львиными лапами по траве, шествовали Белая Звезда и Золотой Ветер, за ними, неся на руках Рэя, шел Локис, рядом с ним Ильмариэль, а замыкали это шествие Валадар и малыш-грифон. И когда они были уже на мосту, к сознанию лесного короля прикоснулся разум Белой Звезды.
- Ты помнишь?.. Ты знаешь?.. – вопрошал её мысленный глас. – Готов ли ты принять грядущее?..
- Да, я помню… знаю…
«Да, - думал Валадар, - я приму грядущее, каким бы оно ни было. Слишком долго все вокруг оставалось неизменным… Пора, пора… Им всем так необходимо обновление и освежение, новое дыхание жизни…»
7. ЗАВЕТНЫЙ ЛЕЙРОНД.
Грифоны вели своих спутников по широкому, вырубленному в толще горы коридору. Его каменные стены и высокий сводчатый потолок были причудливо изукрашены многоцветными узорами: по камню словно вились волны, затейливые кружева и разводы самых разных цветов и оттенков, которые менялись и переливались в таинственном мерцающем свете, что исходил от вкраплённых тут и там в стены и потолок россыпей мелких кристаллов. Вспыхивая разноцветными искорками, они создавали вокруг таинственный полумрак, а откуда-то спереди веяло прохладой и мощной неведомой силой и магией.
Внезапно коридор кончился, и Локис, Ильмариэль и Валадар вступили в сердце Грифоновой горы – Заветный Лейронд. И, даже несмотря на скорбную ношу на руках Локиса, на охватившее всех горе и печаль, увиденное заставило всех застыть в трепете и благоговении.
Да, именно в подобном месте может свершиться то деяние, которое они задумали. И лучик надежды, что засиял вдали для Локиса и Ильмариэль, стал еще ярче.
Пещера была огромна. Её свод уходил куда-то ввысь, а пол был покрыт мягким, плотным ковром темно-зеленого мха. По стенам каскадами низвергались, будто застывшие на мгновение, водопады лунного света, причудливо извивались перламутровые резные листья, чудные цветы и кружева. С потолка свисали искрящаяся бахрома и струящиеся драпировки из сталактитов; снизу вверх поднимались причудливые сверкающие колонны сталагмитов, а посреди всего этого великолепия, излучая озарявшее все вокруг сияние, разлилось волшебное озеро Каленрил. Оно было невелико и неглубоко: сквозь его чистые изумрудные воды было видно усеянное мелкими гладкими камушками дно.
А на противоположном от входа в пещеру берегу озера из его вод поднималась вверх и терялась где-то в высоком куполе горы странная, необычная колонна. Она была похожа на огромную и широкую, закрученную по спирали ленту из полупрозрачного, голубовато-белого камня, по всей длине которой снизу вверх то и дело пробегали тонкие разряды белых молний.
Воздух в пещере был чист и прозрачен. Но кроме этого – вся атмосфера сего дивного места была насыщенна мощной, грозной магической энергией, источник которой находился далеко за пределами Срединного Мира. Эта сила присутствовала незримо, но все вокруг буквально дышало ею.
Откуда-то из боковых проходов пещеры показалось еще несколько грифонов. Малыш-грифон подошел к ним, и они все вместе стали наблюдать за происходящим. Золотой Ветер и Белая Звезда расступились, пропуская вперед, ближе к озеру, скоге и лесничего.
- Пора, - тихо молвила Белая Звезда, обращаясь к Ильмариэль и Локису.
Старик опустился на колени, положил Рэя на ковер из мха и вместе с Ильмариэль стал снимать с него одежду. Валадар, тяжело опираясь на посох, молча стоял в стороне. Он посмотрел на дочь и Локиса, потом перевел было взгляд на Рэя, но тут же прикрыл глаза и судорожно сжал рукой посох.
Лицо лесничего было похоже на застывшую маску скорби, в глазах Ильмариэль стояли слезы, а на Рэя нельзя было смотреть без содрогания. Его плечи были изодраны когтями олтарса, голова разбита, нога сломана, а там, где с телом соприкоснулось колдовское пламя, остались страшные ожоги.
Белая Звезда склонилась к Ильмариэль и Локису:
- Нужно торопиться. Искра жизни угасает…
Локис кивнул и сжал руку Рэя.
- Держись, сынок, - тихо произнес он, а затем, собрав порванную и окровавленную одежду, встал.
- Я буду ждать тебя, любимый, - прошептала Ильмариэль, поцеловав мужа и нежно проводя ладонью по его побелевшему лицу.
Локис помог ей встать, и они отступили к Валадару.
А затем произошло нечто удивительное. Золотой Ветер подошел к Рэю и, с невероятной для такого большого существа грацией, приподнялся на задние лапы; грифон весь как-то неуловимо изменился, его тело будто бы приобрело человекоподобную форму. Передними лапами он осторожно поднял Рэя с земли и, сделав несколько шагов вперед, бережно погрузил его в воды озера.
Сверкающая изумрудная гладь заволновалась, исходящий от неё свет стал ярче, разряды молний на каменной спирали вспыхнули и замелькали чаще, а разлитая в воздухе энергия, казалось бы, пришла в движение, стала сгущаться…
- Вы должны покинуть это место, - обратилась Белая Звезда к Локису, Ильмариэль и Валадару. – Сейчас Врата Лейронда закроются. Но на исходе третьей ночи, на рассвете, когда все закончится, он вновь откроются и пропустят вас сюда. Ждите.
Отвесив грифонам глубокий поклон, Локис и скоге направились к выходу. И как только они вышли на белый свет, вход в пещеру тут же закрыла необычная завеса-преграда. Она была похожа на колеблющуюся, вставшую вдруг вертикально, водную гладь, внутри которой вспыхивали молнии. От этой преграды веяло чем-то грозным, опасным, и с первого взгляда становилось ясно: любая попытка проникнуть сквозь неё – равносильна самоубийству.
* * *
Солнце наполовину скрылось за Великим Западным Хребтом, и на Грифиндейл медленно опускались сумерки. Скоге уже убрали все последствия битвы с демонами и у ручья на краю рощи разбили небольшой лагерь. В воздухе вокруг нескольких шатров из светлой ткани плавали блуждающие огоньки, а чуть поодаль, возле большого дуба, свернувшись калачиком, пристроились драконы.
Недалеко от одного из шатров, устало прислонившись к стволу дерева, сидел погруженный в свои думы Локис. Рядом с ним, перед полуоткрытым входом в шатер, на траве сидели Валадар и Глейвен с Ильмариэль. Лесной король, низко надвинув на глаза капюшон мантии, также как и Локис был погружен в себя, а Ильмариэль устало склонила голову на плечо матери. Остальные или молча сидели перед шатрами, или бродили по лесу; время от времени появлялись и снова исчезали жившие в домах Глинерд-Дуна домовые. Все вокруг будто замерло в ожидании.
Вдруг королева Глейвен вздрогнула, и зрачки её глаз расширились
- Что-то происходит, - молвила она, и все насторожились.
Подул ветер, и зашумела листва, пламя в стоящей подле шатра жаровне заметалось, в ручье забурлила вода. В воздухе явственно ощущалось нечто. Ощущения были такими, какие бывают при приближении грозы. Скоге и Локис вскочили на ноги и обратили взоры к горе. Блуждающие огоньки неподвижно зависли в воздухе, а драконы, до этого мирно дремавшие под деревом, встрепенулись и тоже повернули головы в ту сторону.
Откуда-то из недр земли послышался глухой гул, и с вершины Грифоновой горы в вечернее небо устремился столб ослепительного белого света. Этот свет озарил всю долину, было похоже, будто над Грифиндейлом во всей своей красе взошла полная луна.
Всех охватили трепет и волнение. Скоге, Локис, драконы – все обитатели Дол-Айлина вдруг почувствовали присутствие необычайно сильной магии. Все Лесогорье замерло, чтобы вслушаться и прочувствовать эту неведомую, исходящую откуда-то извне Силу…
Валадар и Глейвен переглянулись.
- Видение… - мысленно произнес король леса.
- Да… - услышал он в своем сознании голос Глейвен.
- Что это? – прошептала Ильмариэль, заворожено глядя на исходящий с вершины горы свет.
- Это свет Верхних Миров, - тихо ответила Глейвен. – Дети Света творят свое волшебство.
Королева обеспокоено посмотрела на дочь, приобняла её за плечи и снова заговорила:
- Не бойся, все будет хорошо. - Затем Глейвен взглянула на усталое и побледневшее лицо Ильмариэль и продолжила: - Сегодня тебе пришлось нелегко. Ты устала, измучена, тебе нужно отдохнуть…
Тихий, нежный голос королевы леса успокаивал, завораживал…
- Для тебя ожидание будет долгим и мучительным, ибо душу твою разрывают на части тревога и надежда… Эти чувства преисполняют всех нас, но для тебя они намного острей и сильней…
По щекам Ильмариэль текли слезы, а Глейвен, заключив её в объятия, продолжала говорить:
- Дитя, твой свет потускнел, силы истощены… А ведь когда придет время, и ты вступишь под свод Лейронда навстречу своей судьбе – ты должна быть полна сил. Тот, кто будет ждать тебя там, должен увидеть твой яркий свет…
Глейвен провела рукой по волосам дочери и прошептала:
- Усни, дитя мое. Погрузись в покой и сон…
Глаза Ильмариэль закрылись, тело обмякло, и её окутал глубокий сон. Валадар подхватил дочь на руки, внес в шатер и, положив на мягкое ложе, накрыл легким покрывалом.
А когда он вышел из шатра, Глейвен с печальной улыбкой смотрела на Локиса. Голова старика была склонена на грудь – он спал.
- Ты усыпила и его? – спросил Валадар.
- Нет, - покачала головой Глейвен. – Просто у него очень хороший слух: он слышал мой голос и поэтому заснул. Но, - королева снова качнула головой, - в отличие от Ильмариэль, утром он проснется. Я могла бы погрузить в сон и его, но он бы этого не захотел.
Некоторое время владыки Лесогорья в молчании смотрели на вершину горы, на озарявший все вокруг столб яркого света, а потом Валадар подозвал к себе Финура, и они все вместе о чем-то тихо заговорили.
* * *
Где-то там, вне времени, вне пространства… Во всепоглощающей смертной тьме застыла в странном оцепенении песчинка света… Но и эта, похожая на ледяной сон, неподвижность стала вскоре покидать её, таять… Искра света вздрогнула, замерцала – вот-вот погаснет навсегда…
Как вдруг…
Окружающая тьма внезапно содрогнулась, как будто некая могучая и неведомая сила неожиданно обрушила на неё извне сокрушительный удар. Тьма вздрогнула еще раз, заколебалась… и раскололась. И в образовавшуюся трещину тут же стремительно ворвались сияющие белые нити света. Извиваясь, они рванулись к почти угасшей искре, прикоснулись к ней, обернулись вокруг неё сияющим коконом, и она, словно вобрав в себя их тепло, силу и свет, внезапно вспыхнула и засияла.
Ярче, сильней – и вот уже не искра, а яркая звезда озаряет окружающую тьму и изгоняет её прочь. А нити света всё вьются и вьются…
И там, в самом сердце пламени вдруг стало зарождаться и набирать силу нечто другое…
И вскоре оно пробудилось!
Яркой, ослепительной вспышкой света вспыхнул возрожденный огонь, превратившийся в сияющий, пульсирующий сгусток энергии – пламя жизни.
Но это было только начало. Те, кто послал сквозь тьму животворящие нити света – только начали свою работу. Озаривший тьму свет лишь подсказал им, что они должны были делать дальше…
Прозрачные изумрудные воды озера заволновались, забурлили и расступились…
8. СВЕТ НАД ГОРОЙ.
Травиндор гудел как растревоженный улей. Был уже поздний вечер, но никто из его жителей не собирался отправляться на покой. Да и какой тут может быть покой и сон, когда, всего за один день, произошло столько событий!
Богач с причудами – Вигор Хайд – оказался давно разыскиваемым темным колдуном-убийцей. Мало того, оказалось, что когда-то он жил в Травиндоре, и что это он, из ревности, загубил зятя Локиса и повинен в смерти его дочери. Потом, чуть ли не в самом центре деревни, нашли проклятое древнее подземелье; дети Юстика попали в плен к колдуну; из Дивинграда на драконах и глайдерах прибыл почти целый отряд стражей-хранителей, а затем началось и вовсе нечто несусветное. Сначала в горах за лесом грохотал гром и сверкали молнии, а вечером, когда на землю уже опустились сумерки, в реке, и даже в фонтане на площади и колодцах, забурлила вода и над вершиной Грифоновой горы вспыхнул белый свет.
Обеспокоенные жители деревни собрались на главной и единственной площади Травиндора перед колокольней. Они ждали объяснений и смотрели вверх, туда, где на верхнем ярусе колокольни стояли: шериф Юстик, Власта, жрец Дарет и, прибывший из Дивинграда, Раен Кроу. Их взоры были устремлены на север.
Юстик окинул деревню взглядом: везде горят огни, люди встревожены, дом Хайда-Бейна оцеплен стражами – они держат там под арестом слугу колдуна и разбираются с подземельем и колдовским добром. Внизу, на площади, жители деревни обсуждают сегодняшние события, а вокруг фонтана катаются на драконе Бари и Айрис. Да уж, его ребятишки сегодня откололи коленце! Шериф вспомнил, что когда заварилась вся эта кутерьма, ему очень хотелось как следует отодрать своих отпрысков за то, что они удрали спозаранку из дома да влезли, куда не надо. Но потом, на радостях от того, что с ними не случилось ничего страшного, он ограничился лишь коротким, но суровым выговором – как ни как, а его чертенята стали сегодня героями дня. Им удалось вырваться из плена и отомстить своему обидчику – этому, как его, Шэди.
Юстик улыбнулся: что ни говори, а зрелище это было презабавное.
Где-то ближе к полудню, когда стражи еще не прилетели, а сам Юстик, получив от Власты тревожное сообщение, разыскивал своих чад, из-за леса примчался Быстрокрыл. Громко и угрожающе рыча, он кружил над деревней (чем изрядно напугал её мирных жителей), а потом, словно учуяв то, что искал, стрелой рванул к дому Хайда. Спустя некоторое время, из ворот с диким воплем вылетел и понесся со всех ног прочь от дома довольно потрепанный коротышка, следом за которым, рассержено шипя и рыча, на всех парах топал Быстрокрыл. А на его спине, с видом победителей, восседали Бари с Айрис. Они гоняли коротышку по всей деревне до тех пор, пока не прибыли стражи, и тот сам не бросился им в ноги, моля о пощаде и прощении.
Хранители взяли беглеца под стражу, и Кроу сразу признал в нем Шэди. Слуга Бейна был в ужасе, когда узнал, что стоящий перед ним ульфинг – родственник травиндорского шерифа и захваченных в плен ребятишек. И чтобы получить хоть какое-то снисхождение, Шэди тут же выложил хранителям все, что знал о делах хозяина и показал вход в подземелье.
Шериф перевел взгляд на стоящих рядом с ним людей: Дарет с благоговением смотрел на свет над горой, Власта смотрела туда же, но в её взгляде застыли сильные тревога и беспокойство, а Кроу выглядел мрачнее тучи. И Юстику все это очень не нравилось, ох не нравилось…
- Люди внизу ждут объяснений, - заговорил он, обращаясь к родственнику, а затем, кивнув в сторону горы, спросил: - Что это? Оно опасно?
Кроу не ответил и принял форму ульфинга. Он смотрел на север и словно прислушивался или принюхивался к чему-то.
- Нет, - ответил наконец Кроу. – Этот свет не предвещает ничего плохого. Я чувствую очень сильную магию и силу Верхних Миров – это грифоны творят какое-то странное и необычное волшебство.
- Невероятно! – возбужденно воскликнул Дарет. – Такого не было сотни лет! Это просто невероятное событие! Исключительное! – восторженно говорил жрец. – Просто не верится, что мы стали свидетелями всего этого!
- Да, - кивнул Кроу, - такого не было сотни лет. Это – уникальный случай. Но… - задумчиво продолжил ульфинг, - меня все же беспокоит одна вещь: что послужило причиной всего этого? – И Кроу хмуро глянул в сторону горы.
- Может, тебе стоит слетать туда и все разузнать, - предложил Юстик. – Вдруг там нужна помощь? Там Локис, Рэй, Ильмариэль…
- Думаю, нам пока не стоит туда соваться, - медленно ответил Кроу и пояснил: - Там – владения скоге, а они не любят постороннего вмешательства… И мне, почему-то, кажется, что они уже сами со всем справились. А об Урсах я бы не беспокоился; скоге позаботятся о них – как ни как они родня. К тому же сейчас уже поздно, да и нам еще надо как следует разобраться с этим подземельем. Но, - Кроу повернулся к Власте, - завтра утром я полечу туда. Вы поедете со мной?
- Да, - ответила травница.
- Ну что ж, пойду-ка я вниз, - произнес ульфинг после небольшой паузы. – Скажу людям, что им нечего бояться, да схожу гляну, как там дела у моей команды.
И с этим словами Кроу стал спускаться по винтовой лестнице вниз. Власта, кивнув на прощанье Юстику с Даретом, тоже последовала за ним.
На колокольне воцарилась тишина. Дарет все также, не отрывая глаз, смотрел на север – было похоже, что исходивший с вершины горы свет заворожил его окончательно, а Юстик погрузился в раздумья.
- Что же там, черт возьми, происходит? - бормотал шериф, поднимая голову и мрачно глядя на вершину Грифоновой горы.
- Вряд ли мы когда-либо это узнаем… - тихо, как бы про себя, произнес Дарет.
«Да, вряд ли, - мысленно согласился с ним Юстик. – Заповедные леса умеют хранить свои тайны…» О, Кроу, конечно, расскажет ему, как родственнику, обо всем более подробно, а вот остальным придется довольствоваться более краткой версией происходящего. А впрочем, особо расстраиваться и не стоит – местные жители давно привыкли к подобному положению вещей. У них даже выработалась своеобразная привычка самим додумываться до сути дела; причем довольно часто эти раздумья были не так уж и далеки от истины. Но, как правило, обитатели Зеленой Долины держали свои мысли при себе.
Толпа внизу на площади внезапно охнула, послышались возгласы удивления и испуга, и Юстик с беспокойством взглянул вниз. Все жители деревни, подавшись вперед, во все глаза таращились на стоявших у фонтана Власту, Кроу и только что подошедших к ним Джоли с Магной. Но всеобщее, смешанное с испугом удивление вызвали не они, а стоящий перед травницей и ульфингом здоровенный рыжеволосый скоге в зеленом одеянии: он о чем-то тихо разговаривал с Властой, Кроу и их спутниками, остальные молча вытягивали шеи, пытаясь расслышать хоть словечко. Потом шериф видел, как, побледнев, тихо вскрикнула и закрыла лицо руками Власта, как обняла её Магна, как помрачнел Кроу, Джоли, сжав кулаки, ругался, а по толпе прокатился тревожный ропот. Настроение у почтенного Юстика Гварда испортилось окончательно.
- Пойду-ка я лучше вниз. А то как бы чего не вышло, - мрачно изрек он, кивнул Дарету и направился к лестнице.
Но когда Юстик вышел на площадь, скоге там уже не было. Магна с Властой сидели на лавочке у фонтана, а Кроу обращался к стоящим вокруг людям, которые слушали его, затаив дыхание. К шерифу подошли Бари и Айрис, и он, приобняв их за плечи, тоже стал вслушиваться в слова ульфинга.
Некоторое время Юстик внимательно слушал своего родственника, потом обвел взглядом стоящих вокруг людей, взглянул в сторону леса, и ему в голову пришла одна мысль:
«Как странно, - подумал Юстик, - столько событий для одной маленькой и тихой деревушки – хватит на долгие, долгие годы… Интересно, а понимает ли хоть кто-нибудь из здесь присутствующих, что у них на глазах рождается легенда, что они сами стали её частью?..»
* * *
Луч белого света над горой горел всю ночь и только на рассвете стал бледнеть и постепенно растворяться в лучах солнца, но когда день подошел к концу и наступил вечер, он снова ярко вспыхнул и устремился в ночное небо. И все время, днем и ночью, по всей окрестности бурлила вода. На рассвете того же дня Раен Кроу, отдав стражам пару указаний и послав сообщение в Дивинград, вместе с Властой отправился на Быстрокрыле в Грифиндейл.
Свет над горой был виден далеко по всей округе: его видели в Лебедине и Меджиграде, его видела вся Зеленая Долина, а жители Травиндора, уже в который раз, обсуждали произошедшие у них под боком события. Причем каждый норовил изложить собственную версию или припомнить и добавить к общей картине какие-нибудь детали, которые раньше казались незначительными и странными, а теперь, представ в истинном свете, могли объяснить многое. Впрочем, если с прошлым травиндорцы еще более или менее разобрались, то в отношении будущего они строили самые разные и невероятные предположения. Все дело было в том, что (как и предполагал Юстик) Кроу, рассказывая о событиях в Грифиндейле, опустил некоторые детали, но, к чести жителей Травиндора, они и не требовали больших подробностей. Им всем было хорошо известно: Заповедное Лесогорье не терпит излишнего и нездорового любопытства. Но при этом всем было ясно одно – это еще не конец.
* * *
Третья ночь подходила к концу. Белый свет устремлялся в небесную высь и озарял Грифиндейл таинственным сиянием, а на востоке, где-то там за горами, уже забрезжил свет зари. Долина грифонов застыла в ожидании.
На краю леса собрались скоге, домовые и драконы, из леса пришли звери - все их взоры были устремлены к горе, а глаза горели, отражая исходящий с её вершины свет. Локис и Власта стояли рядом со скоге и тоже смотрели на гору, а Кроу, заложив руки за спину, неторопливо прохаживался перед мостом и время от времени поглядывал на угрожающе мерцавшую завесу, что преграждала вход в пещеру. Здесь же, подле одного из серых валунов, опираясь на посох, стоял и Валадар, но король леса не смотрел на гору - сейчас его взор был направлен на один из шатров, туда, где спала Ильмариэль.
С нежностью и некоторым сожалением смотрела королева Глейвен на спящую дочь: она была так прекрасна во сне, ей так не хотелось её будить. Но… время пришло – покачала головой королева – ты должна проснуться, дитя моё. Еще раз увидеть свет над горой и встретить свою судьбу. Ты должна встретить её как подобает принцессе и королеве Лесного народа. И ты должна быть неотразима…
Глейвен слегка улыбнулась, склонилась над дочерью и прикоснулась к её плечу.
Стоя посреди освещенного мягким светом шатра, Ильмариэль с удивлением и восхищением рассматривала надетое на ней свободно ниспадающее платье с длинными широкими рукавами. Невиданной красоты был этот наряд, ибо создан он был руками лесных дев. Тонкая, полупрозрачная и легкая как паутинка ткань была искусно заткана узором из резных, ажурных листочков самых разных лесных растений. Листочки казались живыми, они будто вились по ткани, мерцали, словно на них поблескивали капли утренней росы.
- Что это? – спросила Ильмариэль, переводя взор на мать. – Я никогда не видела ничего подобного.
Глейвен встала с резного табурета, подошла к дочери и, расправив по плечам её волнистые волосы, тихо ответила:
- Это свадебный наряд принцессы леса.
На лице Ильмариэль отразилось недоумение.
- Я знаю, - с улыбкой произнесла Глейвен, - ты хочешь сказать, что свадьба уже была? Да?
Ильмариэль кивнула, а Глейвен продолжила:
- Но тогда все происходило среди людей – в их мире, а теперь…
На несколько секунд в шатре повисла тишина, а потом, обратив к матери исполненный тревоги и мольбы взгляд, Ильмариэль взволнованно заговорила:
- Матушка, ты подарила мне сон, который придал мне сил, и я благодарю тебя за это, но… душу мою мучает тревога. Я не боюсь – я буду верна своему слову. Но, матушка, умоляю тебя, скажи, что нас ждет? Каким он станет?
Но Глейвен только головой покачала. Она обняла Ильмариэль и произнесла:
- Родная моя, я бы очень хотела ответить на твой вопрос, но не могу. На этот раз будущее скрыто от меня. Я вижу только свет и жизнь…
Ильмариэль не видела лица матери, но при последних словах на губах Глейвен промелькнула таинственная полуулыбка.
- Ничего не бойся, - ободряюще произнесла Глейвен, мягко отстраняя от себя дочь.
На мгновение королева леса задумалась, а затем сделала плавный жест рукам.
- Думаю, это пригодится, - сказала она, протягивая Ильмариэль сверток серебристо-серой ткани, который появился у неё в руках.
- Спасибо, - тихо произнесла Ильмариэль, опуская глаза и прижимая сверток к груди.
Глейвен взяла дочь за руку, ласково улыбнулась ей и сказала:
- Идем, нам пора.
- Да, - кивнула Ильмариэль. – Пора…
И они вместе вышли из шатра.
9. ИЗМЕНЕННЫЙ.
Сердце Грифоновой горы – Заветный Лейронд – было заполнено светом. Стоя вокруг озера, грифоны смотрели на парящее над водой в столбе света облако густого белого тумана. Глаза крылатых созданий горели как звезды и были устремлены на что-то, что было скрыто клубящейся пеленой. Дивные существа были довольны своей работой.
- Необычное деяние завершили мы сегодня… - раздался мысленный глас одного из них.
- Да… - вторил ему другой. – Оно доставило нам радость и удовольствие…
- …И результат превзошел все наши ожидания… - вступил в мысленный разговор Золотой Ветер. - Наследие древних возродилось, и запылал неугасимый огонь…
- Мы можем разбудить его? – спросил один из грифонов.
- Нет… - ответила Белая Звезда. – …Пусть это сделает она…
- Хорошо…
* * *
Взошло солнце, и его золотые лучи озарили всю долину. Белый столб света над горой вдруг вспыхнул яркой ослепительной вспышкой и пропал без следа. А следом за ним замерцала, заколебалась и постепенно растаяла и закрывавшая вход в пещеру завеса. И как только эта преграда исчезла, из пещеры вышли два серо-белых грифона. Они встали по обе стороны от входа, раскрыли крылья и застыли как изваяния.
Ильмариэль и Валадар вступили на мост. Локис тоже сделал было шаг вперед, чтобы последовать за ними, но на его плечо мягко легла рука Власты. Лесничий обернулся и озадаченно посмотрел на неё.
- Нет, - покачала головой Власта, внимательно глядя ему в глаза.
Локис посмотрел на травницу и стоящую рядом с ней Глейвен. Несмотря на то, что они были такими разными, обе женщины были сейчас чем-то очень похожи друг на друга, их внимательные, устремленные на Локиса взгляды словно хотели ему что-то сказать. И он понял. Он должен остаться здесь и ждать вместе с остальными. Ему и так была оказана неслыханная честь: ему, смертному, позволили войти в Заветный Лейронд. Не стоит злоупотреблять оказанным ему доверием. К тому же – сообразил Локис – сейчас он будет там лишним… Он и так все узнает, надо лишь чуть-чуть подождать.
- Все правильно, - раздался в сознании Локиса мысленный шепот Глейвен. – Ждать осталось недолго…
* * *
Ильмариэль с отцом шли по наполненному таинственным полумраком коридору в горе. Идя рядом с дочерью, Валадар время от времени бросал на неё тревожные взгляды: вокруг них была разлита магическая энергия, гора буквально дышала ею, но вместе с тем он чувствовал охватившее её волнение и беспокойство. Её горящий взгляд был устремлен вперед, руки прижимали к груди сверток, а в сердце жила надежда, но где-то там, в укромном уголке души, затаились тревога и страх. Слишком хорошо помнила Ильмариэль слова Белой Звезды: «…Может произойти непредвиденное… нечто неведомое… прекрасное или нет…»
Но вот коридор кончился, и Валадар с Ильмариэль вступили под свод Лейронда. И увиденное повергло их в изумление и трепет, они затаили дыхание. Много странных и дивных вещей повидал на своем веку владыка Лесогорья, но такое – видел впервые.
Вся пещера была залита ярким светом, исходящим от спиральной колонны на противоположном берегу озера. Перламутровое убранство Лейронда искрилось и сверкало, а над изумрудными водами волшебного озера парило и клубилось облако густого белого тумана. Оно мерцало, излучало сияние, а внутри него смутно угадывались очертания какого-то существа…
Стоявшие по обе стороны от озера Белая Звезда и Золотой Ветер кивнули друг другу, и сияющее облако плавно поплыло в сторону Ильмариэль и Валадара. Оно опустилось перед ними на ковер из мха, заклубилось, и мерцающий туман стал постепенно рассеиваться и растворяться в воздухе…
- Силы Верхних Миров! – выдохнул наконец Валадар, когда туман почти развеялся.
Потрясенная Ильмариэль не произнесла ни слова, она только медленно опустилась на колени, и её снова озарил неуловимый внутренний свет.
Он был погружен в сон, и казалось, что его окутывает свет Мерцающей Зари. Но он больше не был человеком. Перед Ильмариэль лежал молодой, красивый скоге – и это был Рэй. Живой! Она чувствовала, как горит в нем огонь – бессмертное пламя жизни, свойственное детям Лесного народа.
Дрожащей рукой провела Ильмариэль по светлым с темными прядями волосам своего возрожденного возлюбленного, а затем её взгляд скользнул к его ногам: кисточка его хвоста тоже была двухцветной…
На теле Рэя не было ни единой царапины или следа от ожогов и старых шрамов. И только на груди, там, куда вонзился колдовской клинок, на смуглой коже выделялась светлая отметина.
- Как напоминание… - услышала Ильмариэль тихий голос Белой Звезды.
Девушка подняла голову и со слезами и благодарностью посмотрела на грифонов. Невозможно было передать словами все те чувства, которые она сейчас испытывала. Да в этом и не было необходимости – Дети Света понимали всё и без слов.
В глазах Белой Звезды зажглись лукавые огоньки, и она, склонив к Ильмариэль свою орлиную голову, тихонько спросила:
- Нравится?
- Да, - тихо ответила Ильмариэль, опуская взгляд.
Она развернула сверток, и серебристо-серая мантия накрыла обнаженное тело Рэя.
Стоя чуть поодаль, Валадар смотрел на дочь: на её щеках поблескивали слезы, но это были слезы радости и счастья.
«Вот и сбылось еще одно видение Глейвен», - подумал король леса.
- Скажи, владыка, - обратился к нему Золотой Ветер, - достойно ли это создание стать твоим наследником? Принимаешь ли ты его?
- Да, достойно, - не раздумывая, ответил Валадар. – И я принимаю его.
Он чувствовал неугасимый огонь, чувствовал мощную магическую силу, что ждала своего пробуждения, источник которой брал свое начало в Верхних Мирах.
«Может быть, именно так выглядел первый, пришедший в этот мир эльф народа скоге…» - думал Валадар, глядя на спящего Рэя.
- Ему пора проснуться, - молвила Белая Звезда, обращаясь к Ильмариэль.
Длинные, червонно-золотые волосы девушки наполовину скрыли лицо Рэя, а её губы прикоснулись к его губам. Веки Рэя дрогнули, и на Ильмариэль взглянули такие знакомые глаза её возлюбленного, в которых, казалось, отразились изумрудные воды озера Каленрил.
Рэй сел, обвел взглядом пещеру, грифонов и Валадара, посмотрел на свои, теперь уже одинаковые руки, а потом поднял глаза на Ильмариэль и заключил её в крепкие объятия. Обнимая жену, Рэй снова взглянул на грифонов; также, как и ранее Ильмариэль, он не мог выразить словами всю ту благодарность и радость, которые сейчас наполняли его душу. Но дивные создания поняли его, они поняли все, что он хотел им сказать. Золотые глаза грифонов загорелись, они слегка качнули своими величественными головами, и Золотой Ветер произнес:
- Живи, радуйся и наслаждайся жизнью!
10. КРУГ ЗАМКНУЛСЯ.
Из разверстой в склоне горы пасти пещеры стремительно вылетел маленький пестрый грифон, следом за которым вышли трое. Грифон сразу же взмыл в небо, а трое, быстро пройдя по мосту, остановились напротив замерших в ожидании на краю леса скоге, домовых, людей, драконов и зверей.
Ильмариэль была прекрасна как никогда, Валадара покинула его обычная сумрачность, но все взоры были прикованы к высокой, стоящей между ними фигуре в светло-серой мантии с низко надвинутым на лицо капюшоном.
Валадар сделал шаг вперед и воскликнул:
- Радуйтесь, дети леса! Тьма нависшая над Лесогорьем отступила, и свет Верхних Миров озарил заповедные леса! Посланники Света свершили свое дивное волшебство, и разорванный когда-то круг замкнулся!
- Очень давно, - продолжал говорить Валадар после небольшой паузы, - один из нас, скоге по имени Шайн, навсегда покинул родные леса. Он сделал это по собственной воле, ибо всем нам изначально дан великий дар – свобода выбора. И никто не вправе отнять его. А теперь, много лет спустя, наследник Шайна возвращается к Лесному народу. И возвращается он к нам не как смертный человек, в ком со временем угасает огонь жизни, а как равный. Теперь – он один из нас!
Король леса повернулся к своим спутникам: Ильмариэль очаровательно улыбнулась, а Рэй приподнял руки и откинул капюшон мантии назад.
По толпе ожидавших прокатился вздох изумления. Глаза скоге, домовых и ульфинга загорелись – они видели не только внешние изменения, но и чувствовали то, что было скрыто внутри. Власта и Глейвен тепло улыбнулись Рэю; они обе выглядели так, как будто наконец воочию увидели перед собой то, что предполагали или что давно надеялись увидеть. Локис же пребывал в полном изумлении, он не мог поверить собственным глазам.
А тем временем Валадар внимательно посмотрел на Рэя и произнес:
- Я знаю, твоя душа принадлежит лесу, а сам лес и его обитатели давно приняли тебя, но… Тень смерти коснулась тебя, и ты был лишен возможности сделать свой собственный выбор. Скажи, Рэй Урс, - тон Валадара посуровел, - принимаешь ли ты то, что свершилось? Принимаешь ли ты себя таким, каким стал? Ты стал одним из нас, но не пожалеешь ли ты когда-нибудь об этом?
На несколько секунд повисло молчание. Потом Рэй окинул взглядом всех присутствующих, задержал его на Ильмариэль, снова повернулся к Валадару и, глядя тому прямо в глаза, ответил:
- Я давно сделал свой выбор. Я принимаю свершившееся и никогда не пожалею об этом. Отныне, моя жизнь будет навсегда связана с твоим народом, Владыка Лесогорья.
Рэй поклонился королю леса и, протянув вперед руку, добавил:
- А если тебе не достаточно моих слов – испытай меня Змеиным Кольцом.
Лицо Валадара просветлело, а на губах промелькнула улыбка.
- Это лишнее, - сказал он. – Я знаю, в твоих словах нет лжи. Но у меня все же есть кое-что для тебя…
Король взглянул на жену и дочь, на своих подданных, а затем развернул левую руку ладонью вверх. Вспыхнула вспышка света, и над ладонью Валадара появился тонкий венец из переплетенных золотых веточек. Рэй опустился на одно колено, а король леса, взяв венец в руки, провозгласил:
- Рэй Урс, ты был достойным хранителем леса прежде, так оставайся же таким и впредь! От имени всего Лесного народа я объявляю тебя своим наследником и князем Лесогорья!
И с этими словами Валадар возложил венец на голову Рэя. А вслед за этим по Долине Грифонов прокатились многоголосый ликующий возглас и приветственные крики.
- Добро пожаловать в наш мир, брат, - тихо произнес Валадар, обнимая Рэя.
Скоге снова издали приветственный клич, король леса ударил оземь посохом, и в небо над долиной взмыла большая стая птиц, следом за которой устремились драконы и пара маленьких грифонов, что вылетели откуда-то из-за западного склона Волшебной горы. Маленькие дивные создания наравне с драконами носились в небе над долиной, выписывая всевозможные кренделя и крутые виражи; взрослые же грифоны, показавшиеся чуть позже, или спокойно сидели на пороге пещеры, или неторопливо прохаживались по долине.
Старик лесничий, уже более менее придя в себя после всего пережитого, подошел к Ильмариэль и Рэю и неуклюже сгреб их обоих в объятия.
- Спасибо тебе, девочка, родная моя, - со слезами на глазах говорил Локис. – Спасибо вам всем…
Его взор был обращен ко входу в пещеру, туда, где сидели Белая Звезда и Золотой Ветер. Словно в ответ грифоны кивнули лесничему орлиными головами, а затем Белая Звезда раскрыла крылья и взмыла в небо.
Её оперение сверкало в лучах солнца так, как сверкает на солнце белый, только что выпавший снег в ясный морозный день – она была похожа на волшебное видение. Лишь немногим смертным посчастливилось увидеть его, но Локису почему-то казалось, что, возможно, когда-нибудь, он еще увидит это прекрасное видение – полет грифона, полет Посланника Света.
* * *
В небе над Дол-Айлином, отражаясь в водах Глиммерлина, зажигались звезды и сиял серебряный серп полумесяца. Город на острове сверкал множеством огней: его стройные башни серебрились в лунном свете, а над всей долиной в воздухе плавало множество разноцветных блуждающих огоньков. Они то свободно парили в пространстве, то, повинуясь воле скоге-чародеев, образовывали самые разные сияющие фигуры, или же взмывали в ночное небо и рассыпались там многоцветным бесшумным фейерверком. Даже стоящие на соседних с Глинерд-Дуном островках и на берегах озера домики скоге были усыпаны блуждающими огоньками, что делало их похожими на разбросанные среди скал и деревьев таинственно мерцающие самоцветы.
Вот, от одного из островов поднялись в небо и устремились затем на юг две крылатые тени; то Кроу и Финур верхом на драконах повезли обратно в Травиндор Локиса и Власту. И на этот раз рыжему скоге и его подруге не пришлось варить напиток забвения - в этом не было нужды. И Локис, и Власта, как уже смогли убедиться скоге, были не из болтливых.
Стоя на террасе небольшого, уютно расположившегося на берегу острова, у самой воды, дома, Рэй провожал взглядом крылатые тени. Нет, он ничуть не сожалел о том, что с ним произошло. Рано или поздно, но что-то подобное должно было произойти – разорванный круг должен был замкнуться. Ничто не происходит просто так: все всегда взаимосвязано, всегда должно быть равновесие…
У скоге – да и не только у них – существовал древний закон круга. Он гласил: если один из людей леса уходил к смертным, то потом, спустя годы, кто-то из его потомков или людей, тот, кого скоге изберут сами, должен был уйти к Лесному народу. В семье Урсов всегда знали об этом и готовы были исполнить предначертанное. Сегодня Рэй узнал, что скоге хотели забрать к себе еще его мать и отца (Джет готов был последовать за Мелией куда угодно), но этому не суждено было сбыться… А потом скоге выбрали Рэя. Они лишь гадали: а согласится ли он сам? Ибо тот же закон круга гласил, что избранный должен покинуть мир людей добровольно, не оглядываясь назад. Но все решилось само собой. Дочь короля леса влюбилась в избранника, и тот ответил ей взаимностью. Валадар был даже рад такому повороту событий; к тому же королева Глейвен видела странное видение. Она не знала почему, но у неё была какая-то уверенность, чувство, что судьба человека, которого выбрала её дочь, как-то связана с будущим всего Лесного народа. Но, окажись на месте Рэя иной смертный, осмелившийся поднять взор на Ильмариэль, - Валадар бы не бездействовал…
- Как ты думаешь, они там не очень обиделись, когда мы так незаметно ускользнули? – произнес Рэй, кивая в сторону сверкающих башен Глинерд-Дуна.
- О, не волнуйся. Они прекрасно обойдутся и без нас, - с улыбкой ответила Ильмариэль и добавила: – К тому же, должна же я была показать тебе наше новое жилище.
Рэй приобнял жену и окинул взглядом дом. Он был построен из дерева и был просторен и уютен. Вокруг дома росли березы и пушистые ели, его юго-западная сторона была увита плющом, а вдоль северо-восточной стены, нависая почти над самой водой, протянулась широкая терраса с резными опорными столбами и перилами, с которой открывался прекрасный вид на горы, Глинерд-Дун, озеро и Грифонову гору. Внутрь дома с террасы вел широкий проход с раздвижными, украшенными затейливой резьбой дверями.
- Знаешь, - задумчиво произнес Рэй, глядя сквозь открытые двери на полуосвещенную комнату, - этот дом кажется мне знакомым. Как будто я уже где-то видел нечто подобное…
- Ага, я же говорил, что он заметит! – раздался неожиданно чей-то довольный голосок.
Ильмариэль и Рэй обернулись и увидели сидящих на стоящей тут же на террасе скамье Стампи и Пайди.
- Что это я должен был заметить? – спросил Рэй домового.
- Ну-у-у, - протянул тот, покачивая ногами.
- Да говори уж! – ткнула своего сородича в бок Пайди.
Стампи сердито глянул на неё, а потом повернулся к Рэю с Ильмариэль.
- Видишь ли, - заговорил он, - этот дом строили скоге со всем своим умением и волшебством. Но и наш дом в деревне тоже построил скоге. Твой предок, конечно, постарался построить его так, как обычно строят люди, но при этом все-таки добавил кое-что, свойственное местным жителям. Так что немудрено, что ты почувствовал что-то знакомое.
- Понятно, - кивнул Рэй.
- Пайди, - обратилась к домовым Ильмариэль, - а где здешние домовые? Мы что-то их не видели.
- Мы здесь! – послышался тоненький голосок, и на скамейке материализовалась еще парочка домовых.
Это были: миловидная, тоненькая как тростинка домовая в аккуратном зеленом платьице и белом чепчике и коренастый домовой с темной шевелюрой и бородой, одетый в красную курточку, коричневые штаны и башмаки с пряжками.
- Это – Твигги и Барни, - представила Пайди новоприбывших.
Те поклонились, и Рэй с Ильмариэль ответили им тем же.
- Для нас большая честь, что вы будете жить в этом доме, - сказал Барни.
- Простите, что мы сами не встретили и не показали вам дом, - виновато произнесла Твигги. Она переглянулась с Барни и, опустив глаза, добавила: - Мы просто не хотели вам мешать.
- Ничего, - улыбнулась Ильмариэль, - все хорошо. Дом в прекрасном состоянии – вы хорошо присматриваете за ним. Мы рады, что вместе с нами в нем будут жить такие симпатичные домовые как вы.
- Благодарим тебя, Прекрасная Госпожа, - сказал Барни, глубоко кланяясь Ильмариэль.
Твигги улыбнулась Рэю, затем взяла своего спутника под руку, взмахнула рукой, и оба домовых исчезли.
- А они и в самом деле очень симпатичная парочка, - сказал Рэй, обращаясь к Ильмариэль.
- Да, - согласилась она.
- Вообще-то, - почесывая затылок, заговорил Стампи, - это мы с Пайди виноваты в том, что Барни и Твигги задержались. Они приходятся нам родней, ну мы, вот, и решили, посчитали своим долгом, дать им парочку указаний и наставлений о том, как вести себя с такими хозяевами как вы.
Домовой весело улыбнулся, посмотрел на Ильмариэль и Рэя, а затем, окинув своего бывшего хозяина с ног до головы отеческим взглядом, сказал:
- Знаешь, а ведь я давно мечтал увидеть тебя в таком обличии. Ты выглядишь здорово! – Стампи перевел взгляд на Ильмариэль: - Береги его, красавица. И научи всяким вашим фокусам. Хотя… - глаза домового светились лукавством, - думаю, он и сам все хорошо знает. И еще. Я, конечно, понимаю, что наши крылатые соседи постарались на славу, но ты, госпожа, все-таки проверь, все ли с ним в порядке, - тут Стампи кивнул на Рэя. – Думаю, это доставит тебе бо-о-ольшое удовольствие…
Домовой лукаво подмигнул Ильмариэль, и та, прыснув со смеху, уткнулась в плечо мужа. Пайди возвела очи к небу.
- Ох и болтун же ты! – возмутилась она и схватила Стампи за руку. – Пошли!
И оба домовых пропали из виду.
- А знаешь, - произнес Рэй, с улыбкой глядя на жену, - слова Стампи мне кое о чем напомнили.
- О чем? – игриво спросила она.
- О долгах.
Глаза Ильмариэль вспыхнули как изумруды.
- Я же обещал расплатиться с тобой, - продолжал говорить Рэй. – Ты не против, если я начну делать это прямо сейчас?..
- Нет, не против, - тихо ответила Ильмариэль.
И в следующее мгновение Рэй как перышко подхватил её на руки. Она обвила его шею руками, их лица приблизились друг к другу почти вплотную, как вдруг, откуда-то со стороны озера, послышались приглушенные звуки перебранки, кто-то взвизгнул, а затем раздался громкий всплеск.
- Что это? – с легким недоумением спросила Ильмариэль.
- Кажется, я знаю, что это, - ответил Рэй, вглядываясь в воду.
Он осторожно опустил Ильмариэль на пол и, одним прыжком перемахнув через перила, оказался по колено в воде. Когда же, спустя несколько минут, Рэй снова вернулся на террасу, то держал в руках за шиворот двоих мокрых, отфыркивающихся и сердито глядящих друг на дружку чертенят – то были Кваки и Черныш.
- Смотри, какая рыба завелась нынче в Глиммерлине, - сказал Рэй, опуская анчуток на скамью.
Черныш и Кваки попытались было встать на четвереньки, чтобы отряхнуться, но у них ничего не получилось: нижняя часть их туловищ оказалась тяжеловатой, и они опять, довольно-таки забавно, плюхнулись на скамейку.
- Кажется, я даже знаю, почему эта рыбка там завелась, - со смехом произнесла Ильмариэль.
- Да у них все на рожицах написано, - весело сказал Рэй, глядя на чертенят. – Дорогая, - повернулся он к жене, - думаю, что очень скоро кто-нибудь в Глинерд-Дуне обнаружит опустошенную кладовку.
- Это точно! – воскликнула Ильмариэль. – Ты только посмотри на них: они так наелись, что стали тяжелы для полета.
Чертенята и в самом деле выглядели заметно подобревшими, а их рожицы, несмотря на вынужденное купание, так и светились довольством.
- Простите нас, - пропищал Черныш. – Но там было так много вкусной еды, что мы не смогли удержаться. А вообще, - чертенок сердито глянул на Кваки, - это ты во всем виноват! Все кричал: «Пойдем, пойдем, там все равно пир горой – никто и не заметит!»
- Я!!! – возмутился Кваки. – Да ты сам лопал за троих! А кто вообще потащил меня сюда, а?! Кто?!
И чертенята, взвизгнув, опять затеяли перебранку и вцепились друг дружке в шерсть.
- Ну-ка прекратите! – с нарочитой строгостью воскликнул Рэй, еле сдерживая рвущийся наружу смех.
Анчутки сразу присмирели и принялись теребить мокрые кисточки своих хвостов.
- Надо бы вас высушить, - произнес Рэй и присел перед скамьей.
Он провел над чертенятами рукой, и их шерстка сразу высохла и распушилась.
- Спасибо, - поблагодарил Кваки, поглаживая свою пятнистую шубку и встряхивая крыльями.
- Да не за что, - сказал, выпрямляясь, Рэй.
Ильмариэль подошла к нему и взглянула на чертенят.
- А может ли кто-нибудь из вас, - заговорила она, - лохматые вы проказники, сказать нам, куда это вы направлялись? Вы ведь могли свалиться в воду гораздо раньше и дальше от нашего дома, там, где вас никто бы не услышал. Это было очень неразумно – вы могли утонуть.
- Ильмариэль права, - согласился Рэй и тоже спросил: - Так куда же вы летели?
- Домой мы летели, - со вздохом ответил Кваки.
- Да переели и вот, оказались здесь, - пропищал Черныш. – Мы теперь даже взлететь не можем.
- Да уж, куда там лететь после такого сытного ужина, - произнес Рэй. – Похоже, вам придется остаться здесь на ночь.
- А можно? – разом спросили анчутки. В их глазенках загорелись озорные огоньки, а на рожицах появилось шкодливое выражение.
- Можно, можно, - рассмеялась Ильмариэль, но потом, шутливо погрозив чертенятам пальцем, добавила: - Только никаких шалостей и проказ… по крайней мере до утра.
Чертенята малость приуныли, но озорство в их глазах не угасло – оно как бы затаилось.
- Мы будем вести себя тихо-тихо, нас даже слышно не будет, - с самым невинным видом заявил Кваки, а Черныш согласно закивал.
Рэй бросил на анчуток внимательный взгляд, приобнял жену за талию и заговорил:
- Знаешь, Ильмариэль, давай оставим наших маленьких озорников в покое. Они прилетели в Дол-Айлин издалека, сытно поели, устали и хотят отдохнуть, поспать…
Произнося последние слова, Рэй сделал едва уловимый плавный жест рукой.
- Я не хочу спать, - сонно пробормотал Кваки.
- А вот я хочу, - почти неслышно возразил ему Черныш. – После еды всегда хочется спать.
Оба чертёнка как-то сразу посоловели, свернулись калачиком, прижались друг к дружке и заснули крепким сном.
- Здорово это у тебя получилось, - тихо произнесла Ильмариэль, глядя на два крепко спящих пушистых комочка.
- Надо же было что-то сделать, - сказал Рэй. – У них же на физиономиях написано: мы затеяли очередную пакость.
- Ты прав, - кивнула Ильмариэль.
- А ведь у нас есть дела поважнее, чем присматривать за двумя болотными непоседами, - продолжал негромко говорить Рэй, склоняясь над ней. Его глаза вспыхнули зеленым светом.
Ильмариэль обвила руками шею мужа и поцеловала его.
- Мы продолжим то, что начали?
- Да. Я… я так хочу снова увидеть твой свет… - говорила Ильмариэль, всем телом прильнув к своему возлюбленному.
Отвечая на сводящие с ума поцелуи Ильмариэль, Рэй вдруг почувствовал, что с ним что-то происходит; словно где-то там, внутри его естества зарождается некая сила, будто жаркое пламя растекается по его жилам. Он уже чувствовал нечто подобное раньше, когда был с Ильмариэль, но теперь – жар этого ярого пламени стал намного сильнее… А еще Рэй только сейчас в полной мере ощутил, что и в Ильмариэль горит точно такой же огонь. Он растекается по жилам, рвется наружу… чтобы породить Мерцающую Зарю…
Рэй заключил Ильмариэль в объятия, подхватил её на руки и вошел в дом. Резные двери закрылись за ним сами собой, и освещавший комнату свет погас. Блуждающие огоньки, доселе освещавшие террасу, сорвались с места и небольшой стайкой полетели прочь. Дом на берегу острова окутали темные крылья ночи, но вскоре, где-то там, внутри, его озарило таинственное золотое сияние…
11. ЗАЧАРОВАННЫЙ ЛЕС.
Осень уже давно вступила в свои права. Деревья оделись в золото-багряный наряд, а землю плотно укрыл мягкий, шуршащий под ногами ковер из желтых, красных, оранжевых и коричневых опавших листьев. Жизнь в Травиндоре по-прежнему текла мирно и размерено, но, как и предполагал шериф Юстик, события, произошедшие в конце лета, надолго запечатлелись в памяти его жителей. По вечерам, сидя у камина или где-нибудь еще, травиндорцы частенько обсуждали между собой случившееся, но при этом никто из них так и не решался расспросить поподробнее обо всем Локиса и Власту – тех единственных, кто мог ответить на все вопросы о том, что же все-таки произошло в заповедных долинах? Куда делись младший Урс и его красавица жена, и что стало с Хайдом-Бейном и его дочкой?
Когда лесничий и травница вернулись из-за леса, то на все расспросы они отвечали следующее: с Бейном покончено навсегда, о его дочке ничего неизвестно, а о Рэе с Ильмариэль беспокоиться не стоит – с ними все в порядке. И все, ни словом больше. Может Юстику и Джоли с Магной было известно чуть побольше остальных, но и они хранили молчание. А впрочем, всем и так было понятно, в чем тут дело. Травиндорцы очень хорошо помнили, как посреди деревенской площади появился скоге, и все это яснее ясного говорило о том, что со всеми недавними событиями тесно связаны Люди леса. А раз так, то и в самом деле, к своей же пользе и спокойствию, лучше не задавать лишних вопросов. Тем более, если учесть то, что произошло позднее…
С недавних пор было замечено, что все Лесогорье окутали сильные чары. Никто не знал, когда именно это произошло, все обнаружилось как-то само собой. Люди заметили – если зайти в глубь леса чуть дальше, чем на полдня пути, то начинают происходить странные вещи. Человек, даже очень хорошо знающий окрестные леса, внезапно полностью терял ориентацию и начинал беспомощно блуждать по лесу до тех пор, пока не выходил на то же самое место, откуда начал свой путь. А еще откуда-то прошел слух: что человеку с дурными намерениями лучше даже и не пытаться проникнуть в зачарованный лес – он никогда не вернется обратно, он пропадет там навсегда…
И только старик Локис, Власта да дети Юстика могли заходить в глубину леса беспрепятственно.
* * *
Зима прошла, и снова наступила весна. Ярко светило солнце, в ручьях и реках весело журчала вода, и деревья вновь окутала легкая, кружевная мантия нежно-зеленой молодой листвы. Пели птицы, и по всему лесу распространялся нежный аромат ландышей и фиалок. Все Лесогорье пело Великую Песнь Пробуждения – Песнь Жизни, но только не она…
Как больно, как мучительно… Как хочется не видеть, не слышать, не чувствовать ничего вокруг… Хочется только одного: погрузиться в темные, безмолвные объятия смерти… Это желанное избавление… почему, почему оно не приходит, почему ускользает от неё?..
Сколько раз за последнее время она искала эти желанные объятия тьмы, но все было бесполезно: острые камни внезапно становились мягкой рыхлой землей; воды бурной реки выносили её мокрое, измученное и озябшее тело на берег, а острые сучья и ветви сами собой отворачивались в сторону. А звери? Они не замечали её. Сколько раз она бросалась прямо под ноги голодному волку, рыси или медведю, но они будто не видели и не чувствовали её, и проходили мимо. А людей здесь не было – они сроду не заходили в эти дебри. Голод и холод, ужас и отчаяние стали её постоянными спутниками. Она давно должна была бы умереть, но она жила.
Темная, жалкая, отощавшая до невозможности собака стояла на краю обрыва, и её карие, совсем не звериные, глаза были устремлены вниз, в пропасть. Может быть, на этот раз все получится… Каменистое дно так далеко и глубоко… Может, она умрет еще до того, как достигнет дна…
Неожиданно откуда-то сзади послышался шорох. Собака резко и испуганно обернулась… и в её глазах вспыхнула безумная радость.
Вот оно – избавление!
Из-за деревьев небольшой, росшей на склоне горы рощицы неторопливо вышел огромный бурый медведь – настоящий вожак и повелитель всего медвежьего племени. Невероятная мощь и сила исходили от него; одного удара могучей лапы со страшными загнутыми когтями вполне хватило, чтобы раздавить любого, кто осмелился бы встать на пути хозяина леса.
И он видел её – его взгляд был направлен прямо на неё.
Собака упала на брюхо и обратила к медведю умоляющий взгляд. Всего один удар, всего один…
Но… что-то здесь было не так… Каким странным был этот пристальный, устремленный на неё взгляд… Он совсем не походил на взгляд зверя: в нем не было свирепости – он был исполнен жалостью.
Медведь мотнул головой, и из-за его спины вышли и застыли в молчании темноволосый ульфинг и худощавый скоге в сером плаще. Увидев их, собака издала глухой, похожий на стон звук и в ужасе отпрянула назад.
О нет, только не это! Зачем они пришли? Неужели им не достаточно её страданий? Неужели они снова хотят причинить ей боль, мучить её?..
Не издав ни звука, медведь вдруг встал на задние лапы, контуры его тела заколебались, и он стал видоизменяться…
С невыразимым ужасом в глазах взирала проклятая на представшего перед ней высокого скоге в темно-зеленой одежде. Это невозможно! Этого просто не может быть! Он же мертв! Мертвец, страшный призрак пришел из мира тьмы, восстал из мертвых, чтобы свершить свое возмездие!..
Скоге внимательно посмотрел на съежившееся от ужаса, жалобно скулящее, у его ног существо и протянул вперед руку. Белые молнии опутали измученное тело. Она снова испытала невыносимую боль: её опять жгло, и некая сила словно выворачивала и разрывала её изнутри. Но в этот раз все закончилось гораздо быстрее.
На земле сидела худая, изможденная и кое-как прикрытая лохмотьями женщина, в которой с большим трудом можно было признать гордую красавицу Мелиссу. Тяжело дыша и дрожа, она затравлено смотрела на тех, кто стоял перед ней.
Скоге сделал шаг вперед и произнес:
- Во имя еще нерожденных я дарую тебе прощение!
Рука с длинными, зеленоватыми ногтями легла на голову Мелиссы, а та от страха не могла даже пошевелиться.
- Ты забудешь все, что было. Твой разум станет подобен чистому листу бумаги. И лишь в снах, - голос скоге стал тише, - время от времени, память будет возвращаться к тебе…
В глазах женщины были недоумение и любопытство. Она оглядывалась по сторонам и как будто спрашивала: кто я? где я? как я здесь оказалась и что со мной?
- Не бойся, тебе никто не причинит вреда, - мягко произнес ульфинг. – Ты потерялась и долго блуждала по лесу. Я отвезу тебя к людям, которые позаботятся о тебе. Ты согласна?
В ответ женщина, как-то по-детски, доверчиво улыбнулась и согласно кивнула. Ульфинг взял её на руки, кивком головы попрощался со скоге и скрылся среди деревьев. А немного погодя в небо над лесом взмыл дракон. Он описал в небесной выси широкий круг, взмахнул крыльями и направился куда-то на юго-запад.
Какое-то время скоге молча смотрели дракону вслед, а потом один из них произнес:
- Ты слишком милостив к ней, господин. А ведь она желала смерти Ильмариэль и лишила тебя жизни.
- Знаю, - тихо ответил скоге в зеленом. Он на минуту о чем-то задумался, а затем продолжил: - Это может показаться несколько странным, но, Майл, Ильмариэль и я испытываем к этой женщине даже некоторую благодарность. Кто знает, может быть – не сделай она того, что сделала – все было бы сейчас иначе…
- Я знаю, о чем ты думаешь, господин, - с загоревшимися глазами произнес Майл. – Ты не стал бы одним из нас, и не было бы того, чего мы все так ждем.
Рэй Урс, Князь Зачарованного леса, улыбнулся и снова посмотрел в ту сторону, куда улетел дракон:
- Кроу сказал, что отвезет её к людям, которые будут заботиться о ней как о родной дочери. Ей дадут новое имя, и она начнет свою жизнь заново – она будет учиться жить в согласии с окружающим миром. В сущности, эта девушка не такой уж и плохой человек – ей просто не повезло с отцом. Мне кажется, что с самого начала она была для Бейна лишь орудием, которое он намеревался использовать в своих замыслах. А если бы она стала ненужной или опасной для него – он бы, не задумываясь, избавился от неё также, как избавлялся от других своих подручных. Он лгал ей с самого начала, развращал её душу богатством, а потом пустил в ход коварные речи о власти, превосходстве и могуществе. Он делал это постепенно, исподволь, но в результате получил именно то, на что рассчитывал.
- Наверное, так оно и было, - согласился Майл. – Не каждый человек способен устоять против такого натиска. Но скажи, сможет ли она достойно прожить свою новую жизнь? Не повторит ли предыдущих ошибок?
- Этого не знает никто, - ответил Рэй. – Я очень хочу надеяться, что призраки тьмы больше не встретятся на её пути. Они подстерегают всех нас, но Мелиссе, как напоминание и предостережение, я оставил сны…
При последних словах в глазах Рэя промелькнуло странное выражение, и Майл внимательно всмотрелся в лицо своего друга. Князь Заколдованного леса и его жена даровали прощение Мелиссе, они сделали это ради тех, кто должен был вскоре прийти. Ни одна живая душа в Лесогорье не должна была быть омрачена болью и страданием – так гласил древний закон Лесного народа. Но Майл также знал, что во власти Рэя было избавить Мелиссу и от снов, но он этого не сделал. И Майл даже догадывался почему. Ильмариэль и Рэй простили Мелиссе зло свершенное в Грифиндейле, но они не простили ей того, что случилось однажды в светлую ночь полнолуния… Ибо тогда она желала не смерти – она желала поработить саму душу… И отныне, сны Мелиссы стали для неё не только предостережением – они были её наказанием.
* * *
Мерно покачиваясь в седле, старик лесничий неторопливо ехал верхом на Сизом вдоль искрящихся на солнце вод Быстрицы на север. Он уже давно въехал вглубь окутанного чарами леса, но назад поворачивать не собирался – Локис навсегда покидал мир людей. И делал он это без малейшего сожаления – это был его выбор. Он уладил все свои дела: подарил дом Магне с Джоли, которые недавно поженились; отослал в Дивинград заявление об уходе с поста лесничего – окутавшие лес чары защищали его лучше кого бы то ни было, и распрощался с жителями Травиндора. Локис был даже почему-то уверен, что с его отъездом кое-кто в деревне вздохнет с заметным облегчением. А вот с Властой он не прощался. Да и зачем: он всегда сможет видеться с ней, когда пожелает. Но вместе с тем, был еще некто, перед кем Локис чувствовал себя в неоплатном долгу.
Лесничий взглянул на сидевшего перед ним на передней луке седла домового. Малыш отправился с ним, покинув ради него все, что было ему дорого, а он, Локис, не смог воспрепятствовать этому. Может, стоит попытаться еще раз, уговорить его как-нибудь?
- Стампи, - медленно заговорил Локис, - не надо было тебе ехать со мной. Я никогда не смогу простить себе того, что из преданности мне, ты покинул дом, к которому был так сильно привязан. Дом, где ты прожил больше сотни лет. Я ведь знаю – для вас, домовых, это все равно, что расстаться с частью самих себя. Ты не должен ради меня идти на такую жертву.
В ответ Стампи ловко развернулся на луке седла лицом к Локису, внимательно посмотрел на него и с теплотой произнес:
- Локис, прошу тебя, перестань уговаривать меня и казнить себя. Ты ни в чем не виноват – я сам захотел этого, и ничто не заставит меня изменить моё решение. Да, признаю, как и всякому домовому, - Стампи склонил голову, и на его лице отразилась печаль, - мне тяжело покидать дом, в котором я прожил много лет. Но в моем случае, дело не в нем.
- Как это? – удивился Локис.
Стампи улыбнулся и пояснил:
- В нашем с тобой случае – все немного иначе. Людям известно, что мы, домовые, очень сильно привязываемся к домам, где живем, но так бывает не всегда. Иногда мы больше привязываемся не к самому дому, а к живущим в нем людям; особенно, если в одном доме живут многие поколения одного рода. Локис, - взор домового снова обратился к лесничему, - я жил в доме на краю леса с тех пор, как его там построили. Я видел всех твоих предков и искренне полюбил их всех. Ведь именно они – что среди людей встречается нечасто – и создали в доме ту благодатную ауру, в которой мне было тепло, уютно и хорошо. А теперь она ушла вместе с тобой.
- Ты думаешь, что Магна с Джоли не смогут создать такую ауру?
- О, я уверен, они создадут её, - ответил Стампи. – Но это будет уже нечто совсем другое… Как говорят у нас домовых: «К новому дому и хозяевам – новые домовые».
- Понятно.
- А насчет дома ты не волнуйся, - продолжал говорить Стампи, - там теперь живет вполне достойный домовой. Он просто вне себя от радости, что ему достались такие владения. А если что пойдет не так, то Пайди живо научит его уму-разуму. Она это умеет.
Стампи хитровато улыбнулся и снова развернулся на луке седла.
- А вот мы с тобой будем жить в благословенном Дол-Айлине, в тиши и покое ещё долго-долго. Ты увидишь своих внуков и правнуков, - весело болтал Стампи.
«Ишь, куда загнул», - подумал Локис. Но он также знал, что домовой прав. Пребывание в Заветном Лейронде не прошло для него бесследно: Локис чувствовал в себе необычайную силу и бодрость, он как будто помолодел на несколько десятков лет.
- Вообще-то, насчет тишины и покоя я малость ошибся, - продолжал болтать Стампи. – В ближайшее время это вряд ли предвидится… Скоге такие непоседы – уж я-то знаю. А еще я знаю, что тебе снова снился «тот» сон…
Взор Локиса был устремлен вперед, лицо просветлело. Да, ему снова снилось залитое лунным светом лесное озеро. Его чистые воды вдруг озарились золотистым сиянием, заволновались, и из них, подняв фонтан серебристых брызг, стремительно вынырнули две яркие звезды. Они носились над озаренной луной поверхностью воды, как два непоседливых блуждающих огонька, а откуда-то извне, то удаляясь, то приближаясь вновь, будто следуя за звездами, слышался веселый, похожий на звон серебряных колокольчиков смех.
Был теплый летний вечер. Солнце закатилось за горизонт, и на небе зажглись звезды и засиял серебряный серп полумесяца. Несколько блуждающих огоньков, пристроившись под крышей, освещали приглушенным светом просторную открытую веранду деревенского дома, и старая сказочница Алфея, окруженная десятком слушателей, неспешно вела свой рассказ. Историю, которую она рассказывала, в Травиндоре и Зеленой Долине так или иначе знали почти все, но поведать её так, как это делала старая сказочница, могли не многие. И поэтому и дети, и взрослые, местные и приезжие, приходили к Алфее, чтобы, уже в который раз, услышать из её уст «Легенду о чародее из Зачарованного леса».
Необычной была эта легенда. Ибо она родилась здесь – в Травиндоре, и события, о которых она рассказывала, произошли не так давно. А кто не верил, тот мог сам попытаться зайти вглубь зачарованного леса и по возвращении решить: верить или нет. И находилось немало таких любопытных, желавших на собственной шкуре проверить достоверность слов легенды.
Они уходили в лес, блуждали там, иногда по несколько дней, а когда возвращались обратно, то вели себя несколько странно. Одни хранили задумчивое молчание; другие ничего не помнили; третьи говорили, что видели какие-то неясные тени, слышали, как будто издалека, чей-то смех и завораживающее пение… А иные, таких были единицы, поговаривали: будто они мельком видели Хозяина леса – огромного бурого медведя.
Старая сказочница прервала свою речь, ненадолго умолкла и задумчиво посмотрела в глубину сада, туда, где росли старые деревья и густые заросли кустарника. Она давно догадалась, что, помимо слушателей, расположившихся вокруг её кресла на веранде, послушать её истории приходили ещё и те – другие…
Вечер был абсолютно безветренный, но, словно отвечая на мысленные размышления Алфеи, ветви кустарника слегка качнулись, и старой сказочнице показалось, будто среди деревьев притаились чьи-то смутные тени.
КОНЕЦ.
Киев – Екатеринбург
2004-2005