1. ПРАЗДНИК ДОМОВЫХ.
На землю уже опустились сумерки, но на лужайке перед домом лесничего было светло как днем. Множество разноцветных блуждающих огоньков рассеялись вокруг: одни из них небольшими стайками летали туда-сюда над лужайкой, другие – густо усеивали ветви окружавших ее деревьев, а росший перед домом дуб был похож на огромную, переливавшуюся всеми цветами радуги драгоценность. По всей лужайке были расставлены ломящиеся от еды столы, звучали веселая музыка и смех – Маленький народец отмечал один из своих, мало кому из людей ведомых, праздников.
Почти все в округе знали, что угрюмый и нелюдимый Локис, точно так же, как и его предки, несколько раз в году предоставлял свой дом и двор в распоряжение домовых. А вот как Урсам удалось наладить такие близкие взаимоотношения с Маленьким народцем и завоевать его доверие – никто и не знал. Впрочем, на это, как и на другие странности семьи лесничих, уже никто не обращал особого внимания. Мало ли что там было, начнешь докапываться – себе же хуже сделаешь. Но при всем при этом многие все равно желали попасть на эти необычные праздники, но, как правило, попадали туда единицы. Так получалось потому, что на время праздника домовые накладывали вокруг владений Локиса заграждающие чары, пройти сквозь которые мог лишь тот, кого они – за какие-то только им ведомые заслуги – приглашали сами.
В этот раз подобной чести удостоились: Джоли, Магна с братом и Бари с Айрис. Дети Юстика в компании нескольких домовых лихо отплясывали посреди лужайки веселый танец, а остальные устроились на бревне под дубом.
- Скажи-ка мне, сестренка, - говорил Моди, - за какие такие заслуги меня пригласили на эту вечеринку? Я, конечно, не против и очень ценю все это, но… мне как-то неловко…
Несмотря на внешность громилы, Моди всегда старался держаться в тени, и поэтому сейчас ему, и в самом деле, было не по себе - среди маленьких домовых он чувствовал себя как слон в посудной лавке.
- Не знаю, - пожала в ответ плечами Магна. – Может, ты, сам того не ведая, сделал что-то хорошее для Маленького народца, - предположила она.
Моди озадаченно почесал затылок, пытаясь припомнить, что же он такого сделал. Ну, разве что на прошлой неделе вытащил малость подгулявшего домового из бочки с водой, в которую тот умудрился свалиться.
- Совершенно верно! – словно отвечая на мысли Моди, воскликнул чей-то тоненький голосок, и на траве перед людьми появилась маленькая симпатичная старушонка в синем платье и накрахмаленном чепчике.
- Спасибо, что не дал моему благоверному потонуть. Думаю, это купание пойдет ему в прок. Кирик, а ну-ка иди сюда! – строго позвала старушонка, и рядом с ней материализовался еще один домовой – низенький старичок со всклокоченной седой бородой, одетый в помятую зеленую курточку и темные штаны.
Глядя на домовых, Магна улыбнулась: по всему было видно, что после злосчастного купания в бочке, Кирик подвергся еще большей головомойке со стороны своей супружницы.
- Вот, - сказала домовая, дергая Кирика за рукав и указывая на Моди. – Поблагодари этого доброго человека. Если бы не он – лежать бы тебе на дне бочки до скончания времен!
- Спа… спасибо, - промямлил, запинаясь, Кирик и тут же исчез.
- Еще раз спасибо, - сказала старушонка и добавила: - Прими это нас и передавай привет Злате.
Домовая улыбнулась Моди, щелкнула пальцами и исчезла, а на том самом месте, где она только что стояла, появился бочонок пива и большой пирог с румяной корочкой.
- Вот видишь, - обратилась к брату Магна, - а ты еще спрашивал: «за какие такие заслуги».
- Но я… ничего такого, вроде, и не сделал… - смущенно начал было говорить Моди, но потом вдруг запнулся и потрясенно уставился на Джоли и сестру.
До него только сейчас все дошло. Домовые бессмертны, но, не подоспей он тогда вовремя, Кирик бы утонул, и его жизни пришел бы конец. В отличие от некоторых других бессмертных, погружение в глубину вод – смертельно для Маленького народа.
На некоторое время под дубом воцарилась тишина, а потом, желая сменить тему разговора, Моди спросил:
- А почему я не вижу здесь нашего лесовика? Он же обещал прийти.
- Да придет он, придет. Не волнуйся, - ответил Джоли. – Он сказал, что ему надо еще кое-кого сюда привезти.
- Кого? – поинтересовалась Магна.
- А вот чего не знаю, того не знаю, - развел руками Джоли. – Ты сама прекрасно знаешь, как трудно вытянуть из Рэя то, о чем он не хочет говорить.
Моди искоса взглянул на сестру; она был не из тех, кто любит совать нос в чужие дела, но в последнее время ее очень интересовал один вопрос… А уж если быть точнее, то не только она одна хотела узнать, в чем тут дело. Но что бы там ни было, он, Моди, получил хорошую возможность посмеяться над сестренкой. А то все она да она.
- А ты попробуй спросить у Бари, - ухмыльнулся Моди, кивая в сторону мальчика.
Тот вместе с домовыми и сестрой катался на драконе. Быстрокрыл был вне себя от радости: домовые скармливали ему всякую вкуснятину, а он был не прочь катать их за это сколько душе угодно.
Магна в ответ только хмуро глянула на брата, потом перевела взор на веранду дома, где за чашкой чая тихо беседовали Локис и Власта (травница был у домовых частой гостьей), и о чем-то задумалась.
- А что, Бари по-прежнему молчит? – спросил Джоли.
- Еще как! – воскликнул Моди. – Наверное, решил сравняться с Урсами, - добавил он затем с некоторым раздражением.
- А знаешь, что во всем этом самое странное? – продолжал говорить Джоли.
- Что?
- То, что родителям парнишки и Локису с Властой известно не больше нашего.
- Да неужели, - удивился Моди. – Я думал, они знают больше.
- Нет, - покачал головой Джоли. – Они знают то же, что и все. У избушки на излучине новый хозяин; Рэй и Бари столкнулись с чудовищем, но им каким-то образом удалось его одолеть, и что в лесу теперь более-менее спокойно.
- А как они справились с чудовищем? – снова спросил Моди. – Я слышал об этом много россказней, но они все какие-то непонятные.
Джоли налил себе из бочонка кружку пива и, пожав плечами, ответил:
- Не знаю. Я так думаю, что Юстику с женой насчет этого все же известно чуть побольше, но они помалкивают.
- Да-а, - протянул Моди. – Похоже, что молчаливость Урсов становится заразной, - добавил он, бросив короткий взгляд в сторону Магны, которая с хмурым видом молча о чем-то размышляла.
И наполнив свою кружку пивом, Моди провозгласил:
- Давай же, друг мой Джоли, выпьем за то, чтобы нас миновала сия зараза!
«В чем же тут дело?» - думала Магна, не обращая внимания на болтовню Джоли и брата. Почему мальчишка молчит как рыба, и даже Локис ничего не знает? Что скрывает лесная чаща?
Девушка еще долго бы ломала себе голову, пытаясь во всем разобраться, если бы не внезапный толчок в бок и потрясенный шепот Джоли:
- Магна, посмотри туда! Похоже, вот идет ответ на все твои вопросы.
Магна подняла голову и посмотрела туда, куда указывал Джоли.
Из-за деревьев на западной стороне лужайки, держа под уздцы Сизого, верхом на котором сидела Ильмариэль, вышел Рэй. К ним тут же подскочили Бари и Айрис, а с противоположной стороны двора к новоприбывшим с радостным урчанием протопал Быстрокрыл.
- Мать честная! – выдохнул наконец Моди. – Где же он откопал такую красоту?
- В лесу, - прошептал Джоли. – Наверняка в лесу.
Красота Ильмариэль произвела на них неизгладимое впечатление, она сразила их наповал.
Магна взглянула на брата с Джоли и вздохнула. Она не могла их осуждать – девушка, которую привез Рэй, потрясла до глубины души и ее саму. И дело здесь было не только в красоте, в этой незнакомке было что-то другое… От одного брошенного на нее взгляда, на душе сразу становилось как-то светлее и радостнее.
- Ладно, мальчики, - весело сказала Магна. – Хватит стоять здесь с открытым ртом. Пошли лучше познакомимся с этой красавицей и заодно вытянем из Рэя всю правду-матушку.
И подхватив под руки все еще плохо соображающих парней, Магна потащила их к крыльцу, где стояли Локис с Властой, и куда Рэй уже подвел свою спутницу.
Вечеринка была в самом разгаре. Когда Магна, Джоли и Моди познакомились с Ильмариэль, то почувствовали себя так, будто знали ее очень давно или встретили старого доброго друга. Домовые отнеслись к своей очаровательной гостье как к давней знакомой, а Быстрокрыл ходил за ней как привязанный и все норовил приласкаться или выпросить что-нибудь съестное. Бари и Айрис, получив наконец разрешение, взахлеб рассказывали о том, что случилось в лесу и о том, что они узнали из подаренной Фори книги.
Правда, было одно маленькое «но». Домовые и Локис взяли со всех приглашенных клятву: о том, что они увидят или услышат на празднике – некоторое время лучше помалкивать. Магна при этом насмешливо взглянула на брата и Джоли: похоже, что им все-таки придется побыть молчунами – их тост себя не оправдал.
Присев на ступеньки крыльца, Власта искоса взглянула на сидящего рядом с ней Локиса; привычная угрюмость покинула его лицо, впервые за многие годы.
- Ты видела ее раньше? – спросил он, кивая в сторону Ильмариэль.
Та, находясь на противоположной стороне лужайки, к большому удовольствию окружающих, проделывала разные фокусы с блуждающими огоньками. Они во множестве кружились вокруг девушки и, повинуясь ее безмолвным приказам, образовывали в воздухе сияющие фигуры.
- Скажем так: я как-то случайно видела ее в лесу, мельком, - с улыбкой ответила Власта, тоже глядя на лужайку.
В этот вечер на Ильмариэль было укороченное темно-зеленое платье с широким вырезом и короткими рукавами, а ее стройные загорелые ноги были обуты в туфли-лодочки. Платье подчеркивало красивую фигуру девушки и было расшито золотистым узором, который в искрящемся свете огоньков переливался и казался живым.
Вот Ильмариэль взмахнула руками, и живые огоньки сформировали большого, переливающегося всеми цветами радуги, фантастического крылатого змея. Описав вокруг девушки несколько кругов, огненное создание устремилось к стоящему неподалеку от нее Рэю, обернулось вокруг него и застыло в немом ожидании. Молодой человек вытянул вперед руку, улыбнулся и внимательно посмотрел на окружающие его огоньки. Сияющий змей рассыпался на множество искрящихся частичек, которые тут же стали формировать новый образ. И вот между Ильмариэль и Рэем возник величественный грифон. Взмахнув крыльями, он взмыл в ночное небо, где распался на десяток радужнокрылых бабочек. Раздались восторженные возгласы и аплодисменты.
- Здорово у них получается, - заметила Власта.
- Да, здорово, - согласился с ней Локис. На его губах промелькнула улыбка, и он произнес: - Провел ты меня, малыш, ох провел! А ведь я, Власта, - продолжал говорить старик, обращаясь к травнице, - давно приметил, что с парнем творится что-то неладное. Но я почему-то решил, что это как-то связано с нашей наследственностью… Особенно тогда, когда он вернулся в той рубахе и не пожелал говорить, откуда она у него. Я не стал допытываться, но про себя подумал: все – пришла пора платить долги.
- Их все равно придется платить, - тихо произнесла Власта. – И, судя по всему, это время приближается, - добавила она, бросив взгляд на Ильмариэль.
Локис тоже посмотрел на нее и, вздохнув, сказал:
- Я не против. Если все пойдет хорошо, мне останется только пожелать ему счастья и долгой жизни, где бы он ее не прожил…
Старик лесничий взглянул на свои руки и почти не слышно добавил:
- По крайней мере, там – ты будешь свободен.
- Локис, как ты думаешь, Рэй знает, что его ждет? – спросила Власта.
- Да, знает. Хорошо знает, - ответил Локис. – Но я с ним еще поговорю.
- А не слишком ли он торопиться? Не потерял ли он голову раньше времени? – обеспокоено вопрошала травница, припоминая то, что случайно видела у водопада. – Ведь она так хороша, а он мог не устоять… Я слишком хорошо знаю вас, Урсов, - тихо говорила Власта. – Снаружи – вы камень, но внутри – огонь.
Старик нахмурился и внимательно посмотрел на Власту. Да, она действительно очень хорошо их всех знала. И он понимал, «что» она имела в виду.
- Можешь быть спокойна, - ответил Локис после некоторого раздумья, - парень умеет держать себя в руках. Я вижу, чувствую, что ему нелегко, но он не переступил черту. А вот я бы на его месте – давно свихнулся. Эта девчонка – искра, способная превратиться в бушующее, обжигающее пламя. Ее сила равна его.
- Да, - кивнула Власта. – Они достойны друг друга.
На некоторое время на крыльце повисло молчание, а потом травница воскликнула:
- Смотри, кто к нам идет!
К дому спешили ребятишки Юстика. Дойдя до крыльца, они остановились, Бари поставил на землю принесенную с собой табуретку и обратился к Власте:
- Бабушка Власта, мы тут к вам пациента привели.
- Мы хотели прийти раньше, но он хотел поесть, - сказала Айрис и, оглядевшись вокруг, тихонько позвала: - Торопыга, иди сюда, не бойся!
И на табуретке появился домовой, при виде которого брови Локиса и Власты поползли вверх. Неудивительно, что он хотел сначала поесть.
- Что это с ним? – спросил Локис, разглядывая домового.
Маленький человечек выглядел донельзя исхудавшим и бледным: рыжие волосы взъерошены, но одежда, странное дело, чистая. А впрочем, не смотря на все это, вид у Торопыги был довольный: он уже успел хорошо поесть, выпить и повеселиться.
- О, вы не видели, в каком виде мы его нашли, - сказал Бари.
- Мы сначала даже испугались, а вдруг помер, - продолжала Айрис.
- А мама сказала, чтобы мы отвели его к вам, - перебил ее брат.
- А потом пришел Стампи и пригласил нас на праздник…
- Ну-ка, сорванцы, давайте все по порядку, - прервал Локис бурный поток речи, а затем продолжил: - От Стампи я слыхал, что ваш домовой пропал. А теперь, давайте начнем с того, когда и где вы его нашли?
Брат и сестра переглянулись, и Бари стал рассказывать:
- Мы сегодня утром гуляли возле дома, а потом, вдруг, видим, под кустом лежит что-то рыжее.
- Мы думали, что это котенок - у соседской кошки как раз рыженькие, - пояснила Айрис.
- Ага, - кивнул Бари. – А подошли ближе, глядь – это же наш Торопыга. Только еле живой и страшно грязный. Ну, мы его подхватили, и домой. Вымыли, переодели; мама его немножко покормила и уложила спать.
- Пока он спал, - продолжила рассказ Айрис, - прибежали его сородичи, и Стампи пригласил нас сюда. А мама сказала, чтобы мы показали его вам или Рэю.
- Мы хотели привести его еще раньше, - немного смущенно произнес Бари, - но он как увидел еду, так стал просить, чтобы мы его отпустили. Ну а потом мы и сами немного отвлеклись…
- Ничего, - улыбнулась Власта. Затем она перевела взгляд на домового и сказала: - Как я понимаю, он неплохо провел сегодняшний вечер. Но что же все-таки с тобой произошло?
- А он не помнит, он память потерял, - ответила за домового девочка.
Торопыга на это только головой закивал. А вообще-то, на протяжении всего разговора, он с блаженным видом восседал на табуретке, взирая на лесничего и травницу полусонными глазами.
- Иди-ка сюда, малыш, - ласково произнесла Власта, сажая домового к себе на колени. – Вроде бы ничего серьезного, разве что исхудал, побледнел, да на шее след, как от ошейника – говорила травница, тщательно осматривая Торопыгу. Заглянув человечку в глаза, она спросила: - Ты и в самом деле ничего не помнишь?
- Не-а, - мотнул тот головой. – Я просто не могу вспомнить, где я был.
- А вот это уже занятно, - медленно произнес Локис.
Он возложил на голову домового руку и, прикрыв глаза, сосредоточился.
- Нет, - уверенно сказал он, спустя несколько минут и убирая руку. – Я не чувствую присутствия темных чар. Хотя… не помешало бы исследовать твой разум более глубже. Но я не обладаю такими способностями.
- Рэй сказал то же самое, - заметил Бари.
- Ой! – вдруг спохватилась Айрис. – Мы забыли про записку.
- Какую записку? – встрепенулся Локис.
- Когда мы нашли Торопыгу, то к его одежде был приколот листок бумаги с какими-то каракулями. Мы отдали его домовым, - ответила Айрис.
- А вы знаете, что там было написано? – спросила Власта.
- Да, - кивнул Бари. – Я успел прочитать. Там было написано: «Не лезьте не в свое дело, а то будет хуже!»
- И что на это сказали домовые?
- Ничего. Но, похоже, это их расстроило.
- Понятно, - пробормотал Локис. Он задумался на некоторое время, а потом повернулся ко все еще сидящему на коленях у Власты домовому и спросил: - Малыш, а что ты делал до того момента, как потерял память?
Торопыга наморщил лоб, почесал затылок и неуверенно заговорил:
- Ну, я помню то, се… А, вот оно! – воскликнул он. – Я захотел узнать, почему мои сородичи не любят ходить к дому Хайдов, почему не живут там. Помню, что когда подошел к дому, мне так поплохело, что я чуть в обморок не свалился, - вспоминая об этом, Торопыга поморщился, но потом все равно продолжил: - Мне сразу же расхотелось идти в тот дом, и я решил походить по округе. Зашел на задний двор, а там меня так скрутило, что я подумал: все – мне крышка! Потом, помню, на меня что-то накинулось, и я потерял сознание. Вот, вроде, и все… Очнулся я уже дома, - закончил домовой и озадаченно посмотрел на Локиса и Власту.
- Очень интересно, - задумчиво произнес лесничий, подперев рукой подбородок и глядя на домового. – И ты совсем ничего не помнишь о том, где пробыл почти полтора месяца?
- Ничегошеньки, - ответил Торопыга и добавил: - Единственное, что я знаю: мне все время хочется есть да шея побаливает.
При этом домовой недовольно потер красный след на шее.
- Ничего, заживет, - подбодрила его Власта. Выудив откуда-то из кармана платья маленькую плоскую баночку, она протянула ее Торопыге: - Вот, смазывай несколько раз в день, и все пройдет.
Домовой взял баночку и поблагодарил Власту.
- Ты вот что, - снова заговорил Локис. – Не суйся больше к этому дому. Кстати, - старик обратил строгий взор на Бари и Айрис, - вас это тоже касается. Понятно?
- Да, да – ответили те, дружно закивав головами.
- Вот и хорошо, - произнесла Власта и, поставив домового на табуретку, продолжила: - Вам скоро будет пора идти домой, так что погуляйте еще немного. Когда Магна с братом и Джоли будут уходить, они проводят вас. Согласны?
- Да, бабушка Власта, - ответили брат и сестра.
Торопыга исчез, а дети, подхватив табуретку, попрощались с Локисом и Властой и побежали на лужайку.
- Не нравится мне все это, - пробормотал лесничий, глядя им вслед, - ох не нравится. Тот, кто может удержать домового в плену, довести его до подобного состояния и стереть его воспоминания, должен обладать… определенными знаниями…
При последних словах лицо Локиса потемнело, а Власта, внимательно посмотрев на лесничего, тихо спросила:
- Локис, неужели дух тьмы еще не выветрился из того места?
Старик в ответ только головой покачал:
- Не знаю, не знаю… Он должен был бы уже давно выветриться, но, очевидно, что-то снова удерживает его там, питает и придает силу. И угораздило же этого идиота Хайда построить там свой дом!
- Может, стоит предупредить его? – спросила Власта.
- Его предупреждали, - проворчал в ответ Локис. – Еще тогда, когда он затеял стройку. Все говорили: это нехорошее место, выбери другое – благо свободной земли вокруг предостаточно. Так нет же – этот воротила только отмахнулся: мол, знаем мы ваши деревенские байки о привидениях. Вот пускай теперь сам со всем и разбирается, - мрачно закончил старик.
Какое-то время Локис и Власта молча наблюдали за тем, что происходило на лужайке. Блуждающие огоньки стайками носились в воздухе, домовые пели и плясали, Моди завел разговор с каким-то коренастым домовым, а Джоли не сводил глаз с Магны. Юные ульфинги сидели возле Рэя с Ильмариэль и внимательно слушали что-то, о чем им рассказывала девушка.
- Знаешь, - обратилась Власта к Локису, - надо бы предупредить Юстика: пусть присматривает за ребятишками. Несмотря на твое предостережение, я уверена, что они все равно захотят узнать, где пропадал Торопыга? Их не удержишь – они ульфинги.
- Ты права, - вздохнул Локис. – Еще не хватало, чтобы с ними что-нибудь случилось. Тогда… кому-то уж точно не поздоровится…
* * *
Завернув за угол, парочка остановилась. Здесь, у западной стены дома, было тихо и почти темно. Только четверка блуждающих огоньков, что последовала за людьми и притаилась на ветке росшей у стены яблони, давала слабый колеблющийся свет.
- Скажи мне, Ильмариэль, - обратился Рэй к стоящей рядом с ним девушке, - почему у меня не возникает вопросов о том, как ты доберешься домой?
- Наверное, потому, что ты знаешь на них ответы, - тихо ответила Ильмариэль, таинственно улыбаясь. Ее глаза встретились с глазами Рэя.
- Да, знаю… - медленно ответил он, затем посмотрел в сторону леса и негромко продолжил: - Однажды мне приснился сон… Это был кошмар, порождение темного колдовства. Я его почти не помню, от него остались лишь смутные воспоминания. Но я твердо помню одно – ты прогнала то темное сновидение.
- Я?! – удивилась Ильмариэль, но в ее глазах зажглись огоньки.
- Сначала был теплый золотистый свет, а потом пришла ты, - неторопливо говорил Рэй, - и принесла с собой образы леса, гор… Я все время ощущал твое присутствие. Но утром, когда проснулся, нашел у себя в постели только это…
Произнося последние слова, Рэй достал из кармана куртки маленькое, золотисто-коричневое перышко с пестрым пятнышком.
- Тебе очень идет, - сказал он, втыкая перышко в густые волосы Ильмариэль и нежно очерчивая пальцем овал ее лица. – Знаешь, - говорил Рэй дальше, - когда утром я попытался разузнать о том, что же произошло той ночью, мне так и не удалось ничего выяснить. Мой дед спал тогда как убитый (что для него весьма необычно), а домовой на все мои расспросы бормотал нечто мало вразумительное. А что скажешь ты, лесная чародейка? – с улыбкой спросил Рэй.
- Что я скажу… - задумчиво произнесла Ильмариэль, в свою очередь ласков проводя ладонью по щеке Рэя и глядя ему в глаза. – Я скажу… Того, в ком живет дух леса, не должны коснуться крылья темных чар – его душа должна быть свободна. А я… я буду его хранителем, буду стеречь его сны…
В окружающем их полумраке глаза Рэя внезапно полыхнули зеленым огнем, он привлек к себе девушку и, вдохнув исходящий от ее волос аромат лесных трав, тихо произнес:
- Тот, в ком живет дух леса, уже потерял свою свободу – теперь он принадлежит лесной чародейке…
- Я знаю, - прошептала Ильмариэль. Вскинув руки на широкие плечи молодого человека и заглянув ему в глаза, она произнесла: - Но и лесная чародейка больше не властна над своим сердцем и душой. Она давно отдала их Хранителю леса…
Ильмариэль подарила Рэю легкий поцелуй, улыбнулась, а потом, взяв его за руку, сделала два шага назад.
- Мне пора, - сказала она. – До свидания!
Фигура девушки вдруг потеряла очертания, заколебалась, изменила форму, уменьшилась и… В следующую минуту на руке Рэя сидела золотисто-белая сова-сипуха.
- Тебе, и в самом деле, очень идет этот наряд, - произнес Рэй, поглаживая сову по мягким перьям.
Сипуха в ответ потерлась о его руку, сверкнула глазами, затем взмахнула крыльями и скрылась в глубине леса.
Некоторое время Рэй стоял на месте и смотрел вслед сове, но потом, услыхав позади себя шорох, резко обернулся. Перед ним стоял Локис.
Старик лесничий окинул внука пристальным взглядом и заговорил:
- Как я понимаю, сегодня ты неспроста привел сюда эту девушку, не так ли?
Рэй только молча кивнул. Интересно, как давно дед находится здесь? Он был единственным человеком, который мог подойти к Рэю незаметно. Но в этот раз он услышал шорох. Почему?..
Словно отвечая на его мысли, Локис широко улыбнулся – что бывало с ним крайне редко – и успокаивающим тоном произнес:
- Все хорошо, сынок, я не собираюсь лезть к тебе в душу. Просто я заметил, как одна очень красивая сова улетела в лес. И если тебя интересует мое мнение, - продолжал лесничий, подходя к Рэю вплотную, - то я одобряю твой выбор. Кстати, не только я.
Но тут тон Локиса внезапно посуровел.
-Но мне хотелось бы знать, каковы твои намерения? – Темные глаза старика пронизывали Рэя насквозь. – Ты уверен в своих чувствах? Уверен, что не ошибся? – вопрошал он. – Духи леса не прощают ошибок. Ты знаешь, к чему это приведет? Эта девушка - не какая-нибудь там деревенская девчонка.
- Я знаю, - ответил Рэй. Он посмотрел деду прямо в глаза и твердо произнес: - Я знаю – я не ошибся.
- Хорошо, - вздохнул Локис с некоторым облегчением.
Какое-то время они молча стояли рядом и смотрели на лес. Со стороны лужайки доносились тихая музыка и смех домовых; люди к тому времени уже успели разойтись по домам.
- Когда? – спросил наконец Локис.
- Завтра, - ответил Рэй.
- Удачи тебе, - тихо пожелал старик и крепко обнял внука. Затем он резко развернулся и быстрым шагом направился к лужайке. Блуждающие огоньки последовали за ним.
Рэя окутала ночная тьма, но это его нисколько не обеспокоило – он отлично видел в темноте. Скрестив на груди руки, молодой человек смотрел на возвышавшуюся перед ним стену из деревьев и кустарника. Его взор как будто желал проникнуть туда, в глубину лесной чащи, и увидеть нечто, что было ведомо лишь ему одному. Как знать, может быть завтра ему будет суждено остаться там навсегда…
2. МАГИЯ, ЗВЕРИ И ЗМЕИНОЕ КОЛЬЦО.
Переливаясь в лучах утреннего солнца, несла на юг свои воды река. Легкий ветерок перебирал листву, а из глубины леса доносились птичьи голоса. Неторопливо ехавший вдоль берега реки всадник замедлил шаг своего коня и остановился.
Рэй спешился, привязал Сизого к ветке ближайшего куста и направился к избушке Фори. Из нее не доносилось ни звука, но лесничий знал, тот, кто был ему нужен – там. Потому что, когда он подошел к избушке на расстояние десяти шагов, дверь бесшумно отворилась, и на порог, держа в правой руке сучковатый посох, вышел Элиас Фори. На его левом плече чинно восседала Свет Ночи.
Некоторое время колдун и молодой человек молча изучали друг друга, а затем, все также, не выпуская Рэя из виду, Фори спустился с крыльца, остановился и хриплым голосом неприветливо произнес:
- Значит, пришел, да? Ну так говори, зачем пожаловал?
Рэй отвесил своему грозному собеседнику глубокий поклон, выпрямился и, глядя тому прямо в глаза, ответил:
- Хозяин леса и Прекрасная Госпожа, я пришел просить руки вашей дочери. Прошу вас, позвольте мне стать ее мужем. А если вы найдете меня недостойным – я отдаю себя в ваши руки.
Вокруг внезапно повисла мертвая тишина: ветер стих, птицы умолкли. Лицо Фори помрачнело еще больше, в глазах на мгновение вспыхнули зеленые искры. Казалось, что фигура старика вдруг стала шире в плечах и выше ростом, а золотистые глаза совы приобрели фиалковый оттенок. Но все это наваждение длилось всего лишь миг. Фори снова стал прежним. Он переглянулся с совой и обратился к Рэю:
- Вот оно в чем дело, хочешь получить мою дочь, - угрожающе заговорил колдун. – И как я понимаю, ты хочешь, чтобы мы тебя испытали.
На лице Фори отразилось смешанное выражение любопытства и восхищения.
- Ну что ж, - продолжил он, слегка склонив голову набок, - тогда пойдем, посмотрим, что ты представляешь собой на самом деле…
Они расположились недалеко от избушки на просторной, свободной от растительности площадке, вокруг которой росли стройные сосны.
- Неплохо, очень неплохо, - бормотал про себя Фори, обходя вокруг Рэя и разглядывая его с ног до головы. – Ты была права: девочка сделала неплохой выбор, - сказал затем колдун, обращаясь к сове, когда отошел от молодого человека на некоторое расстояние.
Свет Ночи сидела на высоком пне на краю площадки и с интересом наблюдала за происходящим.
- Но мне хотелось бы узнать, каков ты изнутри? – продолжал свою речь Фори, вновь поворачиваясь к Рэю. – Я знаю, ты не любишь демонстрировать свою силу, но мне очень хочется ее увидеть.
Элиас внезапно выпрямился, а его лицо стало похоже на непроницаемую маску. Он наставил на Рэя указательный палец и приказал:
- Покажи мне свою колдовскую силу!
На лице Рэя не дрогнул ни один мускул. Сложив на груди руки, он закрыл глаза и сосредоточился. На его пальцах вспыхнули белые искры, которые затем превратились в тонкие молнии и опутали все его тело. Вокруг Рэя стал образовываться сияющий, излучающий мощную магическую энергию вихрь. Подул ветер, лежащие на земле камни задрожали, а сосновые шишки и хвоя поднялись в воздух, закружились и влились во вращающийся вокруг Рэя смерч. Заключенное внутри него тело молодого человека стало излучать белое сияние и подниматься вверх. А несколько секунд спустя Рэй, зависнув в полуметре от земли, открыл глаза – они светились радостью.
Молодой лесничий нечасто позволял себе вот так, отбросив всякий контроль и преграды, которыми сильный чародей вроде него сдерживал свои колдовские способности, освободить свою магическую силу и почувствовать радость свободы. Но сильный чародей все равно должен был время от времени высвобождать свои силы, иначе он просто сошел бы с ума. Но делать это он был обязан так, чтобы не навредить окружающим.
Когда Рэй был в Шинмуне, то особых проблем с магией у него не возникало. Там было полным-полно магов, которые устраивали эдакие посиделки или вечеринки, где всякий чародей мог побаловаться своим волшебством без особого ущерба для окружающих. А вот в Травиндоре – в силу своего характера, и не желая пугать местных жителей – Рэй освобождал свою силу лишь тогда, когда выбирался подальше в лес. Он не открывался даже Визардусам; они были его друзьями, и Рэй не хотел их обидеть, показывая свое превосходство. Единственным человеком, в ком он чувствовал такую же, если не большую чем у себя силу – была Ильмариэль.
- Хм, вижу, что у тебя есть некоторые способности, - произнес Фори, глядя на Рэя. – А давай-ка посмотрим, как ты справишься вот с этим…
Фори ухмыльнулся, ударил оземь посохом, и вокруг него тут же взвился сверкающий золотисто-зелеными икрами смерч. От колдуна будто хлынула невероятно мощная волна магической энергии, а сам он поднялся в воздух и завис на некотором расстоянии от Рэя.
В ясном небе загрохотал гром, от порыва сильного ветра закачались деревья и забурлила река. На раскрытой ладони левой руки Фори сформировался переливающийся зеленым светом сгусток магической энергии величиной с кулак, который колдун, размахнувшись, с силой запустил в Рэя. Сияющий шар рванулся к молодому лесничему, но в следующее мгновение, словно натолкнувшись на невидимую преграду, резко остановился. Выбросив вперед руку и сконцентрировав всю свою волю и магическую силу, Рэй удерживал пульсирующий сгусток энергии в нескольких сантиметрах от своей вытянутой руки, не давая тому двигаться дальше. Он прекрасно понимал, что не сможет долго противостоять Фори, но и сдаваться просто так не собирался.
Рэй прожег сияющий шар взглядом и, направив на него всю свою силу, попытался отправить его обратно к колдуну. И тот, медленно и нехотя, стал рывками приближаться к Фори. Но колдун, удивленно вскинув вверх бровь, снова направил его к лесничему; при этом шар увеличился до размеров большой тыквы. Но Рэю и на этот раз удалось остановить его и снова отправить к Фори.
Магический поединок продолжался. Зависнув в воздухе и излучая свет, чародеи пытались обрушить друг на друга сияющий сгусток энергии, а сидевшая на пеньке сова взирала на все это весьма неодобрительным взглядом. Силы Рэя были на исходе; он знал об этом, но уступать по-прежнему не собирался. Сияние вокруг него угасало, голова раскалывалась от боли, а из носа потекла тонкая струйка крови. Но назад пути нет.
Пылающий зеленым огнем шар заслонил собой все вокруг, давление Фори было неумолимо и беспощадно. В следующий миг Рэй почувствовал, как на него обрушивается сокрушительная волна колдовской силы, которая закрутила его как щепку и швырнула на землю.
- Ты сумасшедший! – послышался хриплый голос Фори. – Почему ты не остановился? Я же мог убить тебя.
Рэй с трудом сел, отдышался и, повернув голову в сторону колдуна, с некоторым удовлетворением заметил, что их магический поединок тоже прошел для того небезболезненно. Фори заметно побледнел, прерывисто дышал и тяжело опирался на свой посох.
- Но вы не сделали этого, хотя могли, - сказал негромко Рэй, внимательно глядя на колдуна, после того, как, собравшись с силами, встал на ноги и выпрямился.
- Нет, - тихо ответил Фори, - не мог. Я не враг собственной дочери. К тому же, - колдун с интересом посмотрел на Рэя, - ты первый человек, в котором я за… м-м… последнее время встречаю такую магическую силу. Ты очень сильный чародей. И ты с честью прошел первое испытание. Не правда ли?
Последние слова были обращены к сове. Та в ответ внимательно посмотрела на Рэя и согласно кивнула.
- Хорошо, - пробормотал Фори про себя, а затем повернулся к Рэю и сказал: - Что ж, тогда продолжим. Ты не против?
- Нет.
- Ты - Хранитель леса, - неторопливо заговорил Фори. – Как и все твои предки, ты с уважением относишься к нему и его обитателям. Они – часть тебя, ибо в тебе самом живет дух леса. Но ты человек, а для людей лес всегда был загадкой: они боялись его и почитали, но в тоже время нарушали и разрушали царящую в нем гармонию. И лес платил им так, как они того заслуживали. К счастью, все это не очень затронуло наши заповедные места – люди и духи леса живут здесь во взаимопонимании.
Фори умолк, слегка склонил голову набок и взглянул на стоящего напротив него Рэя.
- А впрочем, - заметил он, - все это известно тебе лучше, чем кому бы то ни было другому. Не так ли?
Рэй молча кивнул в ответ.
- Да, я знаю, - медленно произнес Фори и вкрадчиво продолжил: - Я знаю… ты надеешься, что однажды лес примет тебя обратно. Но захочет ли он принять тебя?.. – спросил колдун, глядя молодому лесничему прямо в глаза.
Рэй побледнел, в его глазах отразилась невыразимая тоска, но он не отвел взгляд, а только хрипло произнес:
- Спроси у Меньших Братьев… у старших…
- А ты уверен, что хочешь этого? – спросил Фори, вглядываясь в лицо Рэя так, будто желал прочесть на нем безмолвный ответ. И он получил его.
- Невероятно! – потрясенно прошептал колдун, отступая назад.
Он встал рядом с совой, еще раз взглянул на Рэя и ударил оземь посохом. В верхушках деревьев снова зашумел ветер, и по лесу пронесся странный протяжный звук. А затем все вокруг окутала тишина.
У Рэя было такое ощущение, что все вокруг вдруг стало нереально, будто он видит сон наяву. А потом, слева, из-за окружающих площадку сосен стали по очереди выходить звери…
Мимо Рэя, кивнув ему своими увенчанными рогатыми коронами головами, величаво прошли лось и олень. Прошли и снова скрылись в лесу. Молодой человек проводил их взглядом, потом обернулся и увидел, что к нему приближается огромный вепрь: темная, покрытая жесткой щетиной туша на коротких ногах, острые загнутые клыки, маленькие глазки глядят на все настороженно, с подозрением. Свирепый зверь подошел к человеку, обнюхал его, а потом, негромко хрюкнув, развернулся и потопал вслед за сохатыми.
Рэй облегченно вздохнул, посмотрел туда, откуда выходили звери, и увидел еще двоих. Большой матерый волк в пушистой серебристо-серой шубе – никак вожак всего местного волчьего племени – и красавица рысь в великолепной, отливающей на солнце рыжиной, пятнистой шубке.
Подойдя к Рэю, волк обошел вокруг него, обнюхал, лизнул руку и, весело взмахнув на прощание пушистым хвостом, скрылся в лесу. Рысь же, когда подошла к лесничему, то как обычная кошка потерлась о его ноги, замурлыкала, а потом бесшумно и неторопливо последовала вслед за волком.
- Жители леса принимают тебя, - произнес Фори. – Они доверяют тебе, Хранитель.
Все время, пока длилось это необычное звериное шествие, он стоял рядом с совой и бесстрастно наблюдал за происходящим; звери же не обращали на Фори и Свет Ночи ни малейшего внимания. Но сейчас лицо колдуна посуровело, и он, не спуская с Рэя глаз, продолжил:
- Доверяют, потому что знают, ты не причинишь им вреда. Но, - тон Фори стал ниже, - ты должно быть заметил, что здесь не хватает еще кое-кого…
- Я знаю, - тихо ответил Рэй.
Да, он знал, о ком говорил Фори, и понимал – тот, кто придет сейчас из чащи леса, разбудит дремлющие в глубине памяти вспоминания…
За спиной Рэя раздался оглушительный рев, и он мгновенно обернулся: на него неумолимо надвигался огромный разъяренный медведь. Темная шерсть стоит дыбом, из раскрытой пасти торчат ужасные клыки, а передние лапы со страшными кривыми когтями протянуты вперед, чтобы схватить, убить и растерзать свою жертву.
Рэй побелел как полотно и отшатнулся назад. Он никогда никому не говорил о том, что хорошо помнит то, что произошло много лет назад. Он помнил отца и тот осенний день. Помнил, как в безумной ярости на них набросился зверь-убийца. Он помнил, как был убит отец, и как над ним самим взметнулись вверх, а затем опустились и вонзились в его тело чудовищные окровавленные когти. А потом были тьма и пробуждение… Время сделало эти воспоминания менее четкими, упокоило и усыпило их где-то там, в подсознании, но время от времени они все равно поднимались на поверхность, чтобы страшным темным призраком пройти перед взором, снова опуститься и задремать в глубине памяти. И вот теперь, при виде разгневанного медведя, они опять пробудились во всей своей яркости и беспощадности.
Лицо Рэя окаменело, и лишь в глазах горел темный огонь. Молодого лесничего захлестнула волна боли, гнева и ненависти, он пожалел, что не взял с собой никакого оружия, но… На кончиках пальцев Рэя угрожающе засверкали искры. Он выбросил вперед руки и готов был уже обрушить на приближающегося зверя всю свою колдовскую силу, как вдруг сквозь его окутанный тьмой и ненавистью разум пробилось – как лучик солнца пробивается средь облаков в ненастный день – одно воспоминание.
Смеющийся мальчишка кувыркается на лесной поляне с двумя медвежатами. Их мать умерла: она была слишком стара и слаба, чтобы выкормить и вырастить свое позднее потомство. Дед нашел медвежат в берлоге подле мертвой матери и принес их к себе в дом. Рэй вспомнил, как они с дедом выкормили косолапых, как учили их жить в лесу на свободе. Он вспомнил, что уже тогда не испытывал к медвежьему племени ненависти. Дед объяснил ему, что ТОТ медведь тоже был жертвой: черное колдовство высосало из него все жизненные силы, а потом убило. Рэй даже помнил, что одного из медвежат звали Огонек – у него на лбу была отметинка, светлое пятнышко на темном фоне.
Медведь стоял на задних лапах и продолжал угрожающе реветь, скалить зубы и размахивать когтистыми лапами, но окутывавшие Рэя гнев и ненависть постепенно рассеивались. Лесничий опустил руки и взглянул прямо на стоящего перед ним зверя. Тот перестал реветь и с недоумением посмотрел на человека, он как будто спрашивал: что здесь происходит?
Рэй внезапно рухнул перед медведем на колени.
- Прости меня, Меньшой Брат, - хрипло произнес он. – Прости, Огонек.
На лбу медведя была светлая отметина.
«Я собственными руками едва не убил зверя-побратима лесничих, Хозяина леса», - с ужасом подумал Рэй. Если б не то воспоминание, он бы стал убийцей.
Медведь встал на все четыре лапы, вразвалочку подошел к молодому человеку и, тихонько заворчав, уткнулся ему в плечо.
- Он просит у тебя прощения, - заговорил Фори. – Это я приказал ему показать себя в гневе. Он сам никогда бы не причинил тебе вреда.
- Я знаю, - сказал Рэй, машинально проводя рукой по медвежьей шубе.
Косолапый бросил на Фори неодобрительный взгляд, затем кивнул Рэю и неторопливо заковылял в лес. Несколько минут лесничий смотрел ему вслед, а потом резко встал и развернулся к колдуну.
- Кем бы ты там ни был, ты не имел права отдавать ему такой приказ! – воскликнул Рэй, прожигая Фори гневным взглядом. – Он мог пострадать.
- Я бы не допустил этого, - спокойно ответил Фори и продолжил: - К тому же я был уверен, что ты вовремя справишься со своими эмоциями. И ты оправдал мои надежды.
- Ты умеешь ненавидеть и любить, - говорил колдун, с уважением глядя на Рэя. – Можешь понять и простить. Даже тогда, когда твой разум охвачен гневом и ненавистью, какая-то его часть остается незамутненной. И ты слышишь ее зов, прислушиваешься к ней. Именно это я и хотел узнать. И еще, - негромко добавил Фори. - Помни, лес всегда будет твоим домом, он будет ждать тебя…
Скрестив на груди руки и прислонившись спиной к сосне, Рэй молча наблюдал за Фори. Тот в задумчивости неторопливо прохаживался перед совой и изредка поглядывал на лесничего. Наконец колдун остановился, взглянул на сову и медленно произнес:
- Нам… понравилось то, что мы увидели. Но, - пристальный взгляд Фори был устремлен на молодого человека, - есть еще нечто, что нам хотелось бы узнать.
- Что это? – угрюмо спросил Рэй, отходя от сосны. Чего им еще нужно? Он ведь и так полностью в их власти.
- Я знаю… - негромко, как бы про себя, продолжал говорить Фори, - моя дочь отдала тебе свое сердце. Она выбрала тебя, и ее любовь подобна неугасимому пламени. Мы не можем иначе… - почти неслышно прошептал колдун, проводя рукой по мягкому оперению совы; та в ответ встрепенулась и сверкнула глазами.
- И я хочу знать, я имею на это право, так ли сильна и твоя любовь? – грозно спросил Фори, взглядом прожигая Рэя насквозь.
Лицо молодого человека просветлело, он посмотрел колдуну прямо в глаза и твердо ответил:
- Я люблю Ильмариэль больше жизни. И буду любить ее до конца своих дней.
- Да? – задумчиво произнес Фори и тихо добавил: - Но мне мало одних слов.
- Что тебе еще нужно? – резко спросил Рэй. Он почувствовал в словах колдуна скрытую угрозу.
- Люди слишком ветренны, - медленно начал говорить колдун. – Они часто идут на поводу у страсти, принимают ее за любовь, а когда проходит время, осознают свою ошибку и причиняют друг другу боль и страдания. Люди любят копаться в своих чувствах, рассуждать о том, о сем, учат этому других, а в результате – запутываются еще больше, перестают понимать друг друга и лишь усложняют себе жизнь. Я не хочу всего этого для моей дочери.
Фори мрачно посмотрел на Рэя и произнес:
- Мне нужны правдивые и четкие ответы. Ты готов дать их мне? – Колдун развернул левую руку ладонью вверх и многозначительно добавил: - Вот с этим.
Вспышка света, и над раскрытой ладонью Фори появилось медленно вращающееся вокруг своей оси золотое кольцо, сквозь которое можно было просунуть голову. Приглядевшись повнимательней, Рэй увидел, что кольцо – это тонкая золотая змейка с бриллиантовыми глазами, которая держит в пасти кончик собственного хвоста.
- Это – Змеиное Кольцо Истины, - сказал Фори. – Оно чувствует любую ложь и сомнение, даже если они скрыты глубоко в тайниках души и разума. И беспощадно сжигает того, кто говорит неправду.
Рэй как завороженный смотрел на сверкающее золотой чешуей кольцо: вот оно – его последнее испытание. Оно сулит ему жизнь или смерть, но назад пути нет. Что ж, он знал, так оно и будет.
- Рэй Урс, готов ли ты пройти последнее испытание? – с мрачной торжественностью заговорил Фори. – Ты высоко поднял свой взор – если окажешься недостойным, возмездие не заставит себя долго ждать. Откажись, пока не поздно!
- Не могу, - хрипло ответил Рэй.
В его глазах вспыхнул зеленый огонь, и он вытянул вперед правую руку.
- Начинай!
Тяжело вздохнув, Фори щелкнул пальцами: змейка отпустила свой хвост и, извиваясь, метнулась к Рэю. Она обернулась вокруг его руки, положила треугольную голову на тыльную строну его ладони, прикрыла глаза и застыла в ожидании.
- А чтобы ты знал, что она всегда настороже – проведем маленькое испытание, - сказал Фори и, указав на ближайшую сосну, спросил: - Что это?
- Береза, - ответил Рэй.
Глаза змейки сверкнули, и он почувствовал, что там, где его руку обвивает чешуйчатое тело, слабое жжение. Оно ощущалось даже сквозь плотный рукав куртки, и Рэй хорошо понимал, что сейчас – в ответ на его намеренную и пустячную ложь – змейка просто устроила маленькую демонстрацию свих возможностей. Он ничуть не сомневался в том, что когда дело дойдет до более серьезных вопросов и ответов, тонкое золотое тельце наградит лжеца беспощадным обжигающим пламенем невиданной силы.
- Змеиное Кольцо знает свое дело, - негромко предупредил Фори. – Помни об этом.
Затем колдун переглянулся с совой, вздохнул и повернулся к Рэю.
- Начнем, - сказал он и тут же спросил: - Ты знаешь, кто мы? Знаешь, что мы собой представляем?
- Да.
- Хорошо.
Фори внимательно посмотрел на молодого человека и продолжил:
- Я не буду спрашивать тебя: «Любишь ли ты Ильмариэль?» - я спрошу иначе: что она значит для тебя? Только ли ее красота привлекает тебя, или она представляет для тебя нечто большее? Будет ли твоя любовь к ней постоянна и неизменна, не взирая на какие-либо препятствия? Отвечай!
Какое-то время Рэй стоял молча и, опустив голову словно собирался с мыслями, а потом, глядя Фори прямо в глаза, наконец заговорил:
- Если я скажу, что красота и очарование Ильмариэль ничего не значат для меня – это будет ложь чистой воды. Твоя дочь прекрасна, как свет утренней зари. Как луч солнца она озаряет своим светом все вокруг. Ее красота радует душу и сердце. Но для меня сама Ильмариэль – свет во тьме. Она то, чего я ждал долгие годы, искал и наконец нашел. Видеть ее рядом, слышать ее голос, отдавать ей всю свою любовь, защищать ее и заботиться о ней – за это я готов отдать свою жизнь. Она единственна и неповторима… несмотря ни на что. Моя любовь к ней будет вечна!
Змея спокойно лежала на руке Рэя, казалось, что она задремала. Но сам он чувствовал себя так, будто его всего вывернули наизнанку, заставили обнажить душу. Он ненавидел за это Фори, но ради нее, он готов был позволить ему сделать с собой что угодно.
- И так будет до конца… - добавил Рэй почти неслышно.
А Фори, не спуская с него глаз, продолжал свой допрос:
- Скажи, а если однажды Ильмариэль захочет уйти туда, откуда пришла, ты… последуешь за ней?
- Да.
Фори как-то странно посмотрел на стоящего напротив него человека и, не произнося больше ни слова, щелкнул пальцами. Сверкнула золотая чешуя, змейка плавно соскользнула с руки Рэя и вернулась к своему хозяину. Тот что-то пробормотал себе под нос, и Змеиное Кольцо исчезло.
- Ты достоин моей дочери, - сказал Фори, подходя к Рэю и кладя руку ему на плечо. – Прости, что пришлось тебя немного помучить, сам понимаешь… Мы должны были узнать, что ты собой представляешь.
Колдун бросил взгляд на сову. Свет Ночи взмахнула крыльями, описала над Рэем широкий круг, а потом снова уселась на плечо Фори; в ее глазах читалось явное удовлетворение.
Отойдя на несколько шагов назад, колдун указал на левую руку Рэя, на которой под рукавом был надет браслет, и с лукавой улыбкой произнес:
- А об этом я тебя спрашивать не стану, сами как-нибудь разберетесь… Только знаешь, - Фори посмотрел Рэю в глаза, - не торопи события, пусть все идет своим чередом.
- Понимаю… - кивнул Рэй.
Со стороны леса вдруг послышалось рассерженное шипение, и на площадку между соснами влетела сова-сипуха. Она начала видоизменяться, еще будучи в воздухе, и поэтому Ильмариэль стала сама собой довольно высоко от земли. Но ей все было нипочем. Девушка ловко приземлилась на покрытую палой хвоей землю и, не обращая ни малейшего внимания на отца, бросилась к Рэю.
- С тобой все в порядке? Ты цел, невредим? – с беспокойством спрашивала она, обнимая любимого и вглядываясь в его лицо. – Этот ненормальный не причинил тебе вреда? Не навредил?
Девушка бросила в сторону Фори убийственный взгляд.
- Да нет. Со мной все хорошо, - ответил Рэй, мягко отстраняя от себя Ильмариэль.
Хотя, если честно, после устроенных ему Фори испытаний, он и в самом деле чувствовал себя вымотанным и усталым до предела. Но присутствие и объятия Ильмариэль буквально возрождали его силы заново.
- Что ты с ним сделал?! – гневно воскликнула девушка, оборачиваясь к отцу. – Я же чувствую, он еле живой!
- Успокойся, все хорошо. Он цел и невредим, - улыбнулся в ответ Фори. – Кстати, а знаешь ли ты, зачем он пришел сюда?
- Я… - начала было Ильмариэль, но тут же осеклась. Ее глаза широко раскрылись, она взглянула на Рэя и прошептала: - Ты…
- Да, - кивнул он. – Я пришел ради тебя.
Лицо девушки прояснилось, она вся как будто засияла изнутри неуловимым светом. Ильмариэль заглянула Рэю в глаза и снова обняла его.
- Да, дитя, он пришел ради тебя, - тихо произнес Фори. – И по собственной воле согласился, чтобы я немного помучил его.
Ильмариэль ничего не сказала, она только склонила голову на грудь молодого человека и еще крепче прильнула к нему. А он, прикрыв глаза, привлек ее одной рукой к себе, а другой нежно провел по ее длинным волнистым волосам.
Фори посмотрел на них, покачал головой, провел рукой по белоснежному оперению совы, что сидела у него на плече, и, вздохнув, обратился к Рэю:
- Теперь ты принадлежишь ей. Пусть моя дочь будет счастлива. И еще, - добавил колдун, - передай деду, что я зайду к нему завтра. Нам надо кое о чем потолковать.
Еще раз окинув парочку взглядом, Фори улыбнулся и сказал:
- Ильмариэль, не задерживай парня надолго. Он хоть и на лошади, но до дома, честное слово, будет сегодня ехать еще очень долго. К тому же, ты опять его скоро увидишь, и у вас будет сколько угодно времени, чтобы насладиться обществом друг друга.
Ильмариэль уткнулась в куртку Рэя и тихонько засмеялась, а он сам хотел было что-то сказать, но Фори резко оборвал его:
- Не говори ничего. Молчи!
Колдун отвернулся и с мрачным видом, бормоча что-то себе под нос, широким шагом направился в сторону избушки. Свет Ночи слетела с его плеча, описала вокруг влюбленных пару кругов и полетела куда-то на север.
3. МАСКИ СБРОШЕНЫ.
Был поздний вечер, и в большой, освещенной всего одной настольной лампой комнате царил полумрак. Мелисса сидела на диване и с задумчивым видом рассматривала стоящие вдоль стен и забитые до отказа книгами и разным антикварным скарбом полки и шкафы. Эта просторная комната была у них в доме чем-то средним между библиотекой и музеем. Но вот чего Мелисса никак не могла понять, так это того – зачем и для чего нужна была вся эта коллекция? Она хорошо знала, что ее отец был не из тех, кого можно было назвать книголюбом, а антиквариат, которым был завален весь их дом – это просто набор самых разнообразных старинных вещей, которые, казалось, были куплены по случаю или без оного лишь для того, чтобы заполнить шкафы и полки.
Может быть, - рассуждала про себя Мелисса – все это делалось для того, чтобы пустить пыль в глаза гостям? Но ведь этих гостей-то бывало здесь не так уж и много. Вигор предпочитал сам ходить к тем, кто был ему нужен, а если кто и приходил к нему, то он принимал посетителей в своем кабинете, где кроме стола, двух кресел и шкафа с деловыми бумагами ничего не было. Что же касается банкетов, то их проводили в саду за домом или в большой гостиной, где старинной была сама мебель да пара висевших на стене картин. Так что при любых обстоятельствах в этот, так называемый музей, редко кто заходил. Так зачем же все это нужно?
Мелисса встала с дивана и стала неторопливо прохаживаться вдоль шкафов. Больше недели провела она в городе: отдохнула, развлеклась и только сегодня утром, по настоятельной просьбе папеньки, вернулась в Травиндор. Вигору опять надо было куда-то ехать, а оставлять дом под присмотром одного только Малха он не хотел. Отец заверил Мелиссу в том, что с домовыми он все уладил, и что они ее больше не потревожат. Но, учитывая тот факт, что все его предыдущие заверения и обещания оказались, мягко говоря, не тем, чем следовало, Мелисса решила пока посидеть дома. А в библиотеку она пришла для того, чтобы поискать какую-нибудь книжицу, которая помогла бы ей скоротать длинную ночь.
Дело было в том, что, несмотря на поездку в город, Мелиссу продолжали мучить ночные кошмары. Казалось, будто они навсегда прилепились к ней, от них не было спасения. Те несколько магов, к которым Мелисса ходила в Меджиграде, ничем не смогли ей помочь. Они все твердили в один голос: кошмары навеяны очень сильными чарами, разрушить которые можно лишь в том случае, если подробно разобраться в том, где, когда, кто, зачем и почему наложил их. И Мелисса, прекрасно понимая, чем ей это грозит, отказывалась от объяснений, а маги на это только руками разводили: что ж, они свое слово сказали, дальше пусть сама решает, как ей быть – кошмары-то мучают ее. И только один пожилой седовласый волшебник, покачав головой, дал Мелиссе одно зелье. Оно лишало человека сна, но при этом каким-то образом позволяло отдохнуть его телу и разуму. Но маг предупредил: долго принимать это снадобье нельзя, со временем его сила пропадает, и Мелисса снова окажется во власти кошмаров, которые обрушатся на нее с еще большей силой. Но Мелисса махнула на это предупреждение рукой. Пока она воспользуется зельем, ну а потом… да мало ли что может произойти потом. Сейчас у нее другая проблема.
Если в городе Мелисса, не взирая на время суток, всегда знала, где можно хорошо развлечься, то здесь в деревне провести бессонную ночь было абсолютно негде. Ну разве что почитать что-нибудь занятное.
К сожалению, ничего занятного для себя Мелисса не нашла. Все полки были заставлены солидными томами хроник, ученых трудов, энциклопедий и прочих редких и старинных, но таких заумных и скучных книг. Хотя…
Мелисса остановила свой взор на восьми стоящих в ряд томах в темном, тисненом золотом переплете.
- Азар Гермоген «География Срединного Мира», - как бы размышляя вслух, прочитала девушка. – Но почему восемь? – в недоумении приподняла она брови.
Великий путешественник и исследователь Азар Гермоген жил двести лет назад. Он объездил весь мир и оставил в наследие потомкам уникальные записи, очерки и прочие материалы, собранные во время своих многочисленных экспедиций. И все это легло в основу многих книг и изданий, которые потом много раз переиздавались. Но то издание, что стояло перед Мелиссой, было особенно редким и ценным. Эта семитомная география вышла небольшим тиражом еще при жизни Гермогена и предназначалась как учебное пособие для Шинмуна и других учебных заведений, так что встретить этот раритет в частной коллекции было практически невозможно. И все же здесь, перед Мелиссой стояла именно та «География…», которая вдобавок еще и увеличилась на один том.
Непосвященным, конечно, было все равно, тем более что почтенный Гермоген написал не один труд по географии, но Мелисса хорошо знала, что именно в этом издании должно быть только семь томов. Ни больше, ни меньше. Знала, потому что когда-то училась в школе, счастливой обладательнице вышеназванного раритета. Он стоял в кабинете директора, и заинтересованным учащимся позволялось ознакомиться с ним только под бдительным оком преподавателя. А Мелисса была как раз одной из тех, кому было позволено изучить сие произведение – география ей тогда более-менее нравилась.
- Почему восемь? – снова спросила себя Мелисса. – Может это подделка? – подумала он и протянула руку к заинтриговавшему ее восьмому тому.
Книга выдвинулась с полки лишь наполовину, когда раздался негромкий щелчок, и стоящий слева от Мелиссы книжный шкаф вдруг повернулся вокруг своей оси, открывая скрытый за ним потайной ход.
- Ничего себе! – приглушенно воскликнула Мелисса.
Она заглянула в открывшийся проход и увидела ведущую куда-то вниз узкую винтовую лестницу. Но что самое удивительное, проход был слабо освещен тусклым, бледно-голубым светом, который исходил от мелких, вкрапленных довольно далеко друг от друга в стены прохода голубых кристаллов. Все это ясно говорило о том, что проходом часто пользовались. Но кто и для чего?
Мелисса спустилась на несколько ступенек вниз, и замаскированная под шкаф дверь закрылась позади неё. Девушку это, однако, ничуть не обеспокоило, она твердо решила выяснить, в чем тут дело – как-никак хоть какое-то развлечение.
«Как банально, - думала Мелисса, спускаясь по лестнице, - спрятать потайной ход за книжным шкафом». Во всех старинных замках и домах почти всегда можно натолкнуться на нечто подобное, скрытое за какой-нибудь мебелью, камином, панелью или еще где-либо в укромном месте. Вся загвоздка заключалась лишь в том, что особняк Хайдов ну никак не подходил под определение «старинный» - Вигор построил его не так давно.
«Выходит, - размышляла девушка, - мой папенька и этот ход соорудил, что ли?»
- Да вряд ли, - пробормотала сама себе в ответ Мелисса, озираясь по сторонам.
Винтовая лестница кончилась, и справа от нее начался узкий коридор. Его каменные, покрытые плесенью стены, гнетущая атмосфера и холод красноречиво говорили о том, что все это сооружение находится глубоко под землей, и что оно существовало здесь задолго до рождения Вигора.
Мелисса прошла по темному коридору (голубых кристаллов здесь было раз, два и обчелся) и остановилась; вниз опять вела узкая лестница, на этот раз обычная и короткая, всего десять ступеней. Девушка спустилась по ним и неожиданно уткнулась в глухую стену. Но удивительная вещь – из-за нее доносились голоса. Два из них показались Мелиссе знакомыми, а вот третий – странный, рокочущий голос – был чужим. Она был уверена, ни у кого в округе не было такого голоса.
Все эти тайны, подземелья и странности в их доме уже порядком стали раздражать Мелиссу, и ее настроение заметно испортилось.
- Это же надо! Черт знает что творится в этом доме! - ворчала она про себя. – А меня здесь, похоже, держат за дурочку!
Пошарив в окружающей ее полутьме взглядом, Мелисса заметила торчащий слева от себя из стены железный крюк и резко дернула его вниз. Часть стены внезапно отъехала куда-то в сторону, и девушка вошла в образовавшийся проход.
Их было трое: Вигор, зачем-то напяливший на себя темный балахон; Малх, который при виде Мелиссы побелел как полотно и третий – здоровенный зеленокожий громила с рогами на голове и свирепой физиономией. На нем были только кожаные штаны да широкий пояс с металлическими бляхами, за который была заткнута пара больших ятаганов с устрашающего вида лезвиями. И вся эта троица в недоумении уставилась на Мелиссу.
- Ну, может, кто-нибудь мне все-таки объяснит, что здесь происходит? – ледяным тоном спросила она, когда стена за ее спиной встала на место.
Зеленокожий громила что-то проворчал в ответ, сделал неуловимое движение когтистой ручищей и исчез, а Вигор широко улыбнулся.
- Девочка моя, как я рад тебя видеть! - воскликнул он, направляясь к дочери.
Но, несмотря на это радостное приветствие, выглядел Вигор неважно: бледный, осунувшийся, взгляд настороженный.
- Как хорошо, что ты к нам зашла, - продолжал Хайд. – А я-то все ломал себе голову, как тебе все это объяснить, - он обвел подземелье широким жестом. – А оно видишь, как вышло: все само собой и решилось.
Мелисса позволила отцу усадить себя в кресло, потом окинула внимательным взглядом окружавшую обстановку, откинулась на мягкую спинку и, закинув ногу на ногу, произнесла:
- Ну, господа, я жду объяснений. Что это у вас там само собой решилось?
- Вот видишь, какая она у меня умница, - с гордостью сказал Вигор, бросая взгляд на Малха, - сразу переходит к делу. Дорогая, - продолжил он, снова поворачиваясь к Мелиссе, - прежде, чем я объясню тебе всю суть дела, позволь сначала кое-кого тебе представить…
Хайд повернулся к дворецкому, недобро ухмыльнулся и с нарочитой любезностью произнес:
- Слуга мой верный, покажи-ка нам свой облик настоящий.
Лицо Малха из белого стало серым, он весь задрожал, но ослушаться не посмел. Пошарив трясущимися руками по карманам, он выудил откуда-то маленькое круглое зеркальце и, заикаясь, произнес:
- С-с-тень п-проявись!
И из зеркала тут же медленно истекло облачко белого дыма, которое окутало Малха с ног до головы, а затем, минуты через две, растаяло. И перед Мелиссой предстал тощий коротышка с крысиной физиономией и в залатанной грязной одежде.
- Познакомься – это Шэди, - представил коротышку Вигор. – Проныра, вор и неудачник. Но, не взирая на все свои недостатки, он может быть весьма полезен. Не так ли, Шэди?
Коротышка в ответ только головой затряс.
Произошедшая с Малхом-Шэди перемена не очень-то и удивила Мелиссу; она всегда подозревала, что их так называемый дворецкий – скользкий тип. Удивляло другое…
- Неужели ты ему доверяешь? – обратилась к отцу Мелисса, не спуская при этом с Шэди подозрительного взгляда.
- О, дорогая моя, - улыбнулся Вигор, - я прекрасно понимаю, что ты имеешь в виду. Но не беспокойся – он преданный слуга. По крайней мере до тех пор, пока не получит свою долю. Он же знает, что иначе останется ни с чем. А еще ему хорошо известно, что с ним будет, вздумай он ослушаться… - угрожающе закончил Хайд.
Развалившись в кресле, Мелисса с интересом наблюдала за отцом и Шэди.
- Почему он тебя боится? – спросила она.
Вигор расправил плечи, посмотрел на дочь и с загадочной улыбкой произнес:
- Потому что он знает, КТО его хозяин.
Он подошел к столу, взял стакан с темной мутноватой жидкостью и, залпом осушив его содержимое, воскликнул:
- РЕЙНКАРН!
Лицо Хайда исказила гримаса боли, а тело резко содрогнулось, задрожало и стало видоизменяться. За считанные секунды Вигор отощал до неузнаваемости, его седые волосы превратились в длинные космы, а на бледном изможденном лице лихорадочным блеском загорелись глаза.
- Бейн к вашим услугам, - хриплым голосом представился колдун, отвешивая Мелиссе церемонный поклон.
- Знаю, - невозмутимо ответила та.
Постукивая пальцами по подлокотнику кресла и слегка склонив голову набок, Мелисса задумчиво взирала на стоящего перед собой человека. Конечно она знала, кто он – много слышала о его деяниях и видела его портреты с пометкой «разыскивается», - но не испытывала по этому поводу каких либо сильных эмоций. Да, безусловно, метаморфоза произошедшая с ее отцом удивила Мелиссу, но все же не настолько, чтобы впадать из-за этого в панику. Просто теперь все встало на свои места. Стали понятны и частые продолжительные отлучки Вигора, странности и несоответствия в их доме; стало понятно, откуда брались обладающие немалой, сомнительного свойства колдовской силой вещи, ну а про потайной ход и подземелье – и говорить не стоило.
Вообще-то, если говорить начистоту, Мелисса никогда и не испытывала к своему отцу по-настоящему дочерних чувств. Да и какие тут могут быть чувства к человеку, который появился в твоей жизни неизвестно откуда всего лишь около шести лет назад, и который, к тому же, все последующие годы провел в постоянных разъездах.
Когда Мелисса жила у тетки-опекунши, та, по-своему любя племянницу, постоянно внушала ей, что ее папаша – субъект сомнительный и темный. Тетка не любила Вигора из-за сестры, матери Мелиссы. Она частенько говорила: что этот проходимец сначала закрутил с ней роман, а потом бросил ее с ребенком и смылся в неизвестном направлении. Но все эти презрительные и гневные речи все же не мешали почтенной тетушке принимать присылаемые Вигором (тоже неизвестно откуда) деньги на содержание дочери.
Уже живя с отцом, Мелисса часто вспоминала теткины подозрения и, глядя на образ жизни новообретенного родителя, все больше и больше убеждалась в том, что эти подозрения не так уж и небезосновательны. Она подозревала, что отец или скрывается от кого-то, или проворачивает какие-то сомнительные дела, но темный колдун…
«Да-а, похоже, что в отношении тебя мы с теткой были правы», - думала Мелисса, поглядывая на Бейна. Неужели эта тощая мумия, по которой давно могила плачет, ее настоящий отец? С этим надо разобраться незамедлительно.
- Все это, конечно, очень интересно, - ровным тоном начала Мелисса, окидывая взглядом подземелье, Шэди и самого Бейна, - но меня больше интересует другое, - невозмутимо продолжала она. – Какое отношение имею ко всему этому я? Что нас связывает?
Шэди под взглядом Мелиссы съежился и постарался быть как можно более незаметным, а Бейн, который внимательно наблюдал за девушкой, когда та была погружена в раздумья, улыбнулся и ответил:
- Дорогая моя, ты имеешь ко всему этому самое прямое отношение. Я знаю, что именно ты хочешь узнать, задавая этот вопрос, с твоей стороны это вполне естественно. Ну что ж, давай тогда все сразу и проясним. Да-да, дорогая моя, ты действительно моя дочь, а я – твой любящий папочка.
- Прекрасно! – насмешливо воскликнула Мелисса, а затем, сузив глаза и подавшись вперед, поинтересовалась: - А почему же тогда, сей любящий папочка, объявился только шесть лет назад? И зачем он морочил голову своей дорогой дочке?
Бейн возвел очи к потолку, скорчил страдальческую мину и, разведя руками, ответил:
- Видишь ли, дорогая, я был занят, очень занят. А потом… я долго болел и… В общем, мне не хотелось тебя расстраивать. Ты уж прости меня.
- Ох, да неужели! – в притворном сочувствии воскликнула Мелисса, всплеснув руками и качая головой. Как же, занят - подумала она про себя. Знаем мы эти занятия и болезни – темные дела и тюрьма! Ну ничего, она это как-нибудь переживет. Как-никак, а папочка все-таки не забывал ее: высылал им с теткой деньги на содержание, и немалые. Их всегда хватало на то, чтобы ни в чем себе не отказывать и жить в свое удовольствие. Вот только…
- Ну что, мне даровано прощение? – спросил Бейн.
- Да, конечно, - машинально ответила Мелисса.
Нахмурившись и постукивая пальцами по подлокотнику кресла, она снова о чем-то задумалась. Наконец, словно придя к какому-то заключению, Мелисса подняла глаза на Бейна и медленно заговорила:
- Мне, безусловно, было очень интересно заново с тобой познакомиться… отец. Иметь такого родителя как ты, в конце концов, не так уж и плохо. О, я прекрасно знаю, кто ты и что ты – в свое время меня очень интересовала твоя деятельность. И скажу откровенно, она вызывала у меня некоторую зависть и даже восхищение.
- Я польщен, - улыбнулся Бейн. – Ты радуешь мое сердце.
Мелисса тоже послала ему в ответ улыбку и продолжила:
- Но, к сожалению, я не обладаю даже малейшими магическими способностями. Маг из меня никудышный. – При этих словах на лице девушки промелькнуло недовольство, но уже в следующее мгновение она, как ни в чем ни бывало, говорила дальше: - Ну да ладно, все это сейчас для меня не так уж и важно. На данный момент меня больше интересует другое: что мы делаем в этом захолустье?
Последние слова Мелисса произнесла отчетливо и с некоторым раздражением.
Сложив на груди руки, Бейн в задумчивости взглянул на дочь и ответил:
- Я приехал сюда на отдых и за лекарством.
Услыхав этот ответ, Шэди скривился, а Мелисса громко расхохоталась.
- Ох, - выдохнула она, когда отдышалась. – Только не надо мне снова басни рассказывать! Я прекрасно понимаю, что эти места не для таких как мы. По моему, никому из нас здесь пока лучше не стало.
- Да, не стало, - пробормотал Бейн.
- Ну, так что же мы тогда тут делаем? – снова настойчиво спросила Мелисса.
Колдун не ответил. Он заложил руки за спину и с мрачным видом прошелся по подземелью, затем подошел к столу, порылся в бумагах и, вытащив один пожелтевший лист, подал его Мелиссе.
- Прочитай.
Это была большая, испещренная с обеих сторон крупным разборчивым подчерком страница, безжалостно вырванная из какой-то старинной книги. Довольно большой фрагмент текста был обведен красными чернилами, и Бейн, ткнув костлявым пальцем именно в него, снова повторил:
- Прочитай это.
Мелисса пожала плечами и прочла следующее.
«…Испив же воды из Заветного Лейронда, наш король Харгарад тотчас же исцелился, и здравие и сила вернулись к нему пуще прежнего. А спустя время, король взял себе жену, и Хозяйка-Владычица Недр одарила его сыном и наследником.
Долго, очень долго правил кроль Харгарад нашим подгорным царством Смарагдгрот. И было это временем мира и процветания…»
- А-а, теперь я понимаю… - негромко протянула Мелисса, отрывая взгляд от страницы и переводя его на Бейна. – Вот, значит, за каким лекарством ты сюда пожаловал.
- Да, - ответил колдун. Он окинул себя недовольным взглядом, поморщился и добавил: - Сама понимаешь, мне такая водичка – не помешала бы.
- Неужели ты веришь в эти сказки? – с недоверием произнесла Мелисса.
Она с сомнением посмотрела на страницу древней рукописи и небрежно бросила ее на стол.
- Да, верю! – неожиданно резко ответил Бейн.
Его лицо внезапно потемнело, а глаза загорелись недобрым огнем. В два шага он оказался рядом с Мелиссой и, склонившись над ней, негромко и угрожающе произнес:
- Ты должна хорошо запомнить: я всегда знаю, что делаю и во что верю. Не сомневайся в этом.
Только сейчас, глядя на склонившееся над ней худое и страшное лицо, Мелисса начала полностью сознавать, кто на самом деле был ее отец. Черный колдун и беспощадный убийца. Столкнуться с ним воочию, это совсем не то, что прочитать или услышать. Но Мелисса была не из робкого десятка, - она дочь своего отца – и она решила присоединиться к нему. И если легенда правдива, то какие тогда грандиозные перспективы откроются перед ними…
- Прости меня, отец. Я не хотела тебя обидеть, - тихо произнесла Мелисса. – Пожалуйста, расскажи мне об этом по подробнее, - попросила она, кивая на лежащую на столе страницу.
Бейн выпрямился, самодовольно ухмыльнулся и сделал знак Шэди:
- Ты можешь идти. Осмотри дом и не забудь поутру опять замаскироваться.
Отвесив хозяевам поклон, Шэди пулей вылетел из подземелья, а Бейн с удовлетворением взглянул на дочь, присел на край стола и заговорил:
- Лет четыреста назад у гномов Смарагдгрота был король по имени Харгарад. Он успел процарствовать всего двадцать лет (что для гномов ничто), как однажды на него обрушился свод пещеры. А когда его вытащили из-под завала, он был скорее мертв, чем жив. Но главная проблема была даже не в этом. Незадолго до того, как Харгарад взошел на престол, гномы едва стали оправляться от долгой и кровопролитной междоусобной войны, которая началась из-за того, что какой-то их правитель помер, не назначив после себя наследника, а претендентов на трон оказалось предостаточно. В общем, - ухмыльнулся Бейн, - гномы передрались. А когда свара наконец закончилась, то они, ужаснувшись тому, что натворили, решили никогда больше не доводить свои дела до подобного состояния. А тут на тебе: молодой правитель лежит ни жив, ни мертв, наследника нету и так далее… И тогда вспомнили о Грифоновой Горе и волшебном озере. Надежды было мало, но…
На север Лесогорья отправили послов. И уж не знаю, как гномам удалось поладить со скоге и грифонами, но они получили то, зачем приходили – маленький пузырек с водой из волшебного озера.
- Ты не поверишь, - обратился Бейн к Мелиссе, - но этой малой капли вполне хватило, чтобы Харгарад мгновенно выздоровел и вновь обрел свойственные гномам силу и крепость. Кстати, ты знаешь, он до сих пор жив.
- Не может быть! – изумилась Мелисса.
Гномы, конечно, народ крепкий, и долгий срок жизни не такая уж у них редкость, но четыреста лет…
- И он что, по-прежнему правит?
- Нет, - покачал головой Бейн. – Сейчас Смарагдгротом правит сын Харгарада, а сам он – почетный, всеми уважаемый старейшина и живая легенда. Я видел его: еще довольно крепкий старик.
- Ты видел его? – недоверчиво спросила Мелисса.
- Да, - ответил Бейн и, кивнув в сторону пожелтевшего листа, добавил: - Когда пробирался в подгорное царство вот за этим. Я хотел заполучить оригинал записи и хоть мельком увидеть живое подтверждение легенды. Правда, - тут колдун недовольно поморщился, - я тогда еле ноги унес из тех проклятых пещер. Но этот риск вполне оправдал себя. Думаю, теперь ты понимаешь, зачем мы здесь, - произнес Бейн, внимательно глядя на Мелиссу.
- Да, - кивнула она. Но затем, чуть помедлив, со вздохом добавила: - Но мы здесь так давно…
- Знаю, о чем ты, - угрюмо произнес колдун и продолжил: - Все не так просто, как кажется. Подступы к горе хорошо охраняются: сунешься – и пропадешь без следа. А в личине Хайда я просто приехал сюда, построил дом, облюбовал это убежище, - Бейн окинул взглядом подземную комнату, - и более-менее примелькался местной деревенщине и лесной нежити. Их всех надо было убедить, что я не представляю никакой опасности; что я просто ушедший на покой состоятельный человек со своими привычками и странностями.
- Знаешь, - Бейн взглянул на дочь, - а ведь ты мне очень помогла в создании этого образа. У тебя есть определенный талант.
В ответ на это лестное замечание Мелисса только улыбнулась. На самом деле она ничуть не сомневалась в том, что отец ее всего лишь использует для своего прикрытия, так, дополнительный штрих к общей картине. И в тоже время – Мелисса это чувствовала – кроме родственной, между ними была еще какая-то связь, отбросить и пренебречь которой не мог даже такой негодяй как Бейн.
Уже давно перевалило за полночь, все вокруг погрузилось в сон и безмолвие. Была теплая летняя ночь. И только серебряный серп полумесяца да мерцающие звезды проливали на землю свой таинственный колдовской свет. Благословенные леса, долины и их обитатели были погружены в сон.
Но так было не везде…
Там, глубоко под землей, где черное проклятие оставило свой зловещий след, в освещенном пламенем лишь двух свечей подземелье бодрствовали два человека. В эту ночь они узнали много нового друг о друге и при этом остались вполне довольны собой.
Сидя в кресле, колдун в задумчивости смотрел на стоящую у старинного зеркала дочь. Красавица, опасная красавица – думал он – и притом далеко не глупа, честолюбива и горда. Что ж, яблочко от яблони недалеко падает. На лице Бейна заиграла самодовольная усмешка: от матери – безмозглой и наивной дурочки – Мелисса не взяла ничего, все его. Даже красота. О да, когда-то давно он тоже был молод, красив и обладал потрясающими магическими способностями. Жаль, что девочка лишена колдовского дара – дура маменька постаралась, черт бы ее побрал! Ну ничего, когда они доберутся до своей цели – это уже не будет иметь никакого значения. А впрочем, и без колдовской силы девочка способна на многое…
Бейн снова взглянул на Мелиссу; та, скрестив на груди руки и нахмурив темные брови, будто что-то решала в уме.
«А она сообразительна», - подумал Бейн. Он ей много чего порассказал: о горе, заповедных долинах, скоге и грифонах, о своих планах и об олтарсах, о том, о сем… Но кое о чем он все же умолчал, и она это сразу почувствовала. Конечно, в нужное время он расскажет ей и об этом, но в слегка измененном виде. А иначе нельзя – слишком опасно… для него… К тому же, это его личное дело, его личная месть.
Мелисса хмуро взирала на своего родителя. Она уже успела привыкнуть к его внешности и ни о чем не сожалела – цель оправдывает средства, но кое-что она хотела б выяснить прямо сейчас.
- Отец, - ровным тоном заговорила Мелисса, - скажи мне, пожалуйста, почему ты ненавидишь Урсов? Это из-за Мелии, да? Мне почему-то кажется, что уже тогда ты имел в отношении горы некоторые замыслы. Я права?
Внимательно глядя на Бейна, Мелисса с удовлетворением отметила, что ее вопрос не стал для него неожиданностью. Очень хорошо, они просто прояснят некоторые детали.
- Видишь ли, дорогая, в общих чертах то, что я рассказывал тебе ранее – правда, - негромко заговорил Бейн, сцепив перед собой костлявые пальцы. – Много лет назад я проводил некоторые исследования в области магии. Но многие считали их опасными, а может, просто завидовали мне. Ведь я осмелился сделать то, на что у других духу не хватило. – При этих словах лицо колдуна выражало превосходство. – Я заглянул туда, куда другие из-за своей тупости, ограниченности и трусости даже не осмеливаются заглянуть хоть краем глаза. Жалкие презренные глупцы! – с ненавистью воскликнул Бейн и продолжил: - Ты права: да, еще тогда я заинтересовался местными «достопримечательностями». Но когда я приехал сюда, то понял: вряд ли здесь благосклонно отнесутся к моим изысканиям. И все же мне повезло, я нашел эту потайную комнату.
Колдун широким жестом обвел подземелье и обратился к Мелиссе:
- Ты, наверное, успела заметить, что это местечко довольно-таки старое.
- Да, - кивнула Мелисса и спросила: - Откуда оно здесь взялось? Кто его построил?
- Колдун по имени Маркуд.
Мелисса с почтением взглянула на каменные стены подземелья. Маркуд жил около трехсот лет назад и тоже был весьма сомнительной личностью. Он увлекался черной магией, но это плохо для него кончилось. Поговаривали, что Маркуд бесследно сгинул в лесах Лесогорья, и что где-то в Зеленой Долине у него было тайное убежище, где он припрятал кое-что из своего колдовского скарба. И вот, похоже, что все это добро досталось Бейну. Достойный наследничек.
Словно отвечая на мысли Мелиссы, Бейн посмотрел на забитый древними колдовскими книгами и прочим барахлом шкаф, старинное зеркало и сказал:
- Да, да – все это когда-то принадлежало Маркуду. Мне очень повезло, что я все это нашел. Это наследие очень пригодилось мне в моих изысканиях… очень пригодилось… - задумчиво, будто о чем-то вспоминая, произнес Бейн.
На некоторое время он умолк, а потом снова продолжил свой рассказ:
- Как я уже говорил, у меня были здесь некоторые планы. Но все они рухнули из-за Мелии. Она была не просто красивой женщиной – она была настоящей, прирожденной чародейкой, обладающей странной и загадочной силой. Когда я увидел Мелию, я потерял разум. Ради нее я готов был пойти на любое безумие. Власть, богатство, весь мир и само бессмертие предложил я ей, а она… - лицо Бейна исказила ненависть, пальцы скрючились как когти. – Она все отвергла! И ради кого?! Ради какого-то ничтожества, деревенщины, который из лесу не вылезал. А он еще осмелился меня учить, приказывать мне, - прошипел колдун, а его когти словно сжимали чье-то горло. – Он бросил мне вызов, унизил меня, предал… Но я отомстил, правда не сразу, но жестоко отомстил… всему вашему медвежьему племени. Жаль только, что не до конца…
Глаза Бейна полыхнули красным пламенем, а рука с отвратительным хрустом сжалась в кулак. Мелисса, до этого как завороженная слушавшая отца, вздрогнула: ей на миг показалось, будто хрустнула чья-то сломанная шея. Но потом на губах девицы заиграла недобрая усмешка, и ее красивое лицо вдруг приобрело жуткое сходство с лицом Бейна – родство душ вышло наружу.
- Отец, - заговорила Мелисса, - помоги мне отомстить. Они так часто ускользали от нас, неужели мы позволим им и дальше насмехаться над нами?
- Нет. Еще не время, - медленно ответил Бейн. – Прежде чем нанести удар, нужно все хорошенько обдумать. Тогда я ждал удобного случая три года. Я позволил своим недругам успокоиться, потерять бдительность, а потом, когда никто ничего не ждал, нанес свой удар.
- Опять ждать, - простонала Мелисса, закатывая глаза вверх.
- Да, - с нажимом сказал Бейн, а затем продолжил: - Не забывай основную причину, по которой мы здесь находимся. А месть… чем дольше ждешь, тем слаще она становится. Придет время, и все наши обидчики заплатят нам сполна. К тому же, - заметил колдун, - мы уже смогли убедиться, что просто так с ними не справится. У нас сильный противник.
- Да, сильный, - угрюмо пробормотала Мелисса, ей ли не знать этого.
- Не огорчайся, - подбодрил дочку Бейн. – Ведь у нас есть время, чтобы еще раз все хорошо обдумать, изучить своего противника и найти его слабое место.
- А есть ли оно у них вообще? – с сомнением произнесла Мелисса. – Мне начинает казаться, что эти Урсы непробиваемы. Они будут стоять насмерть и не отступят.
- Я понимаю, о чем ты, - бросив на Мелиссу пристальный взгляд, негромко произнес Бейн. – Но они тоже люди. И как у всех людей, у них должно быть уязвимое место. И мы обязательно найдем его и нанесем удар точно в цель.
К Бейну вернулось хорошее настроение. Он улыбнулся, встал с кресла и, подойдя к дочери, приобнял ее за плечи.
- У нас все получится, я уверен в этом, - бодро сказал Бейн, но затем, до боли стиснув тощими пальцами плечо Мелиссы, негромко произнес: - А пока, дорогая моя, пообещай мне: что без моего ведома ты не будешь предпринимать каких-либо действий, которые так или иначе могли бы повредить нам и нашим планам. Обещаешь?
- Обещаю, - поморщившись, ответила Мелисса. Ей очень не понравился тон отца и то, как он сдавил ей плечо.
- Вот и хорошо, - довольно произнес Бейн. Он отпустил Мелиссу и сказал: - По-моему мы сегодня изрядно припозднились, пора уже отправляться и на покой. Кстати, - добавил колдун, снова обращаясь к дочке, - завтра попробуй рассказать мне поподробнее о твоих кошмарах. Думаю, я смогу сварить тебе зелье получше того пойла, что у тебя сейчас. Ты как, не против?
- Нет.
- Вот и хорошо! – воскликнул Бейн и подошел к стене, за которой был скрыт вход в подземелье.
Щелчок, и потайная дверь открылась. Пропустив Мелиссу вперед, колдун обернулся, пристально посмотрел на горящие свечи и что-то прошептал. Язычки пламени дрогнули и погасли, а дверь, пропустив Бейна, снова закрылась. Скрытое под землей колдовское логово опустело. Но ненадолго…
4. СВАДЬБА И ВОЛШЕБНОЕ ЗЕРКАЛО.
День выдался теплый, солнечный, как и полагается быть летнему дню. Легкий ветерок шевелил листву и приносил свежесть, не давая воцариться жаре и зною. Ночью прошел небольшой дождик, и омытая им природа встретила новый день во всей своей красе. Но почтенному жрецу Дарету было не до красот окружающего мира: начиная с вчерашнего дня, его терзали волнение и беспокойство, с которыми он никак не мог совладать.
Вот уже в который раз, пытаясь успокоиться, Дарет спрашивал себя: а с какой это стати он так разнервничался? Можно подумать, в первый раз проводит подобную церемонию, что ли? Да ему сегодня вообще и делать-то ничего даже не надо. Все его обязанности сведены к минимуму: почтить своим присутствием, засвидетельствовать и сделать соответствующую запись. «Чтобы все было по закону, перед людьми», - как выразился один из тех, кто был причиной его беспокойства.
- Дорогой, не волнуйся. Все будет хорошо - ведь это такое радостное событие, - прервал размышления жреца тихий голос его жены Вирджинии.
- Знаю… знаю… - рассеяно ответил Дарет, думая совсем о другом.
Вирджиния – симпатичная пожилая женщина с добрым лицом и внимательными глазами – ободряюще улыбнулась мужу, пожала ему руку и тихонько отошла в сторону. За долгие годы совместной жизни она привыкла к подобному поведению своего супруга и знала, что лучший способ помочь ему успокоиться – это позволить тому самому все хорошенько обдумать, осмыслить и разобраться в причинах своих тревог. А с ее стороны требовалось лишь терпение и ненавязчивое внимание. Следовало, однако, признать, что события, которые вывели Дарета из душевного равновесия, взволновали не только его, а и весь Травиндор. Еще бы – Урсы опять показали, что у них не все как у людей.
Вчера, неизвестно откуда, прошел слух о том, что младший Урс собрался жениться; причем о его избраннице не было известно ничего, кроме того, что она родственница старого колдуна Фори. И в связи с этим, у жителей деревни сразу же возникла масса вопросов, ответить на которые никто толком так и не смог. Правда, травиндорцы все же быстро сообразили, что кое-кто все-таки может удовлетворить их любопытство, но эти избранные или тут же пускались в пространные, не относящиеся к делу рассуждения, или же, загадочно улыбаясь, просто отмалчивались.
Вирджиния покачала головой: им не в чем себя упрекнуть. Откуда бы ни пошел этот слух, он исходил не от них – Дарет и его жена были не из болтливых. Служителям Сущего и хранителям душ это не пристало.
- По закону, перед людьми… - пробормотал Дарет.
Что-то не нравилось ему в этих словах, но что? Может быть, все дело в том, кто произнес их?
Почтенный жрец боязливо поежился: он навсегда запомнит утро вчерашнего дня. Было еще совсем рано, когда к нему постучали, и он, открыв дверь, увидел перед собой Локиса и Фори. При виде этих двоих Дарет, сам не зная почему, перепугался до смерти. Может, это случилось из-за того, что – прости Сущий ему его гнев – в свое время он не очень лестно отзывался о старом Эбоне? Или из-за того, что он чувствовал перед Локисом вину за ту Вигорову затею? Кто знает?.. Он и сам – спроси его кто-нибудь - не смог бы внятно ответить на этот вопрос. Но как бы там ни было, все последующее время, пока у него были столь необычные гости, Дарет пребывал в крайне нервозном состоянии.
Хвала Верхним Мирам! – тот визит был короток. Представив своего спутника (в чем не было особой нужды – сходство между старым и новым Фори было очевидно), Локис коротко изложил суть дела. От Дарета требовалось лишь все засвидетельствовать и записать, что все произошло законно. А напоследок Локис переглянулся с Фори и произнес ту странную фразу.
Дарет снова вздохнул и огляделся по сторонам; он сидел на длинной лавке, что стояла на лужайке перед домом лесничего. Как все то, что происходило вокруг, было не похоже на шумные и многолюдные свадьбы, которые обычно справляли у них в деревне. Ни шума, ни суеты и многолюдья здесь не было и в помине. Хотя – жрец улыбнулся про себя – он хорошо знал: чуть ли не вся деревня была не прочь заявиться сюда, но… Зная нелюдимость Урсов, можно было заранее догадаться, чем все кончится.
Локис опять сговорился с домовыми, и те оградили его владения невидимой преградой, пройти сквозь которую незваные гости не могли, сколько бы не старались.
Жрец обернулся и глянул на сидящих на нескольких лавках гостей, тех, кого здесь рады были видеть: Юстик с женой, непоседа Джоли, Магна с братом, их отец – лесоруб Аксель – и Пинус с Алтеей. Немного поодаль, возле развалившегося на травке дракона пристроились ребятишки Юстика, а у крыльца стояли: Власта, Локис и Рэй. Старик лесничий, одетый по торжественному случаю в синюю рубаху, препоясанную широким поясом с позолоченными пластинками, о чем-то тихо беседовал с травницей, а Рэй со скрещенными на груди руками стоял рядом. Он был настолько погружен в себя, что, казалось, не замечает ничего вокруг.
«Как странно он выглядит, - подумал Дарет, глядя на молодого человека. – Даже не по себе как-то становится…»
Дарет был далеко не единственным, кого сегодня посещали подобные мысли. Многие из присутствующих отметили, что Рэй выглядит и в самом деле странновато, даже больше обычного. Конечно, все можно было отнести на счет того, что вот-вот должно было произойти: на его месте любой бы и выглядел, и чувствовал бы себя не так, как всегда. Но не в случае с Рэем.
Все особенности его облика стали ярче и отчетливее, словно внутри него была заключена некая, пытающаяся вырваться на свободу, неведомая сила. Темные пряди в светлой гриве Рэя стали еще более заметней, глаза на красивом мужественном лице горели как два изумруда, а от всей статной, мускулистой фигуры так и веяло скрытой мощью и силой. Даже одежда – серебристо-серая рубаха с широким, украшенным переплетающимся узором поясом – и та каким-то образом лишь усиливала и подчеркивала необычность облика молодого человека. И Дарет сильно сомневался в том, что, - сумей он обойти хоть все лавки с одеждой в округе и даже в Меджиграде - он смог бы найти нечто подобное.
- Дорогой, смотри, кажется, началось, - раздался над ухом Дарета негромкий голос Вирджинии.
Жрец вздрогнул и посмотрел туда, куда кивком головы указала жена.
С западной стороны лужайки из-за деревьев вышли двое: стройная, красивая молодая женщина и худощавый, заметно прихрамывающий при ходьбе, молодой мужчина с длинными волосами. Они оба были одеты в светлые, свободно ниспадающие одежды. Глядя на этих двоих, Дарет опять разволновался, в его памяти пробудились какие-то смутные воспоминания: что-то, о чем он когда-то слышал или где-то читал?..
А следом за незнакомой парой из-за деревьев вышло еще несколько домовых. Они выглядели очень важно и торжественно и несли с собой низкий столик с переливающейся, как поверхность воды, столешницей и переплетающимися, словно древесные корни ножками, а также небольшой резной сундук.
Когда вся эта необычная процессия вышла на лужайку, оба лесничих и Власта пошли навстречу гостям, не говоря ни слова, обменявшись легкими поклонами, поприветствовали друг друга, а затем все вместе направились под сень дуба-патриарха. Сидевшие на крыльце дома домовые заиграли тихую, завораживающую слух мелодию. Домовые, кстати, чувствовали себя на подворье лесничего как дома: они то и дело мелькали то тут, то там, помогали и следили за порядком.
А тем временем под дубом происходило следующее. Домовые поставили стол и сундук на траву и чинно встали в сторонке, а женщина опустилась на колени, открыла сундук и стала священнодействовать. Именно священнодействовать, потому что она была похожа на прекрасную и таинственную жрицу: на губах играет загадочная полуулыбка, длинные каштановые волосы переливающейся волной ниспадают на плечи, легкая струящаяся ткань одеяния, движения неторопливы и грациозны. Открыв сундук, незнакомка извлекла из него и расставила на столе четыре широкие чаши из прозрачного стекла, а затем, продолжая доставать из сундука то, что ей было нужно, она по очереди наполнила их. В одну – из небольшого флакона налила кристально-чистой воды. В другую – насыпала какой-то порошок, подожгла его, и в чаше весело заплясал язычок пламени. В третью – положила ком земли, на котором, как ни в чем ни бывало, росли маленькие белые цветочки и зеленая травка. А в четвертую чашу – было опущено белоснежное птичье перо. Закончив этот странный ритуал, женщина закрыла сундук, поднялась с колен и встала справа от стола, слева – стоял ее спутник. И все застыли в ожидании.
По верхушкам деревьев пронесся порыв ветра, зашумела листва, и посреди лужайки возник вихрь сверкающего белого тумана. И когда он рассеялся, открывая тех, кто был в нем сокрыт, почти все присутствующие испытали легкое потрясение. Несколько женщин приглушенно вскрикнули, Джоли чуть с лавки не свалился, лесоруб Аксель выронил изо рта трубку, Моди с сестрой застыли как вкопанные, Пинус покачал головой, а Юстик ругал про себя всех магов и чародеев вместе взятых. А вот почтенный Дарет наконец вспомнил, в какой старинной книге он читал о чем-то, подобном тому, что происходило сейчас перед его глазами. Жрец испытал некоторое облегчение, но в его душе по-прежнему жило смутное беспокойство. Та книга была очень древней, и то, что в ней написано – было доступно далеко не всем… А то, что происходило перед домом лесничего – всего лишь тень. Тень того, что издавна свершается там, куда простым смертным нет хода… Им всем оказали великую честь, пригласив на это торжество, но что будет потом? Что ждет их всех в будущем?.. Они, конечно, постараются держать язык за зубами, но этого, скорее всего, будет не достаточно. Духи леса ничего не делают просто так…
Посреди лужайки стояли Фори и Ильмариэль. Лесной кудесник был как всегда грозен и мрачен. Это впечатление усиливалось еще и тем, что сегодня - вместо потертого балахона и меховой безрукавки - на нем была надета темная мантия с низко надвинутым на глаза капюшоном. На левом плече Фори чинно восседала белая сова, а в правой руке он держал ладонь Ильмариэль. Девушка была прекрасна как никогда, она вся светилась от радости и счастья. На ней было длинное гладкое платье цвета морской волны с широким вырезом и свободными рукавами. По краю подола, рукавов и выреза шел затейливый, шитый золотой нитью узор, который переливался в лучах солнца также, как и рассыпавшиеся по плечам девушки червонно-золотые волосы. Из украшений на Ильмариэль был только ее кулон из лунного камня, да она и не нуждалась ни в каких других украшениях.
На появление Фори и красавицы-невесты спокойно отреагировали только домовые, стоявшая под дубом таинственная пара, Рэй, Локис и Власта. И лишь по их загоревшимся глазам и по улыбкам на губах травницы и незнакомки можно было понять, что пришли наконец те, кого они ждали. Что же касается дракона и сидевших подле него юных ульфингов, то Быстрокрыл приветствовал новоприбывших громким и довольным урчанием, а Бари и Айрис заулыбались во весь рот.
Вокруг воцарилась тишина, все затаили дыхание. Было только слышно, как невдалеке журчит река, шелестит от легкого дуновения ветра листва да где-то в лесу, радуясь солнцу, теплу и лету, поет беззаботная птаха. Фори вступил под сень вековечного дуба, вложил руку дочери в ладонь ее возлюбленного, потом отступил от молодой пары на несколько шагов назад и торжественно произнес:
- Пред ликом Сущего и Вечного, пред силами Верхних Миров пусть эти двое станут единым и неделимым целым. И пусть свет Любви и Гармонии сияет над ними до скончания времен.
Чародей говорил вроде бы и негромко, но его все прекрасно слышали. Его голос завораживал и проникал в душу каждого.
В устремленных на Рэя и Ильмариэль глазах Фори зажглись теплые огоньки, и он продолжил:
- Силы древние, что издревле хранят наш мир и составляют его сущность, благословите своих детей. Пусть их любовь будет подобна огню. Пусть они будут друг для друга как освежающее дуновение ветра и утоляющая жажду вода. Пускай их жизнь будет преисполнена радостью и прочими благословениями подобно тому, как благословляет всех нас своими произведениями и дарами земля. Будьте друг для друга надежной опорой и укрытием, как крепкое дерево и его тенистая крона в знойный день и ненастье. Да будет так!
От четырех чаш вверх поднялись четыре сияющих огонька: над огнем – красный, над водой – голубой, над пером – белый, над землей – желтый, а из тенистой кроны дуба вниз опустился зеленый огонек. Рэй обнял Ильмариэль, а огоньки устремились к ним и образовали вокруг них сияющий разноцветный вихрь. Он почти скрыл от посторонних глаз целующуюся пару, а затем внезапно рассыпался на сотни разноцветных искр, которые тут же разлетелись во все стороны.
Домовые заиграли веселую мелодию, гости принялись за поздравления, а вверху, выписывая над домом и лужайкой кренделя, с громким и радостным урчанием носился Быстрокрыл.
* * *
Мелисса стояла перед волшебным зеркалом. У нее было бледное осунувшееся лицо, вокруг глаз залегли темные тени.
- Может не стоит? – полувопросительно произнес Бейн, искоса поглядывая на дочь.
Он тоже стоял перед зеркалом и поочередно нажимал пальцем на вырезанные в его раме символы, которые при прикосновении вспыхивали бледно-голубым светом.
- Нет, я хочу видеть, - выдавила Мелисса.
- Ну, как хочешь, - пожал плечами Бейн и отошел от зеркала.
- Смотри!
Поверхность зеркала покрылась рябью, и, как будто выплывая откуда-то из-за клочьев тумана, на ней проявилось изображение. Казалось, что Мелисса смотрит сквозь стекло широкого, высоко расположенного окна – все было видно как на ладони. Но все-таки было одно «но». По стеклу этого необычного зеркала-окна то и дело мелькали какие-то световые блики.
Указав на них, Мелисса спросила:
- Что это?
Бейн хмуро глянул на зеркало и ответил:
- Это домовые, их магия. С ними лучше не связываться.
Мелисса в недоумении посмотрела на отца.
- Но ты же говорил, что все уладил с ними. Тебе даже удалось захватить одного из них в плен. Чего нам бояться?
- Все не так просто, как кажется, - покачал головой Бейн и пояснил: - Тогда я заключил с ними нечто вроде сделки: я отпускаю их собрата, а они оставляют в покое тебя. Ну, я еще чуток припугнул их черной магией. В общем, все получили то, чего хотели, и лишних вопросов никто задавать не стал. Кому охота ворошить осиное гнездо?
Колдун умолк, немного призадумался, а потом строго взглянул на дочь и произнес:
- А знаешь-ка что, на будущее, постарайся лишний раз не сердить эту мелюзгу. Домовые – очень древние существа, которые владеют чрезвычайно сильными чарами. Но, как и у всех, у них есть свои слабости. Они очень редко действуют сообща, сильно привязаны к месту, где живут, и предпочитают лишний раз не высовываться. А еще, как я уже упоминал, они боятся черной магии. Домового, - поучительным тоном продолжал говорить Бейн, - можно захватить в плен, заколдовать и даже убить, но от всего этого нам мало проку. К тому же, местных домовых вообще лучше не трогать – стоит их рассердить, и они, чего доброго, могут позвать на помощь своих лесных соседей. Нам тогда просто повезло, что Шэди в свое время поймал того излишне любопытного домового, а я, малость повозившись с его памятью, сумел без лишнего шума обменять его на твое спокойствие. Еще бы чуть-чуть и они сунулись бы сюда, не глядя ни на какие чары и проклятья.
- Тысяча демонов! – внезапно выругался колдун. – Во имя Мары, почему эта мелюзга так предана Урсам?!
Не обращая на отцовы слова ни малейшего внимания, Мелисса продолжала смотреть в зеркало. Она хорошо видела дом лесничего, стоящий за ним темной стеной лес и усыпанное звездами небо. Она видела, что лужайка перед домом опустела – все гости давно разошлись по домам – и только под дубом, положив голову на бревно и как бы улыбаясь чему-то во сне, спал дракон да на крыльце, притулившись друг к дружке, мирно посапывали двое домовых.
- Отец, - наконец заговорила Мелисса, - почему домовые бояться заходить на нашу территорию? Ты, вроде, только что упомянул какое-то проклятье.
- Когда-то очень давно, - произнес в ответ Бейн, - Маркуд убил здесь домового. Но перед смертью тот успел наложить на это место проклятье-предупреждение. Они могут это. Отсюда веет тьмой, бедой и холодом, страхом и несчастьем – таково действие этого проклятья. Домовые с тех пор обходят это место стороной, а вот Маркуд, сам того не ведая, еще и усилил действие проклятья своим колдовством. Это его, кстати, и сгубило. Ему надо было сматываться отсюда поскорее, а он остался – никак не мог расстаться со своим логовом и добром, - сказал колдун, окидывая взглядом подземелье.
- А нам это проклятье не повредит? – с беспокойством спросила Мелисса.
- Нет, - ответил Бейн. – То проклятье было направленно против Маркуда и этого места. А со временем оно вообще обещало выветриться. Но когда я нашел этот «тайничок», то решил, что излишнее любопытство мне ни к чему и немного черного колдовства не помешает… Так что теперь это место снова наводит на домовых ужас, нам особо не вредит и всякая мелюзга не путается под ногами.
- Понятно, - протянула Мелисса.
Она о чем-то задумалась, а затем, хмуро уставившись в зеркало, поинтересовалась:
- А оно может показать то, что внутри дома?
- Вообще-то может, но в случае с этими медвежатниками от этого мало толку. Сколько бы я ни пытался – мне ни разу не удалось проникнуть дальше порога, - угрюмо ответил Бейн.
- Но почему?
Колдун молча подошел к зеркалу и нажал еще на один символ.
- Вот почему. Этот символ, - Бейн указал на только что нажатый знак, - показывает чары и магию, обычно недоступные человеческому взору.
Изображение в зеркале дрогнуло, замерцало, а потом снова стало более-менее четким. Но на этот раз в нем были некоторые изменения. Весь дом лесничего был как бы накрыт полупрозрачным, мерцающим голубым светом куполом, внутри которого то и дело вспыхивали золотисто-зеленые всполохи света. Создавалось впечатление, будто купол живой, что внутри него пульсирует мощная магическая энергия…
- Что это? – потрясенно прошептала Мелисса, заворожено глядя в волшебное зеркало.
Этот колдовской свет был так ярок и прекрасен; он притягивал ее помимо воли, околдовывал…
- Интересно. Очень интересно, - задумчиво пробормотал Бейн.
Мелисса с трудом оторвала взгляд от зеркала и перевела его на отца: похоже, увиденное озадачило и его. Не обращая внимания на вопрос Мелиссы, Бейн с задумчивым видом принялся прохаживаться по подземелью, лишь изредка бросая косые взгляды в сторону зеркала. Наконец, словно придя к какому-то заключению, он остановился, повернулся к дочери и произнес:
- Видишь ли, дорогая – это защитное магическое поле, и взор зеркала не может его преодолеть.
- А то я сама не догадалась, - насмешливо произнесла Мелисса. Она внимательно посмотрела на отца и добавила: - Но мне почему-то кажется, что для тебя это тоже новость.
Колдун снова о чем-то задумался, но потом все же ответил:
- В какой-то степени – да. Дело в том, - пояснил он дальше, - что обычно Урсы с домовыми окружали свой дом защитным полем в виде тонкого сияющего кольца. Проникнуть сквозь него извне тоже было невозможно, зато изнутри еще можно было что-то сделать. Вспомни наше приворотное колдовство.
При упоминании этого дела на лице Мелиссы отразилось недовольство – она не любила вспоминать свои неудачи.
- Но сегодня, - продолжал говорить колдун, - вид этой защиты натолкнул меня на весьма интересные мысли, которые помогут нам в наших планах…
От Бейна повеяло угрозой, а его глаза вспыхнули как угли.
- И что же ты там такого узрел? – вкрадчиво спросила Мелисса.
Но колдун лишь загадочно улыбнулся, устремил взор куда-то вдаль и медленно произнес:
- Чары… Сильные и опасные чары…
Мелисса в недоумении уставилась на отца: что он такое несет? Наверное, от всех этих зелий у него крыша поехала.
- Я тебя не понимаю, - заговорила она, начиная сердиться. – То ты говоришь, что тебя осенила какая-то идея, то опасаешься каких-то чар. Я еще раз спрашиваю: в чем дело? И при чем здесь этот чертов купол! – гневно воскликнула девица, ткнув пальцем в зеркало.
От ее громкого голоса Бейн вздрогнул и как-то странно посмотрел на дочь. Он словно решал в уме: сказать ей или нет, но потом пожал плечами, подошел к зеркалу и нажал один из символов.
Изображение вдруг задергалось, замерцало, и сверху посреди рамы тревожным красным светом зажегся символ в виде двух скрещенных линий.
- Этот знак, - сказал Бейн, обращаясь к дочери, - предупреждает о том, что взор зеркала натолкнулся на очень сильные чары. Нам лучше отступить, иначе мы можем себя обнаружить.
И с этими словами колдун поочередно нажал несколько символов. Зеркальная поверхность затуманилась и приобрела свой первоначальный вид – старинное зеркало и ничего больше.
Мелисса с недовольным видом смотрела на свое, не очень-то нравившееся ей отражение, а Бейн уселся в кресло и назидательным тоном заговорил:
- Дорогая моя, я научил тебя пользоваться этой вещью – можешь развлекаться ею как хочешь, но очень тебя прошу: не направляй ее взор на дом шерифа и Визардусов. Эти деревенские фокусники мало что смыслят в настоящей магии, но у них в доме полно всяких чарочувствительных приборов. Мало ли что – зря рисковать не стоит. Что же касается шерифова полуоборотня, то он хоть и мальчишка, а все равно способен учуять любую сомнительную магию. Наше зеркальце, сама понимаешь, не из тех вещиц, что можно купить в ближайшей лавке. Волчонок может рассказать обо всем папаше, а тот, чего доброго, еще вызовет сюда своего родственничка… А нам это совсем ни к чему, не так ли?
- Да, ни к чему, - хмуро произнесла Мелисса. Ей совсем не нравился этот покровительственно-поучительный тон отца.
- Хорошо. А теперь, дорогая моя, - все в той же менторской манере продолжал Бейн, - запомни, пожалуйста, еще одну вещь: никогда не направляй взор зеркала на дом Локиса. По крайней мере в ближайшее время. Ты сама видела, какая там сильная магия. Она, конечно, будет там не всегда, но все равно – в ее присутствии туда лучше не соваться.
- Сильная, древняя магия… - размышляя как бы вслух, говорил Бейн некоторое время спустя, сцепив перед собой костлявые руки и глядя куда-то в пространство. – Ею владеют прирожденные чародеи…
- И домовые, - вставила Мелисса.
- Нет, - медленно произнес Бейн. – Домовые тут ни при чем. Эти чары создали не они.
- А кто?
Откинувшись на спинку кресла и склонив голову набок, Бейн посмотрел на Мелиссу странным взглядом, на его лице промелькнула едва заметная насмешливая ухмылка, и он произнес:
- А ты сама догадайся. И вспомни защитное поле.
«Опять это чертово поле!» - подумала Мелисса, бросив в сторону кресла злой взгляд. Потом она повернулась к зеркалу и попыталась восстановить в памяти то, что видела в нем ранее.
Этот яркий свет, мерцающий живой купол… Но почему он казался живым? Почему было такое ощущение, будто внутри него есть что-то живое? А-а… вот оно! В том, как вспыхивали эти золотисто-зеленые вспышки, был определенный ритм… Дыхание… биение сердца… Прирожденные чародеи… древняя, сильная магия… Они… ОНИ создали ее! Вместе!
Лицо Мелиссы потемнело, его исказила ненависть и злоба, в глазах запылал мрачный огонь. Она посмотрела на свои, дрожащие от еле сдерживаемой ярости, сжатые в кулаки руки и, с трудом выталкивая из себя слова, произнесла:
- Ненавижу… Проклятая ведьма! Я убью тебя… собственными руками! А ты… Ты заплатишь мне за все! Я заставлю тебя страдать и подчиняться мне…
Не спуская с охваченной ненавистью девицы глаз, Бейн подошел к ней и, поглаживая рукой по ее распущенным волосам, зашептал:
- Да… теперь ты понимаешь, что я тогда испытал… Скоро, очень скоро ты сможешь отомстить – она будет в твоей власти. Но пока… Пока она должна оставаться в целости и сохранности. Тс-с, не говори ничего, - колдун предупреждающе поднял перед лицом Мелиссы костлявый палец и продолжил: - Девчонка послужит нам оружием против наших врагов, приведет нас к цели… Она – то самое, уязвимое место.
Гнев Мелиссы немного поутих, и она обрела способность ясно осознать то, что только что услышала.
- Ну что, чародейка моя, - зловеще улыбаясь, обратился к ней Бейн, - ты согласна, еще немного подождать? Согласна на такой расклад?
- Да, отец!
И лицо Мелиссы стало отражением лица Бейна. Только более молодым.
* * *
Пара блуждающих огоньков парила над крыльцом дома лесничего, освещая приглушенным светом сидящих на нем домовых. Двое из них, притулившись друг к дружке и прислонившись к точеному столбику перил, крепко спали, а третий, который появился совсем недавно и теперь сидел чуть ниже на ступеньке, хмуро разглядывал пряжки на своих башмаках.
«И чего она так долго? – думал Стампи. – Зря я ее туда впустил». Он и сам смог бы со всем управиться, да дело-то слишком тонкое – женщине как-то сподручней будет. Если они проснутся и застанут ее, то она отделается извинениями и просто исчезнет. А вот в его случае – сраму не оберешься. Он им потом в глаза взглянуть не посмеет.
Легкое колебание воздуха, и рядом со Стампи материализовалась Пайди. У нее было раскрасневшееся личико и заплаканные глаза. Громко всхлипнув, она бухнулась на ступеньку и заплакала.
- Ты чего? – ошарашено спросил Стампи. Он вытащил из кармана большой носовой платок и протянул его Пайди: - На, возьми. А-то зальешь слезами все крыльцо.
Пайди снова громко всхлипнула и уткнулась лицом в платок, а домовой, по-прежнему ничего не понимая, спросил:
- Тебя что, застукали?
- Нет, - мотнула головой Пайди и, шмыгнув носом, сказала: - Они крепко спят.
- Ну так чего ты ревешь?
Пайди немного успокоилась, вытерла слезы и виновато улыбнулась.
- Ты уж прости меня. Это я так, от переизбытка чувств.
Домовой возвел очи к небу, а его собеседница снова всхлипнула.
- Ох, - вздохнула она. – Если б ты только видел… Они такие красивые… такие…
Пайди переполняли эмоции, и она опять уткнулась в платок.
- Знаю, - буркнул в ответ Стампи. – И были б еще краше, если бы освободили Мерцающую Зарю.
- Стампи, не лезь не в свое дело! – неожиданно резко осадила его Пайди, подняв голову. Было похоже, что она уже полностью пришла в себя: слезы высохли, а личико стало серьезным. – Они сами во всем разберутся, - добавила она.
- Да не лезу я никуда, - вскинулся домовой. – Просто присматриваю, чтобы глупостей не наделали.
- Не наделают, - заверила его Пайди. – Они другие.
- Знаю, - проворчал Стампи. – И все-таки буду присматривать, так, на всякий случай.
Домовой о чем-то задумался: спросить или не спросить? Ему, вернее не совсем ему, очень хотелось узнать одну вещь. Вообще-то, именно поэтому он и позволил Пайди хоть одним глазком взглянуть на своих хозяев. Она могла видеть сквозь любые чары – если, конечно, они не были созданы тьмой.
- Э-э, Пайди, я это… - потупив взор, нерешительно начал Стампи, - насчет Зари…
Домовая склонила голову набок и лукаво улыбнулась.
- Не волнуйся, - сказала она. – Все хорошо – она есть.
- Ух! – облегченно вздохнул домовой. – Ты даже не представляешь, как помогла мне.
- В чем это я тебе помогла? – подозрительно спросила Пайди, пристально глядя на Стампи.
- Видишь ли, - неловко начал тот, - я тут кое-кому пообещал, что узнаю насчет… Ну, в общем, обещал я… Нет, ничего не скажу. Все!
И Стампи напустил на себя неприступный вид.
Но от Пайди было не так-то легко отделаться. Бросив короткий взгляд на своих, крепко спящих, собратьев, она набросилась на Стампи.
- Кому это ты пообещал? Что это ты еще задумал – выдавать чужим хозяйские секреты, да? – В словах Пайди звучало обвинение и осуждение.
Ибо не существовало для домовых большего позора, чем разгласить или выдать кому-нибудь чужому секреты и тайны хозяина дома, в котором они жили. Особенно – если эти тайны были личного характера. И поэтому для Стампи – правильного домового, верой и правдой охраняющего на протяжении долгих лет дом на краю леса и его обитателей – обвинения и подозрения Пайди были невыносимы. Он посмотрел ей прямо в глаза и ответил:
- Это был не чужой. В некотором роде, это теперь родня. То была она – Белая Вежа.
- А-а, теперь понимаю… - медленно произнесла Пайди.
Ее обращенный на Стампи взгляд потеплел, и она, виновато улыбнувшись, сказала:
- Прости меня, Стампи.
- Да не за что, - ответил домовой. – Я и сам виноват. Надо было тебе все сразу рассказать, а я как всегда промолчал. Что поделаешь – привычка.
Пайди улыбнулась: да уж – привычка, от нее никуда не денешься. Долго, очень долго жил Стампи в доме на краю леса, и за это время он стал сильно похож на его хозяев, людей по большей части сдержанных и молчаливых, умеющих держать язык за зубами. Это конечно хорошо, но, похоже, что сегодня Стампи малость перестарался.
5. НАПАДЕНИЕ.
Стоял жаркий летний полдень. Большинство обитателей Травиндора или сидели где-нибудь в тенечке и наслаждались жизнью, или все же занимались каким-либо делом, которое не требовало особых напряжений и усилий. Кое-кто отправился прогуляться в лес (в последнее время там вроде было спокойно), а деревенская детвора не отходила от реки. Уютно пристроившись на бревне в тени старого дуба, Ильмариэль негромко напевала веселую песенку и перебирала большую охапку душистых трав. Одни растения она откладывала в сторону, а другие ловко связывала в небольшие пучки, чтобы потом развесить и разложить их на чердаке для просушки. Рядом с Ильмариэль, помогая ей разбирать травы, сидел Стампи, а чуть поодаль на зеленой травке, развалившись брюхом кверху, нежился на солнышке Быстрокрыл.
Домовой слушал пение девушки и чему-то улыбался про себя. Он вспоминал недавний поход Ильмариэль и Магны по лавкам Травиндора – зрелище это было презабавное! Те, кто еще не видел невестку Локиса, заглядывались на нее так, что шеи сворачивали. Впрочем, одними свернутыми шеями дело не ограничилось, потому что когда ноги несут в одну сторону, а глаза смотрят в другую – неизбежны и другие телесные повреждения. Были падения и синяки, были столкновения и стычки, а также несколько сломанных заборов и телег, чьи возницы, засмотревшись на сторону, врезались на своем транспортном средстве или друг в друга, или в чью-то ограду. Хотя следует признать, что иногда виноваты были не возницы, а их лошади. Они так и норовили пойти следом за Ильмариэль, совершенно не взирая на кнут и гневные окрики. Кроме того, все деревенские кошки при виде девушки громко мурлыкать и ластиться к ней, а собаки – даже самые злобные – бешено виляли хвостами. А что же сама Ильмариэль? О, она была сама любезность: вежливо поговорила с тем, с другим, купила то, что ей было нужно, приласкала пару кошек и собак и спокойно удалилась. А сопровождавшая ее Магна знай только улыбалась, глядя на то, что творилось вокруг.
Стампи искоса взглянул на сидевшую рядом с ним девушку. «Краса, любо-дорого посмотреть», - подумал домовой. Даже в своей повседневной одежде – темных укороченных штанах и свободной, подпоясанной тонким пояском рубашке из белого полотна – Ильмариэль выглядела великолепно. Да одень ее хоть в рубище, все равно будет сиять как солнышко – улыбнулся в ус Стампи, а затем огляделся по сторонам. Вокруг было тихо, спокойно. Локис и Рэй с утра ушли в лес: помочь лесорубу Акселю и Моди управиться с парой срубленных накануне деревьев; Ильмариэль же осталась дома – хлопотать по хозяйству. Причем справилась она со всеми домашними делами на удивление ловко и быстро. Стампи даже оглянуться не успел, как она уже все сделала.
- Стампи, у нас чужие, - вдруг тихо произнесла Ильмариэль.
- Где?
Домовой мгновенно вскочил на ноги и устремил взор туда, куда кивком головы указала девушка.
Там, прямо посреди лужайки, из ниоткуда, появилась странная и весьма подозрительная компания: четверо гоблинов-булыганов и тощий крысоподобный коротышка, который на фоне стоящих за ним громил выглядел еще более мелким и жалким. Одетые в грязные звериные шкуры булыганы выглядели устрашающе: горы мышц, серо-черная кожа, грязные нечесаные космы обрамляют плоские тупые физиономии с маленькими злобными глазками и широкими кривозубыми ртами. Кроме этого, каждый громила держал в огромных ручищах по увесистой сучковатой дубине.
Ильмариэль встала с бревна и спокойно сделала несколько шагов вперед. Быстрокрыл вскочил со своего места, угрожающе выгнул шею и замотал кончиком хвоста, а Стампи, выудив откуда-то из пространства большой тяжелый молот, встал рядом со своей хозяйкой.
- Вы, госпожа Урс? - с вызовом спросил Шэди, когда вместе с гоблинами подошел к девушке почти вплотную.
- Да, - спокойно ответила она. – И чем же я обязана такому… внушительному визиту? – спросила затем Ильмариэль, без малейшего страха и даже с интересом глядя на стоящих позади Шэди громил. Те в ответ недобро осклабились.
- Э-э… видите ли, - начал Шэди, запинаясь, - у нас к вам есть… э-э… одно дело…
- И что же это за дело? – взгляд Ильмариэль прожег Шэди насквозь.
- Ну, видите ли… нам лучше поговорить об этом где-нибудь в другом… более уютном… месте, - промямлил коротышка, избегая прямого взгляда.
- А вот я думаю, что это самое подходящее место для любого разговора, - сказала девушка, и в ее глазах сверкнули огоньки.
Уперев руки в боки, Ильмариэль еще раз окинула взглядом стоявших перед ней головорезов и уже более требовательно спросила:
- Может, все-таки скажете, зачем вы сюда пожаловали?
Булыганы осклабились еще шире, а Шэди стал как можно незаметнее отодвигаться в сторону.
- За тобой! – внезапно выкрикнул он. – Взять ее! Живой! – приказал Шэди гоблинам, а сам бросился наутек.
Шэди очень не любил драк. По большей части потому, что всегда оказывался в числе избитых и побежденных.
Гоблины вскинули дубины и с ревом бросились на свою, казалось бы, такую хрупкую и беззащитную жертву, но это была большая, очень большая ошибка с их стороны. А впрочем, при всей своей пугающей внешности, силе и злобности гоблины-булыганы особым умом и сообразительностью не отличались. Иначе они бы сообразили, что сбрасывать со счетов дракона и маленького домового не стоит, ох не стоит.
При виде несущихся на нее громил на лице Ильмариэль не дрогнул ни один мускул, только в глазах вспыхнуло зеленое пламя. С невероятной скоростью метнулась она в сторону, уклоняясь от гоблинов и ловко уворачиваясь от их страшных дубин. Два булыгана, что были спереди, не успели вовремя сориентироваться и становить свой стремительный бросок; потеряв равновесие и размахивая руками и дубинами, они как две огромные каменные глыбы грохнулись на землю. Двум другим гоблинам все же кое-как удалось устоять на ногах, но не надолго… Раздался свист рассекаемого воздуха, и драконий хвост со всего размаху хлестнул одного из устоявших гоблинов. От мощного удара тот с воплем взлетел в воздух, выронил дубину и, описав над лужайкой плавную дугу, камнем рухнул наземь. Громила хотел было подняться, но не тут-то было; стрелой взмыв вверх, Быстрокрыл обрушился на него всем своим немалым весом. Что-то хрустнуло, затрещало, и гоблин, чуть подергавшись, затих. С довольным и победоносным видом дракон огляделся по сторонам, потом принюхался и, уловив весьма заинтересовавший его запах, слез с раздавленного гоблина и направился к зарослям кустарника на западной стороне лужайки.
А тем временем Стампи успел разделаться со вторым, устоявшим на ногах, гоблином. Пока тот, зло зыркая по сторонам, пытался улучить момент, чтобы поймать Ильмариэль, домовой изо всех сил (домовые хоть и малорослы, но силы им не занимать) ударил гоблина по пальцам правой ноги. Выронив дубину, булыган взвыл от боли и запрыгал на одной ноге, а Стампи, не теряя время даром, размахнулся и ударил его по второй ноге. Гоблин издал громовой рев и как подкошенный плашмя рухнул наземь; домовой исчез и снова появился возле головы своего противника и для верности нанес тому удар прямо между глаз. Второй гоблин был повержен. Стампи вскинул молот на плечо и обернулся, чтобы посмотреть, как там дела у Ильмариэль – он почему-то был уверен, что ничего страшного с ней не случиться. И он не ошибся…
Когда двое из набросившихся на Ильмариэль гоблинов снова встали на ноги, то, отбросив в сторону свои дубины, – они вспомнили, что должны захватить добычу живой – с диким ревом опять бросились на девушку. Но результат этой атаки был безуспешен. Гоблины злились, они не могли понять: почему эта девчонка их не боится? Ведь другие при одном их появлении или с воплями бежали прочь, или падали замертво, а тут… Ослепленные яростью, огромные и туго соображавшие булыганы пытались поймать легкую и быструю Ильмариэль, которая не испытывала перед ними и тени страха, она улыбалась и, скорее, забавлялась всей этой стычкой. Она не использовала магию, не нападала – она лишь с невероятной ловкостью уворачивалась от нападавших, не давая им даже прикоснуться к себе. Но так не могло долго продолжаться.
Наверное, во время этой драки в мозгах гоблинов заработала какая-то, прежде незадействованная, извилина, и их обоих, пусть и с запозданием, осенила идея, у них возник некий план. Устав безуспешно гоняться за Ильмариэль, гоблины обменялись исподлобья взглядами, кивнули друг другу и принялись воплощать в жизнь свой маневр. Его суть состояла в том, чтобы окружить жертву и, идя по кругу и не делая в ее сторону резких выпадов, сомкнуть кольцо, отрезав все пути к отступлению.
Ильмариэль удивленно приподняла бровь: надо же, гоблины-булыганы додумались до маневров. Удивительно! Да только они, бедняги, видать не знают, с кем связались. Что ж, посмотрим, что из этого выйдет…
Сосредоточившись и не выпуская противника из виду, Ильмариэль приготовилась к решающему удару.
Гоблины растопырили свои огромные ручищи в стороны и, зыркая исподлобья, стали ходить вокруг девушки, постепенно сужая круг и подходя к ней все ближе и ближе, а затем…
С диким ревом набросились гоблины на Ильмариэль с обеих сторон, но она в невероятном прыжке взмыла высоко вверх перед самым их носом, перекувыркнулась назад и ловко приземлилась на зеленую траву лужайки. С оглушительным ревом, треском и хрустом костей столкнулись булыганы друг с другом, но потом, быстро оправившись от этого сокрушительного столкновения, резко развернулись и снова набросились на Ильмариэль. Бешенный гнев и ярость придали одному из них неведомую доселе всему его гоблинскому племени прыть; он молниеносно выбросил вперед свою грязную ручищу и схватил Ильмариэль за плечо. Гоблин тут же издал оглушительный победный клич, который в миг перепугал всю округу, а девушка изо всех сил рванулась в сторону и…
…Звук рвущейся ткани, вспышка золотистого света, а потом что-то с невероятной силой хлестнуло замершего от неожиданности гоблина по ногам, и в его квадратную челюсть снизу-вверх врезался чей-то кулак. Раздался хруст костей, гоблин запрокинул голову назад, зашатался и каменной глыбой грянулся оземь.
В одно мгновенье Ильмариэль подняла с земли сорванный гоблинской лапой кулон, снова одела его на шею и с пылающим взглядом обернулась к последнему уцелевшему булыгану. Тот, видя, что он остался в одиночестве, стал медленно отступать назад. Тут даже самому безмозглому тупице было ясно - пора убираться прочь.
- Ты куда это собрался? – негромко произнесла Ильмариэль, глядя на гоблина и потирая костяшки пальцев на правой руке. Что ни говори, а челюсти у булыганов такие же труднопробиваемые, как и их мозги.
Гоблин остановился и свирепо воззарился на Ильмариэль. Все, о чем он сейчас думал, было написано на его роже: «Да плевать он хотел на этот дурацкий приказ! Убить эту девку и смыться». Сузив глазки, гоблин раскинул руки для захвата и бросился на Ильмариэль, но она, резко выбросив вперед руку, метнула в него мощный заряд магической энергии. Белая молния опутала тело головореза, он в миг застыл как истукан, а затем ничком повалился на землю.
- Потрясающе! – раздался восторженный возглас Стампи. – Ну и задала ты ему жару! Давненько я не видел такой потасовки.
Улыбаясь во весь рот, домовой обвел поле боя довольным взглядом и протянул:
- Да-а, неплохо, очень неплохо. Ты была великолепна! - добавил он, поворачиваясь к Ильмариэль.
- Я была не одна, - смущенно ответила девушка, пытаясь привести в более-менее приличный вид свою разорванную рубашку, вся правая сторона которой почти отсутствовала.
Стампи покачал головой и взглянул на сраженных Ильмариэль гоблинов.
- Да, но ты одолела двоих, - заметил он. – Тогда как нам с Быстрокрылом досталось по одному. Кстати, - вдруг спохватился домовой, - а где наш дракон?
Ильмариэль, кое-как прикрывшись оставшимися от рубашки лоскутами, подняла голову, озадаченно оглянулась по сторонам и ответила:
- Не знаю…
* * *
Схоронившись в густых зарослях кустарника на южной стороне лужайки, Шэди с ужасом наблюдал за происходящей перед домом Локиса дракой. Он бы сейчас многое отдал за то, чтобы оказаться где угодно, только не здесь. Но, слишком хорошо зная нрав своего хозяина, Шэди был вынужден сидеть в своем убежище до конца, чтобы потом вернуться если не с известием о победе, то хоть с подробным отчетом о том, где, что и как. Бейн любил повторять: «Тщательно изучая поражения – ближе приближаешься к победе».
А потом коротышка увидел нечто такое, отчего страх буквально парализовал его на некоторое время. Придя же чуть позже в себя, Шэди все-таки решил, что будет лучше, если он уберется отсюда подобру-поздорову, и стал медленно пятиться назад, как вдруг… Ему в спину дохнуло чье-то жаркое дыхание, и что-то этак аккуратненько взяло его за шиворот. Шэди замер, потом медленно повернул голову и…
На него с интересом взирали золотистые драконьи глаза. Шэди судорожно сглотнул, закатил глаза, а потом… Он никогда не думал, что может так громко кричать и быстро бегать, хотя уж чего-чего, а побегать за всю свою никчемную жизнь Шэди пришлось немало.
* * *
Раздался душераздирающий вопль, и девушка с домовым обернулись. Они увидели, как из кустов стремглав вылетел оборванный коротышка, а следом за ним, держа в зубах порядочный кусок грязной одежонки, вывалился дракон. Продолжая вопить, коротышка пронесся по лужайке и скрылся в зарослях на ее восточной стороне, а Быстрокрыл, с недоумением посмотрев ему вслед, выплюнул лохмотья и вразвалочку затрусил к Ильмариэль и Стампи.
- Хороший, хороший, - приговаривала Ильмариэль, ласково поглаживая по шее ластящегося к ней дракона, в то время как Стампи хмуро взирал на валявшихся вокруг гоблинов.
- Знаешь что, - сказал он наконец, - надо бы тут маленько прибрать. Их вопли, наверняка, уже всполошили всю округу, и очень скоро к нам заявятся гости.
- Ты прав, - согласилась Ильмариэль. – Нет нужды зря пугать добрых людей столь отвратительным зрелищем. Ты готов? – спросила она.
- Да.
Они встали рядом, и домовой забормотал какие-то заклинания, а Ильмариэль с сосредоточенным видом уставилась перед собой в землю и вытянула вперед руки. Вспыхнула белая молния, послышался едва различимый гул, и на поверхности земли образовалась большая воронка, внутри которой вращался сверкающий водоворот. Подул ветер, и поверженные гоблины, повинуясь колдовской воле, поднялись в воздух и поплыли к воронке, где один за другим были поглощены сияющим вихрем. Еще одна вспышка молнии, и воронка закрылась, исчезла без следа, будто ее и не было. Ветер стих, ярко светило солнце, и о том, что на локисовом дворе произошло нечто необычное напоминали разве что увесистые дубинки да неглубокая вмятина в земле на том месте, где Быстрокрыл раздавил одного из гоблинов.
- Ну вот, теперь порядок, - сказал Стампи с довольным видом. – Лишнее убрали, а дубинки послужат неплохим доказательством. Конечно, жаль, что та крыса удрала, но… - домовой на секунду призадумался, а затем продолжил: - Знаешь, у меня такое чувство, будто я уже где-то видел этого типа. Что-то в нем такое знакомое, что ли… Ай, ладно, потом вспомню!
Домовой встряхнулся, словно сбрасывая какое-то наваждение, и обратился к Ильмариэль:
- Ну, а что мы людям-то скажем?
Девушка немного помедлила, а затем ответила:
- Расскажем все, как было, только опустим некоторые детали. А вот Рэю и Локису мы поведаем все… за исключением одного…
- Чего? – почти неслышно произнес Стампи, внимательно глядя на свою молодую хозяйку.
Щеки Ильмариэль зарделись, она потупила взор и, переминаясь с ноги на ногу, тихо ответила:
- Ты… ты сам знаешь.
Домовой с укоризной покачал головой и произнес:
- Зря ты это. Тебе нечего бояться.
- Знаю, - с глубоким вздохом ответила Ильмариэль. – Но я… я еще не готова, - добавила она, глядя куда-то в сторону.
Девушка порывисто присела перед Стампи на одно колено, положила руку ему на плечико, посмотрела прямо в глаза и взволнованно произнесла:
- Стампи, умоляю тебя, подожди еще немного, дай мне время. Обещаю, я все, все расскажу.
- Ну ладно, - пробурчал домовой. – Я подожду. Только и ты не затягивай.
- Не буду!
Ильмариэль лучезарно улыбнулась, вскочила на ноги и побежала к дому, а домовой, проводив ее взглядом, снова покачал головой. Ну и семейка: что один, что другая! Он, конечно, мог бы и вмешаться, но не в обычае домовых лезть в чужие дела, тем более в личные дела хозяев дома. А с другой стороны Стампи так и подмывало вмешаться. Ведь все дело-то было, тьфу! – домовой с возмущением сплюнул – в глупых суевериях и предрассудках. И кто только вбил ей это в голову! Хотя нет, - Стампи вновь покачал курчавой головой – дело не только в них, было еще нечто… И вот как раз из-за этого, ради него, он, Стампи и будет пока молчать.
Маленький человечек испустил тяжкий вздох и направился к дубу: надо было собрать и отнести на чердак лежащие там травы. Ему, домовому, сейчас лучше заняться делом, а с людьми пускай разбирается Ильмариэль. У нее это очень хорошо получается.
6. ВЕДЬМА БЕЗ КОЛДОВСТВА.
Пробираясь по задворкам и прячась за кустами, Шэди наконец добрался до владений Вигора. И только тогда, когда он тенью прошмыгнул в дом и запер за собой дверь на тяжелый засов, страх и ужас немного отступили. Ведь именно они заставили Шэди, который давно принял облик Малха – сразу, как убрался с подворья лесничего – пробираться домой тайком. И ему даже в голову не пришло, что столь подозрительное поведение Хайдова дворецкого – заприметь его кто-нибудь – могло вызвать куда больше подозрений и вопросов. Но Шэди-Малху повезло – его никто не заметил. А сейчас у него на уме было только одно: тихо прошмыгнуть в библиотеку, выдвинуть заветную книжицу и оказаться в прохладном полумраке подземелья. Пусть даже с Бейном, с его криками и презрением, только бы – О, Мара! – не нарваться на эту девицу.
Как мышь прошмыгнул Шэди в полутемную библиотеку и уже метнулся было к шкафу, предвкушая, что вот-вот кажется в темной прохладе, как вдруг…
- А куда это мы так спешим? – неожиданно произнес чей-то приторно-ласковый голос.
Шэди резко обернулся, увидел сидящую на диване Мелиссу и застыл как вкопанный. Он был настолько охвачен своими чаяниями и страхами, что даже не заметил ее; хотя при царящем в комнате полумраке (тяжелые портьеры были задернуты почти наглухо) это было и немудрено. Коротышка стоял перед Мелиссой, как кролик перед удавом, она его буквально загипнотизировала, как змея. А в облике дочери колдуна сейчас и в самом деле было что-то змеиное. Она чуть подалась вперед и не спускала с Шэди пристального взгляда своих горящих странным огнем глаз, которые на фоне бледного и худого лица казались больше обычного. Но кроме этого, сходство со змеей придавало Мелиссе еще и то, что она была одета в плотно облегающий ее стройное тело комбинезон из темной блестящей кожи. Но если говорить честно, то за последнее время Мелисса вообще сильно изменилась. Было ли это следствием ее ночных посиделок с отцом в подземелье? Или влияла наследственность? А может, это был побочный эффект от зелий, которые она продолжала глотать, хотя кошмары уже, вроде, не донимали ее? Кто знает?.. Но один факт был налицо: Мелиссе и самой все меньше и меньше нравилось свое отражение в зеркале. Но изменить что-либо она уже не могла. Или не хотела?..
Шэди по-прежнему не двигался и смотрел на Мелиссу. И глядя на нее, он вдруг подумал, что, возможно, очень скоро ей тоже может понадобится маскировка – ее облик становился все более пугающим.
- Ну, так куда же ты все-таки спешишь? – снова, уже более настойчиво, спросила Мелисса.
- К-к хозяину. Я, это, насчет задания… Доложить, - запинаясь, ответил Шэди. Его бросало то в жар, то в холод.
- А-а, задание, - протянула Мелисса, а затем, склонив голову набок, насмешливо продолжила: - Но ты, как я вижу, провалил это задание. О чем же ты будешь докладывать? О поражении?
- Я… я не виноват. Это все гоблины, - промямлил Шэди.
- Ах, мы не виноваты! – в притворном изумлении всплеснула руками Мелисса. Но уже в следующее мгновенье ее лицо исказилось от гнева, она вскочила и напустилась на Шэди: - А кто виноват? Я что ли?! Ты что, хочешь сказать, что четверо головорезов не справились с одной девчонкой?
- Она была не одна, - попытался оправдаться Шэди.
- Не одна?!
- Д-да, - дрожа как осиновый лист, выдавил коротышка. – Там… там были д-дракон и д-домовой.
- Дракон! Домовой! – вскричала Мелисса. – Ты что, издеваешься? Держишь нас за идиотов?
Она в ярости металась по комнате, а на Шэди было жалко смотреть. Он был настолько перепуган, что сквозь его личину Малха стал проявляться его истинный облик. Бросив косой взгляд на разгневанную хозяйку, Шэди стал потихоньку продвигаться в сторону шкафа с потайным ходом. Какой бы страх он не испытывал перед дочкой хозяина – его самого он боялся еще больше. Надо спешить: то, что он узнал, наверняка обрадует Бейна. Даже, не смотря на провал операции.
- Стой! – раздался окрик Мелиссы.
Ее гнев малость поостыл, она перестала ходить по комнате и теперь внимательно смотрела на стоявшего перед ней Шэди.
- Ну-ка иди сюда, - поманила его пальцем Мелисса, снова усаживаясь на диван и закидывая ногу на ногу.
Ей было хорошо известно, что Шэди ее боится, но сегодня – а она заметила это сразу – он был испуган больше обычного. И, похоже, дело здесь было не только в неудавшемся нападении. Черт с ним, с нападением! Надо будет, вызовут других громил: посильнее и поумнее. Там произошло что-то такое, о чем этот жалкий человечишка, не взирая на весь свой страх, так рвался сообщить хозяину. Что это? Она тоже должна это знать!
- Ну, голубчик, расскажи-ка своей хозяйке, что ты там узнал такое интересненькое? – елейным голоском произнесла Мелисса, не спуская с Шэди глаз.
- Э-э я… - начал было тот, искоса поглядывая на шкаф.
- Знаю, знаю, о чем ты, - сказала Мелисса. – Сначала доложить хозяину, а потом все остальное… Но он сейчас занят – варит свою отраву. А ты ведь знаешь, как он не любит, когда ему мешают заниматься этим делом.
И это была чистая правда. Бейн не терпел никакого постороннего вмешательства, когда варил или составлял свои зелья. Слишком тонкое это было дело – одна ошибка, и превращение в нечто непонятное (это в лучшем случае) было обеспечено.
- Ну, я жду, - нетерпеливо произнесла Мелисса.
Шэди опасливо покосился на шкаф с тайным ходом и, запинаясь чуть ли не на каждом слове и стараясь не смотреть Мелиссе в глаза, поведал о том, что произошло перед домом лесничего.
Скрестив руки на груди, Мелисса с задумчивым видом прохаживалась вдоль книжных шкафов, лишь изредка бросая косые взгляды в сторону белого как полотно Малха-Шэди, который думал только об одном: как бы убраться отсюда подальше.
- Интересно, очень интересно, - пробормотала про себя Мелисса. – Ты уверен, что не ошибся? – обратилась она к Шэди, сверля его взглядом. – Уверен, в том, что видел?
- Да, да, я уверен, - затряс головой коротышка.
- Хорошо, - прошептала Мелисса.
Она отвернулась от слуги и устремила взор куда-то вдаль. Мелисса не сомневалась в правдивости слов Шэди; каким бы пройдохой он ни был, а солгать ей или Бейну у него духу бы не хватило, да и проку ему от этого никакого.
- Можешь идти, - милостиво бросила Мелисса Шэди. – Приведи себя в порядок и лишний раз не высовывайся – сам знаешь почему. Отцу я сама все расскажу.
Коротышка мигом вылетел из комнаты, а Мелисса присела на диван и ухмыльнулась. О да, конечно, она все расскажет папеньке, но чуть попозже. А пока… пока ей надо кое-что обдумать…
* * *
Летний вечер вступал в свои права, и солнце, озарив все вокруг золотым светом последних лучей, уже почти скрылось за горизонтом. Сидя на ступеньках крыльца, молодой лесничий хмуро смотрел на лежащие неподалеку гоблинские дубины – трофеи Ильмариэль и Стампи с Быстрокрылом. Когда Рэй с дедом вернулись домой, то застали на своем дворе небольшую толпу любопытных, которая при их появлении сразу же растаяла, остался только Юстик. От него и от Ильмариэль они и узнали о дневном происшествии. Затем Локис, потолковав о чем-то с шерифом, отправился с ним в деревню, чтобы кое-что проверить и попытаться найти хоть какой-нибудь след сбежавшего проходимца, а Рэй остался дома. Он пообещал Ильмариэль вечернюю прогулку на драконе – она это заслужила. Сегодня она была великолепна!
При мыслях об Ильмариэль лицо Рэя прояснилось, но потом на него снова легла тень. Не нравилось ему все это дело, ох как не нравилось. Тем более теперь, когда опасность угрожала самой Ильмариэль. О, она, конечно, сильная и храбрая, она может постоять за себя, но… В глазах Рэя вспыхнуло пламя, а руки судорожно сжались в кулаки. Попадись эта сволочь ему в руки – живо бы все кости пересчитал! И не посмотрел бы ни на какое колдовство.
Рэй покачал головой: темные призраки поселились в Лесогорье. Кто они? Откуда пришли? Чего ждут, выжидают? Но кем бы они ни были, им все равно придется иметь дело с ними, с Урсами, и с духами леса…
Кто-то приближался.
Рэй вздрогнул, резко поднял голову и увидел выехавшую из липовой аллеи всадницу – то была Мелисса. Брови молодого человека поползли вверх, а затем он бросил обеспокоенный взгляд на приоткрытую дверь позади: ему почему-то не хотелось, чтобы Ильмариэль и Мелисса видели друг друга.
- Не бойся, - раздался совсем рядом голосок невидимого Стампи. – Она тоже услышала ее и подождет тебя в комнате.
- Хорошо, - тихо произнес Рэй. – Надеюсь, это не надолго, - пробормотал он про себя, когда услышал затихший в глубине дома топот домового.
Встав со ступенек, Рэй выпрямился, повернулся в сторону незваной гостьи и застыл в ожидании.
Мелисса неторопливо пересекала лужайку и не сводила глаз со стоящего на крыльце молодого лесничего. Проклятье! – на лице девицы промелькнуло хищное выражение – как же ей все-таки хотелось заполучить этого парня. Ведь даже сейчас, будучи босым и одетым в потертые штаны и простую полотняную рубаху, он все равно был похож на некое лесное божество…
Мелисса замотала головой, пытаясь стряхнуть нахлынувшее на нее наваждение; она не должна предаваться эмоциям, тем более сейчас, перед ним. Она приехала сюда не за этим. Мелисса огляделась вокруг и нахмурилась: жаль, что никого больше нет. Ей бы очень хотелось сделать все при свидетелях, особенно перед ней… Но что поделаешь, придется немножко изменить план действий. И она очень надеялась, что он сработает. Это, конечно, не совсем то, чего она хотела, но тоже подойдет. Большие дела начинаются с малого, как любит говорить папенька. А то большее, о чем она мечтала, можно осуществить и позже. Когда она получит колдовскую силу…
Подъехав к крыльцу, Мелисса остановилась, спешилась и повернулась к Рэю.
- Добрый вечер, - улыбнулась она. – Надеюсь, я не помешала?
Рэй молча кивнул и коротко ответил:
- Нет.
«Интересно, зачем ты сюда приехала?» - думал он, глядя на Мелиссу. Ему было хорошо известно, что она старалась обходить их дом десятой дорогой.
- Что привело тебя к нам? – спросил Рэй вслух, прекрасно понимая, что каким бы ни был ответ, он будет весьма далек от истины.
- Видишь ли, я слышала о том, что произошло здесь сегодня днем, - ответила Мелисса, осматривая лужайку. Ее взгляд становился на вмятине в траве и дубинах, и она спросила: - Кто это был?
- Гоблины.
- Ох! – в притворном ужасе воскликнула Мелисса, широко раскрыв глаза. – Но они же такие страшные, большие и злые.
- Да, - спокойно кивнул Рэй.
- Но как же твоей… жене удалось с ними справиться? – полюбопытствовала Мелисса.
- Она неплохо владеет магией. И ей помогли, - на губах Рэя промелькнула улыбка.
- Да-да, я слышала: дракон и домовой, - как бы про себя произнесла Мелисса, а затем подняла голову и продолжила: - Наверное твоя жена очень сильная волшебница, раз она одна смогла одолеть гоблина. Хотя… к чему это я? Ах да! Дело в том, Рэй, что в свое время я очень интересовалась волшебниками, но, к сожалению, мне не удалось встретиться ни с одним из них.
Рэй удивленно вскинул бровь: уж где-где, а в их мире – магов и чародеев вполне хватало.
- О, я понимаю, звучит довольно глупо, - смущенно призналась Мелисса, уловив выражение лица Рэя. – Но мне хотелось встретиться не с каким-либо первым попавшимся чародеем, а с настоящим, сильным волшебником с врожденной силой, к происхождению которой приложили руку Древние. И мне кажется, что твоя жена как раз из таких. Рэй, - Мелисса мило улыбнулась, - можно мне познакомиться с Ильмариэль?
Слегка склонив голову набок, Рэй с некоторым интересом посмотрел на стоящую перед ним девицу и, чуть помедлив, ответил:
- Нет, не сегодня. Уже поздно, а у Ильмариэль был трудный день.
- О, я понимаю. Прости, - не скрывая разочарования, произнесла Мелисса.
«Так я и знала!» - воскликнула она про себя. Ну ничего, посмотрим, что будет дальше.
Мелисса как-то странно посмотрела на Рэя, и ее лицо стало серьезным.
- Видишь ли, Рэй, - осторожно начала она, - мне хотелось бы познакомиться с твоей женой не только из-за того, что она чародейка, мне хотелось бы еще кое-что проверить…
Произнеся последние слова, Мелисса сделала паузу, ожидая со стороны Рэя хоть какой-то реакции, но тот даже не шелохнулся.
- Дело в том, - снова заговорила Мелисса, - что меня, как, наверное, и многих других, очень удивило то, что ты так быстро обзавелся… м-м… супругой. О, это, конечно, не мое дело, и я не хочу ничего такого сказать, но… Мне все-таки кажется, что во всем этом есть нечто странное.
И снова со стороны Рэя не последовало ни слова; Мелисса же начинала понемногу выходить из себя, но внешне это пока было незаметно.
- Я хочу сказать, - вела дальше свою речь Мелисса, - что некоторые чародеи, а особенно чародейки, могут обладать странной, загадочной силой и… некоторыми способностями, которые не совсем понятны и имеют необъяснимые свойства. Я слышала, - говорила дальше Мелисса, избегая смотреть Рэю в глаза и пытаясь сдержать рвущееся наружу раздражение, - что твоя жена является родственницей старого Фори. А он, вроде бы, был личностью сомнительной… Говорят даже, что он занимался черным колдовством…
- Ну и что? – совершенно спокойно произнес Рэй.
Мелисса вздрогнула и уставилась на него.
- Как что?! – воскликнула она. – Ты что, не понимаешь, что я хочу тебе сказать?
- Нет.
Лицо Мелиссы побелело, а ногти до боли впились в ладони: он что, насмехается над ней?
- Нет? – переспросила она сдавленным от еле сдерживаемой ярости голосом. – Не понимаешь, да? Ну так я тебе растолкую!!!
Весь гнев, раздражение и злость Мелиссы выплеснулись в этом крике.
- Я тебе растолкую, что к чему! – крикнула она. – Знаешь, кто твоя жена? Ведьма! Да она даже хуже ведьмы! Она – не человек! Демонское отродье, нежить лесная! Вот кто она. Что, не веришь? Как же, красавица-раскрасавица! А ты сними с нее ее побрякушку и сразу увидишь, кто она – нежить! Лжет она тебе. Но че…
Тут Мелисса внезапно осеклась. Она еще много чего могла наговорить, но, взглянув на Рэя, так и застыла с открытым ртом. На лице стоящего напротив нее человека не дрогнул ни один мускул, он был сама невозмутимость, и только в глазах полыхнуло зеленое пламя, а потом… В облике Рэя вдруг что-то неуловимо изменилось: вокруг него будто сгустилась некая тень, и он стал каким-то далеким, чуждым…
Вся злость и раздражение Мелиссы как-то сразу испарились, и вместо них в ее душу стал вползать страх.
- Нежить, - тихо произнес Рэй, глядя сквозь Мелиссу куда-то вдаль.
- Ты… ты, - попыталась было заговорить она, но ее горло будто сдавила чья-то невидимая рука, и она смогла выдавить лишь пару нечленораздельных звуков.
- Тебе лучше пойти домой, - ровным тоном произнес Рэй, сфокусировав взгляд на стоящей перед ним девице. – Ты плохо выглядишь, ты больна. Не верь слухам, - говорил он дальше, - они источник неприятностей и бед. А худой источник рано или поздно осушается. Помни об этом.
И хотя последние слова были произнесены все тем же ровным и спокойным тоном, Мелисса почувствовала в них скрытую угрозу. Она в ужасе посмотрела на Рэя – в сгущавшихся сумерках его глаза горели как у рыси – и попятилась назад. Потом она порывисто развернулась, торопливо вскочила в седло, пришпорила лошадь и помчалась вон так быстро, будто за ней гналась целая стая волков.
Рэй проводил Мелиссу взглядом, покачал головой, а затем, услыхав донесшийся из глубины дома голос Ильмариэль, повернулся и вошел в дом.
7. СВЕТ В НОЧИ.
- Стампи, прошу тебя, отдай!
- Нет!
- Ну, Стампи, солнышко, умоляю, отдай мою одежду, - взмолилась Ильмариэль.
- Не-а, - мотнул головой Стампи и осклабился: - Тебе и так хорошо!
- Ах ты!!! – возмутилась Ильмариэль.
Сидевший на подоконнике открытого окна домовой на это только расхохотался, а стоящая у кровати Ильмариэль стиснула кулачки и прожгла его гневным взглядом. Но она и в самом деле являла собой весьма примечательное зрелище; весь наряд девушки состоял лишь из наспех обернутого вокруг тела полотенца, которое едва-едва прикрывало её бедра, а рассыпавшаяся по обнаженным плечам червонно-золотая грива, порозовевшее от волнения лицо и горящие глаза довершали общую картину.
Ильмариэль рванулась было к окну, но тут же отпрянула назад; она как будто натолкнулась на невидимую преграду.
- Да знаешь ли ты, с кем связался?! – воскликнула девушка.
- Знаю, знаю, - отмахнулся домовой и уже более серьезно добавил: - И именно поэтому не выпущу тебя. Ради твоего же блага.
- Но я не могу здесь больше оставаться! – в отчаянии простонала Ильмариэль.
- Можешь! – отрезал Стампи.
Девушка тяжело опустилась на край кровати и склонила голову, по ее щекам потекли слезы, и она почти неслышно заговорила:
- Я не могу, не могу… Я боюсь за него… боюсь безумия…
- Вот глупая, - мягко сказал домовой, качая головой и глядя на притихшую Ильмариэль.
Бесшумно отворилась дверь, и в комнату вошел Рэй. Увидев его, Стампи сделал круговой жест рукой и исчез; Ильмариэль же вздрогнула и подняла глаза на мужа: в них застыло тревожное ожидание. Рэй прикрыл за собой дверь и подошел к жене, затем присел перед ней на одно колено, взял ее руки в свои и, устремив на нее преисполненный любви и нежности взгляд, произнес:
- Не бойся, Ильмариэль. Я никому не позволю причинить тебе вреда, обидеть тебя. Но… - тут молодой человек запнулся и прикрыл глаза. Он будто хотел что-то сказать, но никак не мог решиться. А потом, словно устав бороться с самим собой, все же собрался с силами, вздохнул и тихим голосом продолжил: - Как бы мне хотелось, чтобы все это прошло не так. Я хотел, чтобы все прошло постепенно, само собой. Но теперь… - Рэй легонько сжал ладони Ильмариэль, - молчание больше не имеет смысла. Я не хочу, чтобы слова этой женщины встали между нами.
В озаренной мягким золотистым светом кристалла комнате повисла напряженная тишина. Рэй посмотрел на Ильмариэль так, как будто видел ее в последний раз, потом отпустил ее руки и тихо произнес:
- Ильмариэль, прости меня, но прошу тебя, пожалуйста, сними свой кулон.
Лицо Ильмариэль побледнело и исказилось как от боли, зрачки расширились, а дрожащая рука прикрыла висевший на шее кулон из лунного камня.
- Я не могу, - с трудом выговорила девушка. – Прости… Я люблю тебя. Но не могу… Безумие…
Ильмариэль опустила голову, закрыла глаза, и по ее щекам снова потекли слезы.
«Это конец», - думала она. Сердце разрывалось от боли, ей хотелось умереть, превратиться в ничто. Но лучше так, чем… чем видеть, как его разум поглощает безумие.
Но… что это?
Ильмариэль вдруг почувствовала, как к ее лицу с нежностью прикоснулась чья–то рука, и тот, кого она любила больше всего на свете, тихо произнес:
- Я не боюсь безумия, ибо знаю, кто ты.
Резко подняв голову, девушка взглянула на своего любимого: Рэй смотрел прямо на нее и слегка улыбался.
- Но как? Откуда? – в изумлении прошептала Ильмариэль.
- Твой свет слишком ярок, чтобы его можно было утаить, - ответил Рэй и, чуть помедлив, добавил: - Я понял, кто ты еще тогда, когда увидел тебя впервые.
- Но я… - Ильмариэль нахмурилась и прикоснулась к кулону.
- О, не волнуйся, - успокоил ее Рэй. – Твоя маскировка безупречна. Даже я не могу проникнуть за создаваемую ею иллюзию. Но я все-таки чародей, и это позволяет мне видеть или чувствовать то, что обычным людям не под силу. Хотя… - тут молодой человек умолк, а потом почти неслышно добавил: - Дело не только в этом…
Ильмариэль не расслышала эти последние слова, она с удивлением смотрела на мужа. В ее взгляде читалось смешанное с любопытством недоумение.
- Но я… - заговорила она, - я не понимаю… Ведь, если ты с самого начала знал, кто я, то почему тогда ничего не говорил? Почему не попросил меня открыться?
Внимательные темно-зеленые глаза Ильмариэль были устремлены на Рэя, и перед этим вопрошающим взором невозможно было устоять. И он не устоял. Склонив голову, Рэй тихо ответил:
- Я не мог.
- Но почему?!
- Я… - начал было Рэй, но тут же смолк и, избегая встречаться взглядом с Ильмариэль, резко выпрямился.
Он сделал несколько шагов назад, а затем хриплым от волнения голосом снова заговорил:
- Я не мог. Я не мог что-либо требовать от тебя, просить тебя о чем-то. Я не имел на это никакого права! – воскликнул Рэй. Он поднял горящие глаза на Ильмариэль, и она содрогнулась – так много было в них боли, тоски и отчаяния.
- Я не мог ничего у тебя просить, потому что сам был с тобой нечестен. Всю жизнь я скрывал свою истинную сущность. Я привык к этому, свыкся. Я забыл, кто я и что я на самом деле, - с горечью произнес Рэй, глядя на свои руки. – Но когда я увидел тебя, то поклялся: тебе расскажу все. Я пообещал это твоему отцу, а он лишь просил, не торопить события. Но я все равно не смог! Я боялся потерять тебя и твой свет. Ты для меня все – мое безумие и моя отрада. Мой свет во тьме.
Лицо Рэя было белым, как мел, и лишь глаза горели как угли.
В немом изумлении смотрела на мужа Ильмариэль. Она не могла понять, что с ним происходит, но постепенно стала кое о чем догадываться…
- Рэй, - начала было она, приподнимаясь с кровати.
- Нет, - остановил он ее. – Не подходи. Ты должна наконец все узнать, - хрипло произнес Рэй и отступил еще на несколько шагов. – Прости меня.
Произнеся последние слова, он обреченно склонил голову и стал снимать с себя рубаху, а затем, бросив ее на пол, вытянул перед собой левую руку, на запястье которой поблескивал браслет. Когда Ильмариэль увидела его, то в ее глазах отразилась тревога, но она осталась сидеть на месте: рано или поздно, но это должно было произойти.
Не глядя на браслет, Рэй слегка нажал пальцем на переливающийся радужным светом камень. Раздался негромкий щелчок, две пластинки серебристого металла раздвинулись в стороны, и украшение свалилось на пол. По телу молодого человека тут же, сверху вниз, будто бы прошла небольшая волна, и открылось то, что на протяжении многих лет было скрыто от глаз людских. То, о чем никто кроме Локиса, Власты и домового не знал.
Ильмариэль встала с кровати, подошла к мужу и, окинув его внимательным взглядом, взяла его ладони в свои. Крепкие мускулистые руки Рэя были разными. Если его правая рука была просто рукой молодого мужчины, то левая – принадлежала скоге, на ее пальцах были длинные твердые ногти зеленоватого цвета. Но кроме этого были и другие изменения: темные пряди в светлых волосах Рэя стали еще заметнее, кожа посмуглела, в глазах словно отразился цвет освещенной солнцем листвы, а от всей фигуры повеяло внутренней силой и мощной магической энергией.
Продолжая стоять с опущенной головой, Рэй вдруг негромко заговорил:
- Все это началось очень давно. Однажды, в эти края пришла женщина по имени Дора. Она была великой воительницей, но позже, устав от битв и сражений, решила уйти на покой. Она поселилась здесь, в доме на краю леса, и вскоре обрела свое счастье. Не смотря на уже довольно зрелый возраст, Дора была еще очень красива, и ее красота покорила сердце одного из людей леса – скоге, которого звали Шайн. Он влюбился в нее с первого взгляда, и она ответила ему взаимностью. Они любили друг друга, несмотря на то, что были такими разными, и на мрачное предостережение лесного короля. Ради Доры Шайн покинул свой мир и стал жить среди людей, а она приняла его таким, каким он был на самом деле. Они жили душа в душу, у них родилось двое детей, но потом… - Рэй внезапно запнулся. Было видно, что ему трудно говорить дальше, но он все-таки собрался с силами и продолжил: - Шайн видел, как состарилась и умерла его жена, видел, как неизлечимая болезнь унесла его сына. Ибо дети Шайна хоть и унаследовали от отца многие, не свойственные простым людям способности, но от матери им досталась участь всех смертных – уязвимость перед болезнью и смерть. Потеря жены и сына потрясла Шайна, и жизнь перестала приносить ему радость, утратила смысл. Он попрощался с дочерью и вернулся в мир Лесного народа, но и там его душа не обрела покоя. И тогда он покинул леса Лесогорья, чтобы отправиться к Западным Вратам, в другие миры…
Дочь Шайна осталась здесь. Она вышла замуж и родила сына – моего прадеда. Но кровь Лесного народа проявляла свою силу в нашей семье постоянно. Душа моего деда принадлежит лесу, и, несмотря на возраст, он все еще крепок и силен; моя мать была похожа на лесную деву и обладала даром целительницы, а я… - Рэй чуть помедлил и взглянул на свои руки. – Я больше похож на сына или дочь Шайна. И поэтому, как и они, вынужден скрывать свою истинную природу, нося этот браслет. Он принадлежал еще Шайну. Так было лучше – это избавляло нас от излишнего любопытства и ненужных вопросов, - закончил Рэй, задумчиво глядя на лежащий на полу браслет.
В комнате повисло безмолвие.
«Да, я чувствовала это», - думала Ильмариэль, по-прежнему стоя перед мужем и не выпуская его рук из своих. Он не пытался высвободиться, все также стоял перед ней с опущенной головой, не решаясь даже взглянуть на нее. Ильмариэль понимала, как тяжело сейчас Рэю, и дело здесь было не только в том, что он полукровка – все дело было совсем в ином…
Мягко отведя руки мужа в стороны, Ильмариэль подошла к нему вплотную, и ее пальцы прикоснулись к его груди. Рэй вздрогнул: его лицо исказила мука, дыхание стало прерывистым, а сердце колотилось так, словно ему было тесно в груди. Ильмариэль чувствовала, что сейчас Рэй похож на туго натянутую струну, которая готова вот-вот разорваться.
В глазах девушки вспыхнул гнев. Как бы ей хотелось уничтожить, собственными руками убить того, кто причинил ее возлюбленному столько горя и страданий. Черное колдовство… Она слышала от отца о том страшном убийстве, от которого содрогнулся весь лес, и о женщине, отдавшей всю свою жизненную силу, чтобы спасти своего ребенка. Она вернула ему жизнь, но так и не смогла уничтожить следы черного колдовства. Да никто и не смог бы. Слишком сильны, ужасны и беспощадны были те злые чары, ибо были они порождением лютой ненависти и жестокости. Если такое колдовство не убивало свою жертву сразу, то оставляло на ней свой неизгладимый след, ложилось на нее черным клеймом, над которым было не властно даже время…
Ильмариэль провела рукой по телу Рэя, там, где на смуглой коже были оставленные когтями околдованного медведя шрамы. За много лет они ничуть не изменились; они по-прежнему выглядели жутко, так, как будто раны зажили совсем недавно и при этом что-то пошло не так. Уродовавшие всю правую сторону шеи, груди и бок Рэя рубцы были темного цвета, а кожа вокруг них приобрела сероватый оттенок.
- На мне лежит печать тьмы, - почти беззвучно произнес молодой человек. – Прости.
- Но мне не чего тебе прощать, - ласково ответила Ильмариэль.
Рэй поднял голову и посмотрел на жену: ее глаза светились любовью и нежностью. Обвив его шею руками, Ильмариэль заглянула Рэю прямо в глаза и сказала:
- Ты – мой возлюбленный, а все остальное не имеет значения… - она поцеловала его и продолжила: - И не ты должен просить у меня прощения, а я.
И с этими словами Ильмариэль отступила от мужа на расстояние вытянутой руки, сняла с шеи кулон и бросила его на пол. Последовала вспышка золотистого света, и Рэй наконец увидел то, о чем только догадывался, то, что раньше жило лишь в его воображении. А еще он понял, что Ильмариэль боялась не зря – будь на его месте обычный человек, он и в самом деле потерял бы разум.
Внутренний свет, исходивший от Ильмариэль, и ее красота стали еще ярче, волосы горели огнем, а глаза сияли как два изумруда. Она была прекрасной дочерью леса. Об этом говорили ее заостренные уши, длинные ногти цвета молодых березовых листочков по весне и обвившийся вокруг правой ноги тонкий хвост с золотистой кисточкой. При взгляде на него Рэй мысленно улыбнулся: вот что придавало походке Ильмариэль такую необычную грацию и позволяло с невероятной ловкостью совершать самые невероятные прыжки. А уж о ее магических способностях и силе и говорить не стоило.
Прижав руки к груди и потупив взор, Ильмариэль негромко заговорила:
- Это произошло два года назад. Скрытая чарами невидимости, я гуляла по лесу и вдруг почувствовала присутствие очень сильной магической энергии. Она не была похожа на магию скоге или ульфинга, но в то же время не принадлежала и человеку – слишком сильна она была. Мне стало интересно, и я пошла туда, откуда исходили эти чары, и… увидела тебя. Ты парил над землей в сияющем вихре и освобождал свою энергию – это было так прекрасно. Я влюбилась в тебя с первого взгляда, но побоялась показаться; я поняла, что ты все-таки человек, и я знала, как странно действует на людей истинный облик женщин моего народа. Но в то же время, я чувствовала в тебе что-то знакомое и родное. Это было так необычно… - Ильмариэль мельком взглянула на Рэя, смущенно улыбнулась и продолжила свой рассказ: - Ты не видел меня, но с той поры я часто следовала за тобой под покровом чар или в облике совы. Это был мой секрет, моя тайна, о которой никто не знал. Но потом… мама догадалась, хотя ей это и немудрено – она видит прошлое и будущее, и мне пришлось все рассказать. Я боялась, что отец придет в ярость, но этого, почему-то, не произошло. Он только вздохнул, дал мне кулон и сказал: что я должна показаться тебе, а потом, со временем, открыться полностью. Он даже настоял на том, чтобы я поселилась с ним в избушке на излучине под видом родственников Фори. Мы жили там, так как из Дивинграда пришли дурные вести, и отец хотел быть поближе к людям. А я… я пошла на тот праздник и показалась тебе… И я ни разу не пожалела об этом!
Ильмариэль резко подняла голову и посмотрела Рэю прямо в глаза. Она должна знать, что он думает, как примет ее истинный облик, осудит ли за обман, отвернется ли. То, что он наполовину скоге, давало некоторую надежду, но он все же и человек…
Взгляд Рэя был устремлен прямо на Ильмариэль, и в нем не было ничего из того, чего она так опасалась. Этот взгляд был преисполнен любовью, восхищением и – Ильмариэль затаила дыхание – желанием. И вместе с тем, Рэй все же медлил, он боялся сделать неверный шаг. То, как она его приняла, когда он показал ей себя таким, каким был на самом деле, наполнило его душу радостью и надеждой. Он понял, что по-прежнему любим, но…
- Иди ко мне, - прошептала Ильмариэль, протягивая руки к своему возлюбленному.
Их пальцы переплелись, взгляды встретились, затем руки Рэя обняли стан Ильмариэль, он привлек ее к себе, а она, прижавшись к нему всем телом, обвила его шею руками, и их уста слились в долгом страстном поцелуе. Потом последовал изящный взмах золотистой кисточки хвоста, и освещавший комнату кристалл погас, а обернутое вокруг тела женщины полотенце соскользнуло на пол…
Стояла глубокая ночь. Было совсем темно, и только через приоткрытое окно в комнату лился слабый серебристый свет луны и звезд. Но Рэю и не нужно было никакого света, чтобы отчетливо видеть сидящую рядом на постели Ильмариэль – ее прекрасное обнаженное тело излучало таинственное золотистое свечение. Она была восхитительно прекрасна!
- Что это? – спросил Рэй, с трудом отрывая взгляд от жены и переводя его на себя.
Он заметил это совсем недавно: от его тела тоже исходило свечение. Оно было слабее, чем у Ильмариэль, но оно было.
Ильмариэль склонилась над мужем, поцеловала его и ответила:
- Когда дети леса дарят друг другу свою любовь, радуются и наслаждаются ею, тогда их тела начинают излучать свет. Видя его, они испытывают невыразимый восторг и удовольствие… Мой народ зовет его – Мерцающая Заря…
- Но почему я не замечал этот свет раньше?
- Скрывая друг от друга свою истинную природу, мы скрывали и Мерцающую Зарю, - тихо ответила Ильмариэль.
- Прости меня, любимая, что так долго лишал тебя этой радости, - с раскаянием произнес Рэй, обнимая ее.
- О, не волнуйся, мы быстро наверстаем упущенное, - улыбнулась Ильмариэль и, сверкнув глазами, с нежностью провела ладонью по щеке мужа.
Рэй почувствовал, как по его ногам, вызывая самые приятные ощущения, игриво скользнула золотистая кисточка, и он готов был уже отдать себя в полное распоряжение его обладательницы, как вдруг у него возникла одна мысль.
- Но, Ильмариэль, ведь я… - начал было Рэй.
- Знаю, о чем ты подумал, - прервала его Ильмариэль. – Ты хочешь сказать, что ты скоге лишь наполовину, да?
Рэй молча кивнул, а Ильмариэль, внимательно посмотрев на него, выпрямилась и, поджав стройные ноги, села рядом.
- По моему, - заговорила она, - ты и сам не представляешь, как много в тебе от Лесного народа. Если бы ты только мог увидеть себя таким, каким вижу тебя я, - со вздохом произнесла Ильмариэль, окидывая мужа восхищенным взглядом. Она немного задумалась, а потом продолжила: - Твоя душа, магия и сила, твои чувства и… даже твоя любовь…
Произнося эти слова, Ильмариэль склонилась над Рэем, и ее ладони заскользили по его обнаженному телу, а глаза загорелись таинственным огнем.
- …не таковы, как у людей, - тихо закончила она.
Исходившее от Рэя свечение странным образом изменяло его; оно сглаживало и делало менее заметными следы темного колдовства и еще больше подчеркнуло необычность его облика. И теперь перед Ильмариэль лежал просто очень красивый, молодой и такой желанный мужчина. И это был ее возлюбленный, и он принадлежал только ей…
- Но как… Почему так произошло? – медленно произнес Рэй немного погодя, с трудом приходя в себя после поцелуев и ласк Ильмариэль.
- Вряд ли это кому-нибудь известно, - с улыбкой ответила она. – Ты – уникальный случай.
- Но почему? – настаивал Рэй.
- Видишь ли, в вашей семье наследие людей леса проявляло себя так часто, что, по идее, уже давно должно было истощиться, - отвечала Ильмариэль. – Но этого не произошло, наоборот – проявились даже внешние признаки.
И с этими словами она взяла в ладони левую руку мужа и приложила ее к своей груди. Затем, перебирая пальцами его светло-темные волосы, Ильмариэль улыбнулась и предположила:
- Может быть, этому способствовала близость Волшебной горы?.. А может, твои родители сильно любили друг друга и передали тебе все самое лучшее…
«Да, наверное…» - подумал Рэй, не сводя с Ильмариэль глаз и обнимая её. Она была для него неиссякаемым источником радости и любви. Для него было наслаждением видеть ее рядом, держать в своих объятиях, осыпать поцелуями и просто смотреть на нее, любоваться ею. Особенно вот так, как сейчас, когда она окружена сиянием Мерцающей Зари…
Но внезапно, сознание Рэя будто полоснуло острым ножом, и мысли, которые он старался загнать как можно дальше в глубину разума, вырвались наружу. Нет, он не отказывался от них – это невозможно было отрицать или забыть – но, придя именно сейчас, они вызвали невыразимую муку и тоску. Глаза Рэя расширились и потемнели, к горлу подступил ком, и перехватило дыхание. Он резко сел и так крепко сжал в объятиях Ильмариэль, словно боялся ее потерять, как будто она сию минуту могла превратиться в неуловимую тень и ускользнуть, исчезнуть без следа.
Слишком хорошо Рэй знал, что за наследие ему досталось. Кровь Лесного народа дала ему многое, но от людей пришло неизбежное – смерть. Ему не уйти от нее даже тогда, когда, однажды, он решит покинуть мир людей и уйти к народу Ильмариэль. Да, он проживет еще очень долго. Да, он состарится, но эта старость будет такой же, как у Локиса – немощь и дряхлость обойдут его стороной. Но конец будет один – рано или поздно он умрет. А что станет с Ильмариэль? Она будет все также молода и прекрасна, она будет жить. Но какой будет эта жизнь? Рэй догадывался, что, когда он уйдет, внутренний свет, озаряющий Ильмариэль, угаснет, и она погрузится в мир сумерек. Ее уделом станет скорбь, печаль, одиночество и воспоминания… И однажды она покинет родные леса, чтобы, как когда-то и Шайн, через Западные Врата уйти в иные миры.
Правда, где-то там на севере, внутри Волшебной горы было скрыто таинственное озеро… Но Рэй не думал о нем – кто он такой, чтобы претендовать на бессмертие? Лесничий-чародей, хранитель? Или у него какие-то особые заслуги, или способности? Вряд ли.
- Рэй, - тихо произнесла Ильмариэль, обнимая его, - я чувствую твою тревогу и печаль. Позволь мне развеять их.
Она обхватила лицо мужа руками и, приподняв его так, чтобы их глаза встретились, сказала:
- Я знаю, тебя тревожит будущее и моя судьба. Не думай об этом.
- Но я… - хотел было возразить Рэй, но Ильмариэль приложила палец к его губам и произнесла:
- Не говори ничего – слушай. Будущее туманно, оно скрыто от нас непроницаемой завесой. Ибо какова была бы жизнь, если б все знали всё наперед?
- Она стала бы бессмысленной.
- Да, - кивнула Ильмариэль, а затем продолжила: - И хотя некоторые иногда могут заглянуть за туманный занавес, они все равно видят лишь короткие фрагменты и неясные образы, из которых очень трудно составить цельную картину. Вот так. – Тут Ильмариэль ободряюще улыбнулась. – Так что перестань мучить себя понапрасну и не забивай голову мрачными думами.
- Постараюсь, - ответил Рэй.
- Что же касается меня, - снова заговорила Ильмариэль, - то я ни разу не усомнилась в своем выборе. Я не знаю, что ждет нас в будущем, да и не желаю знать. Сейчас для нас существует только настоящее.
Глаза Ильмариэль расширились и загорелись как изумруды, на устах заиграла соблазнительная улыбка. Откинув назад длинные волосы и грациозно потянувшись, девушка повернулась и встретилась с горящим ярым огнем взглядом своего возлюбленного.
- Только настоящее… - прошептал Рэй, заключая Ильмариэль в жаркие объятия и глядя ей в глаза.
Эти глаза… Они похожи на два колдовских омута, затягивают, сводят с ума… Темная тень, что коснулась его разума, исчезла, и окружающий мир перестал существовать для Рэя. Для него теперь существовала только она – дивное, прекрасное создание, которое он держал в своих объятиях. Женщина, дарившая ему величайшую радость и наслаждение. Рядом с ней он был счастлив и свободен…
8. ЗЕРКАЛО И ДУХ ЛЕСА.
Царящие в подземелье прохлада и полумрак обычно действовали на нее успокаивающе. Но сейчас даже они были не в силах унять бушующее в ее груди пламя гнева, обиды и унижения. Тяжело дыша, стояла Мелисса перед волшебным зеркалом и с ненавистью смотрела на свое отражение. Она видела перед собой бледную, худую, затянутую в темное платье девицу с горящими как угли глазами, вокруг которых пролегли темные тени.
- Проклятье!!! – вскричала Мелисса и со всего размаху врезала кулаком в собственное отражение. В этот миг она была зла на весь мир и на себя в том числе.
Рука тут же отозвалась болью, а на зеркале не появилось и малейшей трещинки. Оно было создано с помощью колдовства, и для того, чтобы разбить или как-то повредить его, надо было сильно постараться. Мелисса потерла ушибленную руку и огляделась вокруг – она была одна. Бейн, наварив себе зелий, натянул личину Вигора и куда-то запропастился, а Шэди не высовывался из своей комнатушки. Так что когда Мелисса влетела в дом и, промчавшись по комнатам, ворвалась в подземелье, ее никто не видел. Да она была даже рада этому.
Устремив горящий взгляд в зеркало, Мелисса, сама не зная зачем, протянула руку к резной раме и машинально нажала несколько символов. Те мигом вспыхнули, и ее собственное отражение сменилось видом дома на краю леса. Пальцы Мелиссы нажали еще один символ: картинка дернулась, но осталась почти без изменений. Брови девицы поползли вверх – мерцающего купола не было и в помине, вместо него дом лесничего окружало только тонкое, излучающее белое сияние кольцо.
«А может, еще не все потеряно…» - мелькнула в голове Мелиссы шальная мысль, и ее рука сама собой потянулась к очередному символу. Изображение сразу увеличилось, но в верхней части рамы красным светом тут же загорелся знак предостережения, сама картинка заколебалась, и ее заволокло непроницаемой белой дымкой.
- Да что же это такое! – в сердцах воскликнула Мелисса, топнув ногой. – Какая же тогда от тебя польза! Рухлядь чертова!
Она уже было замахнулась кулаком, чтобы ударить по заколдованному стеклу еще раз, но внезапно так и застыла с поднятой рукой. Ей вдруг почудилось, что в тумане промелькнули какие-то смутные неясные тени. Рука девицы медленно опустилась, а ее взор устремился в зеркало.
Скрещенные линии вверху старинной рамы раскалились докрасна, казалось, что они вот-вот расплавятся. Но Мелисса не замечала ничего вокруг. Как завороженная стояла она перед зеркалом, и взгляд ее темных глаз был прикован к его поверхности, за которой – были ли они всего лишь порождением ее воспаленного воображения, или они и в самом деле там были – в мерцающей дымке мелькали две, переплетающиеся между собой тени…
* * *
Они почувствовали это – оно было совсем рядом. Чей-то холодный, преисполненный злобы и ненависти взгляд, что рыскал во тьме. И две пары глаз широко распахнулись и вспыхнули изумрудным пламенем.
- Ты знаешь, кто это?
- Да, знаю…
Тот, кто произнес последние слова, слегка нахмурился, а потом, загадочно улыбнувшись, добавил:
- Ей надо преподать урок…
- Да, надо… Я знаю, о чем ты думаешь. Давай сделаем это вместе…
С новой силой вспыхнула Мерцающая Заря, слегка приподнялась обнимающая гибкий женский стан рука, и с ее пальцев сорвались тонкие белые молнии.
Вспышка света, и посреди комнаты, в воздухе, завис небольшой сияющий шар. Он сверкал и переливался золотисто-зеленым светом, пульсировал, рос… А когда стал величиной с голову большого медведя – последовал короткий мысленный приказ.
Сияющий шар рванулся в сторону открытого окна, ярко вспыхнул и исчез.
* * *
Оно пришло откуда-то из неведомых глубин внутреннего пространства и подобно огромному пылающему снаряду врезалось изнутри в колдовское око зеркала. Взметнулась ввысь сверкающая волна звенящих осколков, и мощный порыв ветра обрушился на стоявшую перед зеркалом Мелиссу. В одно мгновенье он подхватил ее и, как щепку швырнул через все подземелье. Мелисса больно ударилась о каменную стену, рухнула на пол и инстинктивно загородила лицо руками.
Вместе с ветром в подземелье ворвались запахи леса: пахнуло деревом, хвоей и листвой, травами… Но кроме этого, происходило и что-то еще; слышался странный, едва различимый гул, тихий звон и шорох, как от множества кружащихся на ветру листьев.
Мелисса отняла дрожащие руки от лица, глянула туда, откуда доносились эти странные звуки, и замерла от ужаса. Она была не в силах даже пошевелиться.
Посреди подземелья вращался сверкающий вихрь из множества мелких зеркальных осколков, внутри которого ярко горели два зеленых огня. Неожиданно вихрь распался, и из переливающихся осколков сформировалась большая медвежья голова с пылающими зелеными глазами. Огненный взгляд словно прожег скорчившуюся у стены девицу насквозь, а затем… Очертания головы заколебались, изменились, и перед потрясенной Мелиссой предстал другой образ. Этот лик не был постоянен, он менялся – мужчина, женщина, снова мужчина… Его взор по-прежнему горел огнем. В нем были упрек, угроза и предупреждение…
А потом изменяющийся лик отверз уста, и под сводом подземелья раздался грозный и сдвоенный – как будто два человека говорили одновременно – голос:
- Ты выбрала неверный путь. Остановись, пока не поздно! Духи леса не прощают ошибок! Берегись!
После этого голос умолк, горящие огни-глаза вспыхнули и погасли. Лик снова заколебался, потерял очертания, и сверкающие осколки со звоном рассыпались по полу.
А в следующее мгновение в подземелье влетел Бейн. Он с первого взгляда понял, что произошло, и его лицо тут же исказилось от гнева и ярости. Колдун метнулся к Мелиссе, грубо схватил ее и рывком поставил на ноги.
- Что ты наделала?!! – заорал Бейн, встряхивая дочку и прожигая ее бешенным от гнева взглядом. – Что ты натворила?! Отвечай! Говори сейчас же, дура безмозглая! Говори!!!
Но Мелисса только дрожала и в ужасе смотрела на отца. Несмотря на то, что на нем все еще была личина Вигора, выглядел он страшно. Казалось, будто гнев и ярость частично разрушили фальшивую маску, и сквозь нее стал проступать истинный облик Бейна. Создавалось такое впечатление, словно сквозь разорванную кожу живого человека проглядывает мертвец.
- Я что сказал?! Отвечай! Тысяча демонов, да заговоришь ли ты наконец! – крикнул Бейн, швыряя Мелиссу в кресло. – Говори, а не то убью!
Колдун вскинул правую руку, и с ее пальцев сорвалась красная молния. Она хлестнула Мелиссу по запястью, оставив после себя след как от ожога. Девица взвыла от боли, но было похоже, что это привело ее в себя.
- Да как ты посмел! – вскричала Мелисса, вскакивая на ноги и с кулаками бросаясь на Бейна.
- Заткнись! – гаркнул тот и ударил ее так, что она мигом отлетела обратно.
Вигор-Бейн навис над Мелиссой темной тенью, приблизил свое страшное лицо к ней вплотную и, больно сжав худой рукой ее подбородок, прошипел:
- Если ты сейчас же не заговоришь и не расскажешь мне подробно обо всем, что здесь произошло, то я буду вынужден действовать иначе. И уж поверь, та маленькая молния – ничто по сравнению с тем, что я могу тебе устроить… - угрожающе закончил колдун, нехорошо ухмыляясь и поводя пальцами правой руки.
Судорожно сглотнув и стараясь не смотреть на отца, Мелисса сдавленно произнесла:
- Я… я все расскажу.
И она рассказала все, без утайки. Она поняла, лгать Бейну сейчас – бессмысленно и даже опасно. Только в этот миг Мелисса вдруг полностью осознала, кем на самом деле был ее отец: жестокий и безжалостный убийца, он, не моргнув глазом, избавится и от нее, если она как-то помешает его планам или встанет у него на пути. И поэтому – если она хочет в целости и сохранности добраться до заветной цели – она должна быть осторожна, чрезвычайно осторожна.
Стоя посреди подземелья и заложив руки за спину, Бейн, уже в своем истинном обличии, с сожалением смотрел на пустую раму от зеркала и рассыпанные по полу осколки.
- Что ж, жаль, - пробормотал он и повернулся к Мелиссе.
«Черт с ним, с зеркалом», - подумал колдун. Не такая уж это и большая потеря, хотя… вещица была довольно-таки полезна. Позволяла всегда знать, кто где находится и какой магией владеет. Ну да ладно, и так все про всех знаем. Но она – Бейн с неприязнью взглянул на дочь – вела себя как последняя дура. Из-за ее идиотской выходки все могло пойти прахом. Надо будет ей намекнуть, в отместку, почему у нее ничего не получилось.
- Ты хоть понимаешь, чем могла кончиться твоя затея? – спросил Бейн. – Знаешь, что все наши планы могли пойти коту под хвост?
- Знаю, - огрызнулась Мелисса. – Можно подумать, ты сам никогда не выходил из себя, - раздраженно добавила она, а затем продолжила: - И потом, чего ты на меня так набросился – все же обошлось.
- О да! Конечно! Все обошлось! – воскликнул Бейн, и в его глазах вновь зажглись искры гнева. – Как нам всем повезло! Ты даже не представляешь, КАК нам повезло, - говорил колдун с издевкой. – А знаешь, кому мы должны говорить за это спасибо? Тем, кого ненавидим больше всего!
- Как это? – не поняла Мелисса.
- Очень просто! – ответил Бейн и, насмешливо глядя на сидевшую напротив девицу, продолжил: - Да эти двое, если бы захотели, могли б запросто нас найти, натравить на нас всех и вся и разнести тут всё вдребезги. Но нам повезло! Нам очень повезло, что эта парочка, судя по всему, была занята другим, более интересным делом…
Глаза Бейна сверкнули злорадством, и он громко расхохотался.
Лицо Мелиссы посерело, руки сжались в кулаки.
- Не смей надо мной насмехаться, - с ненавистью прошипела она, медленно вставая.
- А что же мне остается делать? – ухмыльнулся Бейн. – Ты же сама виновата. Ты что, не могла раньше сообразить, что это парень не совсем человек? Я, почему-то, считал тебя более догадливой.
Мелисса не произнесла ни слова, она только прожгла колдуна испепеляющим, преисполненным ненависти взглядом и, чеканя шаг, прошла мимо и вышла из подземелья.
- Вот дура! - пробормотал Бейн, глядя ей вслед.
Взметнув подолом мантии, он развернулся, сел в кресло и погрузился в свои, одному ему ведомые размышления, лишь изредка поглядывая на рассыпанные по полу осколки, которые, отражая пламя горящих на столе свечей, были похожи на сияющие драгоценности.
- Вы мне все заплатите, за всё… И ты «папенька» тоже заплатишь, ох заплатишь… - бормотала себе под нос Мелисса, поднимаясь по винтовой лестнице и глядя на руку, на запястье которой виднелся свежий след от ожога.
9. ЗАБОРЫ, КУСТЫ И БЕСЕДКИ.
Было раннее утро выходного дня. Жители деревни или досматривали еще последние сны, или начинали потихоньку пробуждаться, и поэтому на овеянных утренней прохладой улочках Травиндора было пока тихо и безлюдно. Никто не заметил, как двое ребятишек, бесшумно выбравшись из окна своей комнаты, промчались затем по пустынной улице и, миновав стоявший в ее конце особняк Хайда, скрылись за окружавшим его с юго-восточной стороны высоким глухим забором. Со стороны дома к нему прилегал большой сарай, а снаружи буйно разрослись густые заросли кустарника.
- Айрис, - тихо обратился к сестре Бари, сидя вместе с ней в зарослях под забором, - может, ты все-таки объяснишь, что мы тут делаем? Ты же раньше не хотела сюда идти. Что ты там узнала?
И мальчик выжидающе уставился на сестру. Дело было в том, что они уже давно хотели совершить набег на Хайдовы владения, чтобы разузнать, почему Торопыге стало плохо и где он пропадал, но Айрис все никак не могла решиться, а в одиночку Бари идти не хотел – вдвоем как-то лучше, не так страшно. И вдруг вчера вечером Айрис неожиданно говорит: что хочет как можно скорее отправиться в этот их набег, потому что она узнала нечто весьма интересное. Что именно она узнала, Бари так и не удалось услышать; мама позвала их к ужину, потом зашли дедушка с бабушкой, было то, да се… Так что времени хватило лишь на то, чтобы договориться встать сегодня пораньше и уже на месте все выяснить.
Айрис покосилась на забор и зловеще прошептала:
- Это место проклято.
- Да ну! – удивился Бари и тут же спросил: - А почему я раньше ничего об этом не слышал?
- А об этом почти никто и не знает.
- Почему? – удивился Бари.
- Потому что все это было очень давно, - ответила Айрис. – Так давно, что даже домовые не помнят. Только самые старые из них еще могут что-то смутно припомнить.
- Но ты откуда–то узнала?
- Да, - довольно улыбнулась Айрис. – Я подслушала.
- Подслушала?!
Бари в изумлении уставился на сестру, а потом понимающе кивнул. Он вспомнил, что улфинговские способности Айрис проявлялись довольно-таки странным образом; она еще не могла меняться так, как он, но с ее слухом происходили странные вещи. Большую часть времени Айрис слышала так же, как и все люди, но иногда, совершенно неожиданно, ее слух вдруг обострялся, и она могла слышать то, что обычно недоступно человеческому уху. Она даже могла слышать разговоры домовых.
- Помнишь, - говорила Айрис, - как вчера днем к папе зашел дядя Филат и попросил его зайти к нему домой.
- Да, помню, - кивнул Бари. – Я даже знаю, зачем он приходил. У Амбер сработал какой-то магический прибор: что-то там было непонятное, колдовство какое-то. Ну, папа и пошел к ним разбираться.
- Ага, - подтвердила Айрис и продолжила: - А я пошла с ним. И пока они там разбирались, сидела во дворе на лавочке, как вдруг на меня нашло «это», и я услышала, как под кустом разговаривают двое домовых. То был Снори – домовой Визардусов и еще какой-то домовой.
- Постой-ка, - перебил сестру Бари. – Ты же говорила, что домовые не помнят.
- Да, но Снори самый старый домовой в Травиндоре – ему четыреста лет, если не больше.
- Ого! – удивленно раскрыл рот Бари.
- Да, - улыбнулась Айрис. – Так что сам понимаешь, уж он-то все помнит.
- Он что, так и сказал: это место проклято? – спросил Бари, кивая на забор.
- Нет, - ответила девочка и пояснила: - Сначала они говорили о том, о сем, потом тот домовой заговорил о Торопыге, доме Хайда и о том, что домовые побаиваются ходить сюда. А Снори возьми и скажи, что это место проклято
- А почему оно проклято? – поинтересовался Бари.
- Снори сказал, что когда-то очень давно злой колдун убил здесь домового. Но перед смертью тот успел проклясть и самого колдуна, и это место. Это было что-то вроде предостережения для остальных домовых.
- Понятно, - протянул Бари.
Что ж, тогда действительно все понятно. Если в этом месте было совершено преступление, да еще присутствовали злые чары, то и немудрено, что домовые сторонятся его. Да, но это все равно не объясняет, куда пропадал Торопыга.
Бари было хорошо известно, что в окрестностях Травиндора есть, по крайней мере, еще два «недобрых» места. Одно из них находилось к востоку от Туманного болота и представляло собой лишенный растительности пятачок земли со старым засохшим деревом посередине, а другое – заброшенная и полуразвалившаяся хижина – находилась к югу от деревни на берегу реки. В хижине когда-то жила одна ведьма, которая занималась черным колдовством, но оно же, в результате, и сгубило ее: колдунья померла, когда, готовя свои зелья, заглотала слишком много одного из них. А вот насчет дерева у болота никто ничего определенного не знал. Байки об этом месте ходили самые разные, но, как бы там ни было, ни у дерева, ни у хижины никто никогда не пропадал. Людям просто становилось там нехорошо.
- Айрис, а Снори говорил еще что-нибудь об этом месте? – спросил Бари сестру.
- Наверняка говорил, - со вздохом ответила она. – Но я не знаю что. Я не успела дослушать – мой слух ульфинга пропал, - расстроено сказала девочка и добавила: - Я потому и решила пойти сюда, чтобы все узнать. Только я не знаю, есть ли кто там в доме или нет.
- Нет, - ответил Бари. – Я сам вчера видел, как Хайд с дочкой сели в свой шарабан и укатили в город. А их кухарка и этот, как его, Малх нам не помешает. Кухарка приходит только тогда, когда хозяева дома, а Малх в такую рань наверняка еще спит. Да и потом, - улыбнулся Бари, - я всегда смогу его учуять.
Мальчик прикрыл глаза, сосредоточился и принял облик ульфинга. Он оглянулся по сторонам, прислушался и принюхался, а затем, поежившись, нахмурился и произнес:
- А здесь и вправду нехорошо…
- Что, что ты чувствуешь? – с беспокойством спросила Айрис.
- Неприятно, холодно… - отвечал ей брат. – И в животе как-то нехорошо стало. А еще этот запах…
Бари снова нахмурился и повел носом.
- Какой запах? – тихо спросила Айрис.
- Не знаю… - неуверенно начал Бари. – Он какой-то странный, незнакомый… чуждый…
Дети побледнели и испуганно переглянулись, но затем любопытство и страсть к приключениям взяли верх над страхом, и они, кивнув друг дружке, стали бесшумно пробираться вдоль забора дальше.
- Торопыга говорил, - прошептал Бари, ощупывая забор руками, - что где-то здесь, за сараем, есть две доски, которые можно немного раздвинуть.
- Хм, немного, - фыркнула Айрис. – Для него, может, и щелки достаточно, а для нас этого мало.
- Ага, вот и они! – приглушенно воскликнул Бари, когда нашел нужные доски.
В отличие от ажурной кованной решетки, что окружала владения Хайда с улицы и запада, забор, окружавший остальную их часть, состоял из широких, толстых и так плотно подогнанных друг к другу досок, что между ними нельзя было просунуть и лезвие ножа. Но здесь, за стеной сарая, между двумя досками была узкая щель, да внизу, из одной из них, был выбит гвоздь – наверняка работа Торопыги.
Бари сперва просунул в щель свои острые ногти-когти, затем пальцы, потянул доску чуть на себя, а потом сдвинул ее чуть-чуть в сторонку, и внизу образовался узкий лаз – как раз, чтобы сквозь него мог проскользнуть домовой.
- Мы здесь не пролезем, - разочарованно произнесла Айрис.
- Пролезем, - заверил ее Бари и принялся отодвигать доску дальше.
- Вот, - сказал он через несколько минут. – Думаю, этого нам хватит. Давай, лезь первой.
Айрис согнулась и быстро прошмыгнула в увеличившийся лаз, а следом за ней в него протиснулся и Бари. Они очутились в узком пространстве между забором и сложенной из толстых бревен задней стеной сарая. Справа от них проход был доверху завален строительным мусором, а слева, обойдя сарай, можно было выйти во двор.
- Нехорошо тут, - прошептала, поеживаясь, Айрис.
Бари согласно кивнул. Здесь за забором недобрая аура этого места ощущалась еще сильнее, ее можно было почувствовать даже не обладая какими-либо сверхъестественными способностями. А вот запах, который так озадачил Бари, вдруг почему-то стал слабее.
- Ну что, пойдем? – спросил мальчик сестру.
- Да, - твердо ответила та.
И они, прижимаясь спинами к стене сарая, стали пробираться к выходу из прохода. Дойдя до угла, дети остановились и осторожно высунули головы наружу, чтобы осмотреться вокруг. Но им не удалось ничего толком разглядеть, так как в нескольких шагах от них, начинаясь у самого сарая и идя дальше вдоль забора, росла густая зеленая изгородь из кустов. Брат и сестра метнулись к ней, а потом, присев на корточки и чуть раздвинув листву, заглянули в образовавшийся просвет.
На просторной, посыпанной гравием площадке стоял воздушный катер, рядом с которым с хмурым видом расхаживал Малх. Он был явно чем-то недоволен и время от времени бросал косые, опасливые взгляды в сторону приоткрытой двери сарая.
При виде Малха Айрис широко раскрыла глаза и испуганно подалась назад, но Бари удержал ее. Он успокаивающе сжал ее руку и сделал знак молчать. Затаившись в кустах, дети продолжили наблюдение за хайдовым дворецким.
Бари снова принюхался и тут же недовольно и брезгливо поморщился: не нравится ему этот тип, ох не нравится. А еще больше ему не нравился его запах. Вся странность заключалась в том, что облик Малха ну никак не соответствовал исходившему от него запаху; этот невзрачный белобрысый, одетый во вроде бы чистую одежду, субъект пах грязью, немытым телом и еще чем-то очень неприятным и подозрительным. Обычный человек не почувствовали бы всего этого, а вот ульфинг учуял сразу. И Бари только сейчас понял, почему Малх, завидев его еще издали, спешил убраться подальше. Вообще-то раньше Бари считал его из-за этого просто немного странноватым да и только – мало ли чего может быть, - но теперь, учитывая странный запах, становилось ясно, что этот тип избегал его неспроста.
Вдруг дверь сарая распахнулась, и на площадку вышел огромный зеленокожий громила с рогатой головой и парой устрашающих ятаганов за поясом.
- Ухайдак! – потрясенно прошептал Бари.
И он сразу же сообразил, кому принадлежал столь озадачивший его у забора запах. Ухайдаки – самые жестокие и отчаянные головорезы среди демонов – были выходцами из одного Сумрачного мира. Они не были большими специалистами по части магии, но обладали невероятной силой, хитростью и виртуозно владели любым оружием, особенно своим фирменным – ятаганами. Ухайдаки были наемными убийцами, но при этом они никогда не разменивали свои силы по мелочам; они предпочитали браться за такую «работу», которая сулила им наибольшую выгоду. А еще, чтобы ухайдак согласился на кого-либо работать, этот кто-то должен был иметь определенную репутацию и тугой кошелек.
Бари и Айрис переглянулись и снова обратили свои взоры на Малха и ухайдака. Дети прекрасно знали, что представляет собой этот зеленокожий громила; они как-то подслушали разговор отца и дяди Раена, и теперь все их помыслы занимал только один вопрос: что делает в их мирной деревушке такой головорез, как ухайдак?
Внезапно чуткие уши Бари уловили позади едва различимый шорох, а его нос уловил запах ухайдака. Мальчик резко обернулся и прямо перед собой увидел еще одного громилу. В следующее мгновение неуловимым движением огромной ручищи ухайдак сшиб с ног, вскочившего и попытавшегося было загородить собой сестру, Бари, затем последовало два молниеносных удара рукоятью ятагана, и малолетних любителей приключений окутала пелена беспамятства. Взвалив детей на плечи, ухайдак проломился сквозь кусты и вышел на двор.
Увидев его, Малх-Шэди побелел как полотно и попятился назад.
- Ч-что э-это? – заикаясь, пролепетал он.
- Они следили, - коротко ответил ухайдак.
- О-ох! – простонал Шэди. – Что же нам с ними делать? Почему ты их сразу не прикончил?! – вдруг взвизгнул он и с исказившимся от злобы лицо, выхватив откуда-то из складок одежды нож, бросился к ухайдаку.
- Стоять! – гаркнул второй громила, что стоял подле катера.
Он резко выбросил вперед руку и, схватив Шэди за шиворот, рванул его назад и отшвырнул подальше от своего собрата.
- Хозяин сам решит, что с ними делать, - добавил ухайдак и смерил растянувшегося на земле коротышку презрительным взглядом.
Шэди выглядел теперь таким, каким был на самом деле – при падении и ударе о землю его маскирующее зеркальце разбилось.
- Мое зеркало! – в ужасе воскликнул Шэди, стоя на коленях и глядя на источавшие слабый дымок осколки. – Что я буду теперь делать?! Как буду жить?! Беда, беда! Это дурной знак! – стонал и причитал коротышка, дрожащими руками пытаясь собрать осколки.
- Это ты во всем виноват!!! – возопил вдруг Шэди, прожигая ухайдаков ненавидящим взглядом.
- Заткнись! – снова гаркнул один из них и угрожающе погладил рукоять ятагана.
И Шэди сразу заткнулся. А ухайдаки, смерив его презрительным взглядом, занялись своим делом. Один из них остался на страже подле катера, а другой, с бесчувственными Бари и Айрис на плечах, скрылся в сарае.
* * *
Выпив очередной глоток ароматного травяного чая, Власта поставила чашку на стол и в задумчивости посмотрела в окно. Но ее думы были вскоре прерваны чьим-то настойчивым стуком в дверь. Власта вздрогнула от неожиданности, встала со стула и пошла открывать.
«Кто бы это мог быть в такую рань?» - спрашивала она себя, открывая дверь. Власта уже было решила, что может быть кому-то понадобилась ее помощь, но при виде того, кто стоял за дверью она пришла в крайнее изумление.
Перед травницей, опираясь на клюку, стояла хрупкая согбенная старушка в аккуратном темном платье и в повязанном на голову синем платке. И судя по всему, она была чем-то очень взволнована и встревожена. Её покрасневшие глаза говорили о том, что она не спала всю ночь и плакала, а затрудненное и прерывистое дыхание – о том, что она в спешке проделала весьма нелегкий и далекий для ее возраста и больных ног путь.
- Алфея! – с удивлением воскликнула Власта при виде своей ранней гостьи.
- Ох, наконец-то я добралась до тебя! – простонала та, в изнеможении падая на руки Власты. – Мне надо было прийти еще вчера, раньше… Но я испугалась, я так испугалась… А теперь может быть уже слишком поздно. Ох, беда! Зло пришло в нашу прекрасную долину… Оно снова здесь! Я так боюсь… боюсь, что опять прольется чья-то кровь… Ох, Власта, я так боюсь, что опоздала, - в крайнем волнении говорила Алфея, пока Власта, поддерживая ее под руку, провела ее в горницу и усадила в кресло.
- Я видела… вчера видела, - продолжала говорить Алфея с расширенными от ужаса глазами. – Это было так ужасно! Как будто мертвый воскрес. Надо было прийти еще вчера, но у меня не было сил… я была в ужасе… Я слишком стара и слаба, слишком стара для всего этого… А ночью я не могла уснуть. Я должна, понимаешь, - старушка устремила заплаканные глаза на Власту, - должна была хоть кому-то все рассказать. Но я слишком стара, мне никто не поверит…
- Ну-ну, успокойся, не плачь, - ласково заговорила Власта. – Ты же знаешь, я всегда тебе верила. И твоя дочка тебе тоже верит. Вот, выпей, тебе станет лучше, - сказала травница, протягивая Алфее чашку дымящегося чая.
- Я знаю, мои родные мне верят, - со вздохом произнесла Алфея, когда выпила несколько глотков ароматного настоя и немного успокоилась. – Но я не хочу их тревожить, не хочу, чтобы у них были неприятности. Я очень боюсь за них, за всех нас. И потом, мне бы все равно не поверили, даже они – если бы я рассказала им то, что видела вчера. Слишком все это невероятно…
Власта с сочувствием посмотрела на свою гостью, она хорошо знала, что хотела сказать Алфея своими последними словами.
Алфея овдовела лет десять назад и теперь тихо и спокойно жила в окружении любящих детей и внуков. Из-за больных ног она редко выходила за пределы своего дома, предпочитая, сидя в удобном кресле на веранде, заниматься вязанием или, будучи великолепной рассказчицей, рассказывать внукам и соседским ребятишкам разные занятные истории о магах, древних временах, героях и так далее… Из-за этих-то историй, которых у нее было великое множество, Алфею и считали немного чокнутой. И Власта понимала, почему та боялась, что ей не поверят: мол, скажут, старуха совсем ума лишилась – уже и не различает, где правда, а где вымысел.
- Вокруг нас происходит много невероятных вещей. Мы живем в необычном мире, - задумчиво произнесла травница, подливая Алфее еще чаю. – Но многие этого просто не замечают. Обычно, у нас здесь тишь да гладь, вот все и привыкли к этому спокойствию.
Власта поставила чайник на стол, присела на стул и обратилась к Алфее:
- Расскажи мне о том, что или кого ты вчера видела, и что заставило тебя так волноваться и совершить эту раннюю и дальнюю прогулку.
Травяной чай Власты успокаивал и придавал сил. Алфея сделала еще один глоток, собралась с мыслями и, испустив тяжкий вздох, начала свой рассказ:
- Вчера, ближе к вечеру, моя дочь решила вытащить меня из дома на прогулку – за что я была бы ей очень благодарна, если б не то, что случилось потом. Мы немножко прогулялись, посмотрели на новую колокольню возле дома Общинной Управы, зашли в храм, а потом я устала, и мы зашли в кофейню подле гостиницы. Мы сидели в увитой плющом беседке и болтали о том, о сем, а потом, когда моя девочка ненадолго вышла – ей надо было сбегать за чем-то в бакалейную лавку, - я осталась одна и от нечего делать стала смотреть по сторонам.
Алфея не надолго умолкла, выпила еще немного чаю и продолжила:
- Ты же знаешь нашу кофейню «У Юрита» - она такая уютная, особенно летом. Столики там стоят под увитыми зеленью навесами или в беседках, там тихо, спокойно… В то время, как мы туда зашли, там почти никого не было. Почти – это потому, что сквозь листья плюща я заметила под навесом, чуть левее моей беседки, сидят Вигор с дочкой. Они пришли позже и не видели меня. Они молча сидели рядом и были явно чем-то очень расстроены. Я тогда еще подумала: что, наверное, дела у Вигора в последнее время идут видать не важно. Он сам и его дочка выглядели так, будто они недосыпают или недоедают, или их что-то сильно беспокоит. А потом примчался их дворецкий. Он выглядел как полоумный, сразу бросился к хозяину и что-то прошептал ему на ухо. Наверное, это сообщение много значило для Хайда и его дочери, потому что, то, как они отреагировали на него – было просто ужасно. Ах, Власта, я никогда не забуду этого! – воскликнула Алфея, всплеснув руками. – Это был просто кошмар! Вигор с такой силой сжал в руке стакан, что тот раскололся. А его лицо… С него словно слетела маска, и из–под нее выглянул другой человек – злой, безжалостный. Знаешь, на кого он был похож? – шепотом, опасливо озираясь по сторонам, произнесла Алфея.
- На кого? – тихо спросила Власта, уже заранее догадываясь, каким будет ответ.
- На того колдуна, о котором несколько лет назад писали в газетах. Я видела его фотографии…
- Но это еще не все, - продолжала испуганно говорить Алфея после небольшой паузы. – Эта девчонка, Мелисса – она тоже изменилась. Я не могу объяснить как, но ее лицо… оно стало похоже на… - Алфея запнулась, ей как будто стало не хватать воздуха, - …на моего племянника, каким он был много лет назад, - почти беззвучно смогла наконец выговорить пожилая женщина.
- Не может быть! – потрясенно воскликнула Власта.
- Мне очень жаль, - тихо произнесла Алфея, опустив взгляд и судорожно сжимая в руках чашку. – Но это было именно так. А знаешь, что во всем этом было самым страшным? – продолжила она. – То, что все эти жуткие перемены были вызваны радостью.
- Радостью? – переспросила Власта. Она подалась вперед и внимательно посмотрела на свою собеседницу.
- Да, радостью, - ответила та и продолжила: - Их глаза горели такой безумной радостью, как будто, наконец, свершилось то, о чем они долго мечтали. И в этот миг они были похожи… сильно похожи друг на друга…
- Как отец и дочь?.. – полувопросительно произнесла травница.
- Да, - кивнула Алфея.
- Верхние Миры! – прошептала Власта. – Что же это будет?..
Она повернулась к окну и устремила задумчивый взор куда-то вдаль, а потом, не глядя на Алфею, спросила:
- Они тебя заметили?
- Нет. Они ушли сразу же, как выслушали сообщение. А я еле высидела там, пока ждала дочку. Я ей ничего не сказала, сослалась на усталость и плохое самочувствие, и мы поспешили домой. Но с тех пор я потеряла покой. Иногда я думаю, или хочу так думать, что все это мне просто померещилось, но потом, когда вспоминаю прошлое и их лица, то понимаю – все это было на самом деле. Мне становится страшно, но я боюсь, что мне не поверят, - печально говорила Алфея. – Ведь тогда все постарались поскорее всё забыть. Никому не хочется, чтобы всё это вернулось…
- Но оно вернулось, - медленно произнесла Власта. – Хотим мы того или нет. И я верю тебе, - сказала она, участливо глядя на пожилую женщину. – И Локис с Рэем тебе поверят. Мы помним, мы слишком хорошо все помним… - почти неслышно закончила травница.
- Да, да, им надо сказать, - взволнованно заговорила Алфея, поднимая голову и устремляя взор на Власту. Она хотела было встать, но тут же в изнеможении снова со стоном повалилась в кресло.
- О-ох! – простонала Алфея. – Мои ноги! У меня совсем нет сил, чтобы дойти до Локиса.
- Не волнуйся, - успокоила ее Власта. – Оставайся здесь, отдохни, тебе и так пришлось сегодня нелегко. Я сама схожу к Урсам и все им расскажу. Так будет лучше, - тихо произнесла травница. – Потому что мы тоже постарались кое-что изгладить из нашей памяти, - добавила она уже про себя.
Власта сходила за разделяющий горницу занавес, принесла оттуда плед и укрыла им ноги Алфеи. Затем она негромко позвала:
- Пайди!
Та мгновенно отозвалась на этот зов и появилась, а Власта сказала:
- Позаботься о нашей гостье, пока я буду у Локиса. И сообщи ее родным, что она у нас и что с ней все в порядке.
- Все будет сделано в лучшем виде, - с улыбкой ответила Пайди.
- Даже не знаю, как вас обеих благодарить, - растрогано произнесла Алфея, благодарно глядя на Пайди, наливавшую ей очередную чашку чая, и Власту, которая уже направлялась к двери.
- Да не за что, - ответила травница.
Она печально улыбнулась и вышла за порог.
«Ох, Верхние Миры и Силы Света, - думала Власта, направляясь к дому на краю леса, - только бы не было слишком поздно».
10. СНЫ И ПАМЯТЬ ЛОКИСА.
Первые лучи солнца коснулись зеленой листвы и, проникнув сквозь нее, устремились дальше, пробуждая сонный лес и возвещая ему о приходе нового дня. Утренний воздух был свеж и прохладен, а легкий ветерок играл с листьями и создавал на поверхности воды едва заметную рябь. Неторопливо идя вдоль реки и время от времени поглядывая на ее переливающуюся в лучах утреннего солнца гладь, старик лесничий пытался разобраться в том, что же все-таки выгнало его из дома и заставило совершить эту раннюю прогулку.
Локис хмуро уставился на воду. Что же все-таки выгнало его в такую рань на улицу? – спрашивал он себя вот уже в который раз. Может, всему виной был тот странный сон, что приснился ему этой ночью? Ему снился его предок скоге и Мелия с Джетом, и их лица были полны скорби и печали. Потом Локис видел водную гладь во мраке, в которую упала яркая звезда… А затем он увидел небольшое, сверкающее в лунном свете лесное озеро. Его чистые воды вдруг заволновались, расступились, и из них, освещая все вокруг ослепительным сиянием, вынырнула другая прекрасная и невероятно яркая звезда. От нее исходила мощная энергия и сила; видя и чувствуя ее, Локис испытал одновременно и радость, и трепет, и страх… Он не мог оторвать глаз от этого прекрасного видения, но увы – в следующий миг он проснулся.
- Вода… - пробормотал старик, глядя на реку. – Ты – Источник жизни… Великий Океан – Вселенная…
Вопреки бытующему мнению, Локис не был сильным чародеем. Не был он и провидцем, и вещие сны, как таковые, ему тоже не снились. Он мог только предчувствовать, да и то не всегда, и только – если это касалось его семьи и близких ему людей.
Но этот сон… Сон с выходящей из вод озера звездой Локис видел в своей жизни уже дважды: в первый раз он видел его незадолго перед рождением Мелии, а второй – перед рождением Рэя.
Эта звезда… Ее свет так ярок, он ослепляет, приводит в трепет… Неужели… Но тогда, что означает та другая звезда, так стремительно упавшая в темные воды? О нет, только не это! Неужели кто-то из его близких должен умереть?..
НЕТ!!!
Локис замотал головой, словно желая стряхнуть нахлынувшие на него мрачные мысли, избавиться от них.
Внезапно, вокруг что-то неуловимо изменилось, повеяло угрозой, холодом… Локис резко обернулся и увидел, что в нескольких шагах от него под ближайшим деревом стоит высокий, закутанный в черную мантию человек.
«Вот оно, - подумал Локис. – Началось…»
- Давно мы не виделись с тобой Локис, - раздался из-под низко надвинутого на лицо капюшона хриплый голос. – Много лет прошло, а ты ничуть не изменился, - говорил дальше черный человек. – Все также мрачен и угрюм. А вот мне пришлось сильно измениться…
Капюшон мантии откинулся назад, и перед Локисом предстало бледное лицо Вигора Хайда. Но лесничий ничем не выказал своего удивления, его лицо было будто высечено из камня.
А тем временем Вигор, вытащив из складок мантии пузырек с зельем, выпил его содержимое и пробормотал:
- Рейнкарн.
Локис даже не шелохнулся.
- Ну вот, - произнес Бейн, болезненно ухмыляясь, после того, как закончил свое перевоплощение. – Теперь можно приступать и к делу.
- К делу? – сузив глаза, с угрозой переспросил Локис.
Его лицо потемнело, а взгляд словно прожигал колдуна насквозь.
- Что тебе от нас нужно, Рок Линк? – произнес затем Локис, четко выговаривая каждое слово и не спуская с Бейна глаз.
И как только прозвучали последние слова, лицо колдуна посерело, его исказила жуткая гримаса боли, а все его тело содрогнулось и согнулось в три погибели, как будто его скрутило жесточайшей судорогой. С глухим стоном Бейн повалился на колени, а Локис, стоя на прежнем месте, мрачно сказал:
- Вижу, возмездие моей дочери настигло тебя и действует до сих пор. Ну а мне… - говорил лесничий, делая шаг в сторону своего заклятого врага и вытаскивая из-за пояса нож. – Мне оно поможет сделать то, что я желал сделать очень давно – избавить мир от такой поганой твари, как ты.
Тело Бейна терзала невыносимая боль, она скрутила его в тугой узел, мешала сосредоточиться, думать; стоило ему только пошевелиться, как она снова вонзала свои когти в его плоть. Колдун исподлобья взглянул налитыми кровью глазами на медленно приближающегося к нему Локиса. Нет, он не может допустить провала – тем более сейчас, когда желанная цель так близка.
Локис был уже в двух шагах от Бейна, когда тот, собрав все свои силы, с ужасающим криком вдруг резко выпрямился и выбросил вперед руку. Сильный поток невидимой магической энергии обрушился на старого лесничего и отшвырнул его от колдуна. Упав навзничь, Локис тут же хотел вскочить на ноги, но колдовская сила снова опрокинула его назад и пригвоздила к земле намертво, лишив малейшей возможности пошевелиться. Лесничий хотел выкрикнуть проклятое имя, но чья-то бесплотная рука так сильно сдавила ему горло, что он не смог произнести ни слова – из горла вырвался лишь сдавленный хрип.
- Тебе сильно повезло, что ты нужен мне живым, - прохрипел Бейн, когда, пошатываясь и тяжело дыша, подошел к поверженному Локису. – Запомни хорошенько, - угрожающе продолжил колдун, - еще раз выкинешь подобный фокус, и вместо тебя, мне придется заняться кое-кем другим… Ты понял?
В ответ Локис только прожег колдуна ненавидящим взглядом.
- Ну что ж, думаю, мы прекрасно поняли друг друга, - сказал Бейн, не обращая внимания на выражение лица Локиса.
Колдун выпрямился – при этом он болезненно и недовольно поморщился, а затем, взмахнув полусогнутой рукой снизу-вверх, приказал:
- Встань!
Обездвиженное тело Локиса оторвалось от земли и встало перед колдуном вертикально. Бейн смерил лесничего с ног до головы оценивающим взглядом, призадумался на секунду и произнес:
- Думаю, что я все-таки недооценил тебя – ты застал меня врасплох. Я, конечно, надеюсь, что впредь ты будешь вести себя более разумно, но чтобы в дальнейшем избежать лишних хлопот, я, пожалуй, приму некоторые меры предосторожности.
И с этими словами колдун подошел к Локису и прикоснулся к его затылку. В глазах лесничего сразу потемнело, и он потерял сознание.
- Вот, так лучше, - пробормотал Бейн, убирая руку с головы Локиса и кладя ее ему на плечо.
С презрительной усмешкой взглянув на своего пленника, Бейн затем на мгновение сосредоточился и произнес какое-то заклинание. Заколебался воздух, вспыхнула вспышка голубоватого света, и колдун с Локисом исчезли.
…Вигор-Бейн, ухайдаки, смахивающий на крысу коротышка и стоящая подле большого ящика Мелисса, чьи белые ручки поигрывают старинным кинжалом. Священные небеса, как же она стала похожа на своего папашу в молодости! И как только они все раньше этого не заметили?!
Сидя на крепком стуле, со связанными за спиной руками, Локис еще раз обвел хмурым взором внутренность большого, заваленного ящиками и прочим хламом сарая и собравшуюся в нем компанию, а потом остановил взгляд на Бейне и устало произнес:
- Чего ты от меня хочешь?
Лесничий прекрасно понимал, что сопротивляться Бейну бесполезно: угрожающий вид ухайдаков красноречиво говорил сам за себя, да и ту угрозу, не смотря на временное беспамятство, он помнил очень хорошо. И Локис принял решение – пусть эта сволочь делает с ним что хочет, лишь бы не трогала их… Чтобы сбылась вторая часть его сна, должна исполниться первая… Свет его звезды угасает… Что ж, пусть будет так. Он готов к этому.
- Чего я от тебя хочу? – задумчиво переспросил Бейн, склонив голову набок и внимательно глядя на Локиса. – О, мне нужна от тебя самая малость, - сам же и ответил он. Затем колдун немного помедлил и продолжил: - Я хочу, чтобы ты вспомнил одно свое путешествие по лесу… Вернее, путь в одну небольшую долину на севере.
В сарае повисло молчание. Некоторое время Локис молча смотрел на Бейна странным взглядом, каким обычно смотрят на глупцов, безумцев и людей, которые не понимают очевидных вещей, а потом неожиданно расхохотался.
Лицо колдуна посерело от еле сдерживаемой ярости.
- Замолчи! – крикнул он и замахнулся кулаком.
Голова Локиса резко дернулась вправо, что-то хрустнуло.
- Ты глупец, - прохрипел старик, сплевывая кровь и пару выбитых зубов. – Ты должен знать: кто побывал в той долине – потом не помнит туда дороги.
На левой стороне лица Локиса стал расплываться кровоподтек, но, не взирая на боль, лесничий продолжил:
- Ты можешь бить меня сколько угодно. Можешь, - Локис кивнул в сторону ухайдаков, - приказать своим головорезам разорвать меня на части, но не добьешься большего. Я ничего не помню. А если бы и помнил, то все равно ничего бы тебе не сказал.
- Не сомневаюсь в этом, - сказал Бейн. – Но знаешь, - тут же продолжил он, - со времени нашей последней встречи я обнаружил, что есть масса других способов получить то, чего тебе не хотят отдавать, не занимаясь при этом излишним рукоприкладством. Я обнаружил, - с чувством собственного удовлетворения говорил колдун, подходя к старому столу, на котором стояла небольшая коробка, - что в нашем чудном мире есть вещи, способные творить то, о чем даже не подозревали их создатели. Например, вот это.
И с этими словами Бейн достал из коробки некую, похожую на венец вещицу. Она состояла из широкого стального обруча, с наружной стороны которого было выгравировано несколько символов и вставлена пара белых кристаллов.
- Знаешь, - обратился Бейн к Локису, когда вместе с венцом подошел к нему обратно, - я очень люблю наш Срединный Мир; только в нем так чудно переплетаются магия и технология. Они великолепно ладят друг с другом и позволяют создавать вещицы подобные этой.
- Что это? – угрюмо поинтересовался Локис.
Бейн самодовольно улыбнулся и ответил:
- Изначально эта вещица называлась «Сон разума», но я ее малость усовершенствовал, и теперь она вполне может называться - «Ключ к вратам памяти». Ты помнишь того, слишком любопытного домового? – спросил колдун у лесничего.
- Да, помню, - ответил тот и негромко продолжил: - Теперь понятно, почему он ничего не помнил. Ты стер его воспоминания, чтобы он не болтал лишнего, так как тебе пришлось его отпустить.
- Верно, - кивнул Бейн и уже менее довольно добавил: - Правда, мне пришлось с ним долго возиться – эти домовые такие же непробиваемые, как и ты. Кстати, - как бы невзначай заметил колдун, - а известно ли тебе, для чего изначально предназначалась эта вещица?
И видя, что Локис не намерен ему отвечать, пояснил:
- Сначала эта вещь предназначалась для того, чтобы смягчать или стирать тягостные и неприятные воспоминания. Но, как я уже сказал, после некоторых доработок с моей стороны, она стала настоящим ключом, способным открыть и закрыть для меня врата памяти. В твоем случае, - добавил Бейн, недобро ухмыляясь и глядя на Локиса, - мне больше пригодится первое.
- Э-э, босс, - раздался вдруг неуверенный голос Шэди, - а оно сработает? В прошлый раз вышло, вроде, не очень…
Колдун резко развернулся и так глянул на коротышку, что тот вмиг побледнел, попятился назад, споткнулся о какой-то хлам на полу и с грохотом, сшибая ящики и прочее, сваленное в сарае барахло, свалился в самый дальний угол. Ухайдаки на все это даже не обратили внимания, а Мелисса только бросила в сторону незадачливого слуги недовольно-презрительный взгляд.
- Видишь ли, я совсем забыл сказать тебе одну вещь, - снова, как ни в чем ни бывало, заговорил Бейн, поворачиваясь к своему пленнику. – Когда мое маленькое изобретение начинает копаться в чьей-то памяти – это может закончиться безумием.
Локис никак не отреагировал на это замечание, он только устало прикрыл глаза; Бейн же, бросив на него пристальный взгляд, с некоторым раздражением произнес:
- Но тебе, я думаю, это не грозит. Вы, Урсы – народ крепкий. Ну да ладно, - деловито продолжил затем колдун. – Пора приступать к делу.
И с этими словами он с силой надвинул венец на голову Локиса. Потом, нажав пальцами на белые кристаллы, отошел в сторону и сел на ближайший ящик.
Выгравированные символы и кристаллы вспыхнули белым светом, а в голову лесничего, там, где был надет стальной обруч, словно вонзились раскаленные иглы. Его тело содрогнулось, голова откинулась назад, а глаза широко распахнулись. Но Локис не видел и не слышал ничего вокруг. Перед его мысленным взором в безумном вихре проносилась вся его жизнь, за короткое время он вспомнил и заново пережил все выпавшие на его долю печали и радости. А ураган воспоминаний уносился все дальше и дальше, назад, в прошлое…
И вдруг… Сумасшедший калейдоскоп образов прошлого прервался, и все вокруг заволокло непроницаемым туманом. Локис внезапно почувствовал какой-то странный пьянящий аромат и ощутил на губах незнакомый сладкий привкус… А потом он услышал, как чей-то властный голос приказал: «Забудь!»
Стальной обруч давил все сильнее и сильнее, кристаллы и символы казались раскаленными добела, а голова Локиса раскалывалась от невыносимой боли… И пелена тумана разорвалась, и он вспомнил…
Бейн подошел к лесничему и снял с его склоненной на грудь головы венец. Локис не пошевелился: его лицо посерело, глаза были закрыты, а на лбу, там, где металл соприкасался с кожей, остались несколько ссадин и след как от ожога. Какое-то время колдун внимательно, с некоторым беспокойством разглядывал своего пленника, а затем, отбросив все сомнения, грубо ткнул его в плечо и требовательно спросил:
- Ну что, вспомнил?
Медленно подняв голову, Локис с ненавистью взглянул на Бейна – стоящей позади отца Мелиссе от этого взгляда стало не по себе – и хрипло ответил:
- Нет.
- Нет? – прошипел Бейн, сузив глаза и змеей склоняясь над Локисом.
Лицо колдуна потемнело, он выпрямился, а потом с угрозой произнес:
- Что ж, я ожидал именно такой ответ… И успел к нему подготовиться…
Бейн сделал знак одному из ухайдаков.
- Тар, покажи нам свою добычу.
Громилы расступились, и тот, кого звали Тар, эффектным жестом сдернул с вертикально стоящего рядом с ним большого ящика грязное покрывало.
- Подонок! – вырвалось у Локиса.
Внутри ящика на старой табуретке, спина к спине, сидели связанные Бари и Айрис, их рты были завязаны платками. Но, не взирая на свое незавидное положение, дети не выглядели испуганными: они хмуро смотрели на ухайдаков и Бейна и оба сохраняли форму ульфингов. Оба, потому что угрожающая ситуация будто включила в организме Айрис все защитные силы, и теперь девочка выглядела так же, как и ее брат: заостренные уши, острые ноготки-коготки, серьезное личико. Ну, разве что волосы остались светлыми.
- Ну что, волчата, - насмешливо обратился к ульфингам Бейн, - скажете пару слов нашему лесничему, а?
- Не говори ему ничего! – крикнул Бари, когда по приказу колдуна ухайдак снял с его рта платок.
- Ах, какие мы храбрые! – в притворном восхищении воскликнул Бейн. – Но что вы скажете вот на это? – спросил он затем, жестом фокусника вытаскивая из широких рукавов своей мантии два кинжала с тонкими серебристыми лезвиями.
Глаза Бари и Айрис расширились, но они постарались ничем не выказать свой страх. Пока они сохраняют форму ульфингов, обычное оружие не может нанести им сильного вреда, но это…
- Знаешь, что это? – обратился Бейн к Локису.
Тот бросил на колдуна ненавидящий взгляд и глухо произнес:
- Серебро.
Затем Локис тяжело вздохнул сказал:
- Оставь их в покое, я покажу тебе дорогу. Только не думаю, что ты далеко уйдешь – ОНИ не пропустят.
- А это уже не твоя забота, - отмахнулся Бейн и, нехорошо улыбаясь, добавил: - Я все предусмотрел…
Колдун отвернулся от Локиса и поманил к себе Шэди.
- Ты останешься здесь, - приказал Бейн, отдавая ему кинжалы. – Будешь сторожить этих зверенышей. Если что пойдет не так, можешь смело пустить в ход кинжалы. Понял?
- Но, господин… - стал было возражать Шэди.
- Ты меня понял? – угрожающе повторил Бейн.
- Да! – воскликнул белый как полотно коротышка и сразу метнулся к ящику с Бари и Айрис.
- Ну а нам, господа, пора отправляться в путь, - бодро обратился Бейн к своим подручным.
Один из ухайдаков тут же вышел из сарая, а его собрат, подойдя к Локису и грубо подняв его на ноги, тоже направился было вместе с ним к выходу, но остановился, когда увидел подходящего к ним Бейна.
- Ты слышал мой приказ? – спросил колдун, подходя к Локису вплотную и глядя ему в глаза. – Надеюсь, ты понимаешь, что это значит… Стоит мне только послать приказ, и мой слуга мигом разделается с детишками. И ты не смотри на его ничтожество, - говорил Бейн, кивая в сторону Шэди. – С такой мелочью справится и он. К тому же, я думаю, что это доставит Шэди даже некоторое удовольствие – он терпеть не может ульфингов. Именно по их милости большую часть своей жизни он провел в Каменной Цитадели. И уж поверь, это были не самые лучшие годы его жизни. Не так ли, Шэди? – обратился колдун к коротышке.
- О да, - ответил тот, гаденько ухмыляясь и свысока поглядывая на Бари и Айрис. Но при этом Шэди постоянно хватался за заткнутые за пояс кинжалы – так, для большей уверенности в собственных силах.
- Я помню… твою угрозу. И мне не надо… напоминать об этом, - с едва сдерживаемой яростью глухо выговорил Локис.
- Вот и хорошо, - самодовольно произнес Бейн. – Дорогая, идем! – обратился он затем к дочери и, взяв ее под руку, вместе с ней вышел из сарая.
Локис и его конвоир последовали за ними. Но у самого порога лесничий быстро обернулся и послал Шэди убийственный взгляд, а после – ободряюще кивнул детям-ульфингам.
Во дворе все быстро сели в воздушный катер. Потом Бейн, встав со своего места, вынул из кармана небольшой мешочек, посыпал все вокруг его содержимым – это был какой-то белый мерцающий порошок – и забормотал очередные заклинания. Катер неожиданно вздрогнул, воздух вокруг него замерцал и заколебался, а затем очертания машины и ее пассажиров стали размытыми и нечеткими, и в следующее мгновение они все исчезли. Двор опустел.
Они все материализовались уже далеко в лесу, у самого подножия Лесогорских гор на восточном берегу Быстрицы.
Сидевший на заднем сиденье катера Локис огляделся вокруг: здесь было мрачно и сыро. Густо переплетенные ветви старых деревьев почти не пропускали вниз солнечный свет, а густой колючий кустарник огораживал небольшую, устланную прошлогодней листвой площадку, чья северная сторона упиралась в потрескавшуюся, поросшую мхом и лишайником каменную стену горы. На земле посреди площадки стоял квадратный, похожий на ящик средних размеров, предмет, накрытый плотной темной тканью, при виде которого глаза Бейна загорелись торжеством.
Колдун выбрался из зависшего у самой земли катера и в сопровождении одного ухайдака направился к стоящим подле ящика олтарсам. Все они, за исключением одного, все еще сохраняли звериные обличия.
- Здесь то, что ты просил, - проскрежетал принявший свой истинный облик олтарс, указывая на ящик.
Бейн склонился над ним, чуть приподнял край ткани и заглянул внутрь.
- Да, - произнес он так, как будто видел перед собой давно вожделенное и наконец-то обретенное сокровище. – Это именно то, что мне было нужно…
Колдун опустил край покрывала обратно, выпрямился и обратился к олтарсам:
- Чего вы хотите?
- Идти с тобой, - последовал ответ. – Мы хотим отомстить. Лесные твари убили одного из нас.
При этих словах в водянистых глазах олтарса и его собратьев псевдозверей вспыхнуло алое пламя. Бейн взглянул на стоящих перед ним существ: и в самом деле, их было семь, а не восемь, как было в начале.
- Хорошо, - медленно произнес колдун. – Вы удовлетворите свою жажду мести.
Затем он указал стоявшему рядом с ним ухайдаку на ящик и сказал:
- Возьми. Только помни, будь с ним поосторожнее.
Ухайдак кивнул, без видимых усилий поднял таинственный ящик и направился с ним к катеру. Бейн же, отойдя чуть в сторону, встал прямо, развел руки в стороны и замогильным голосом стал произносить какое-то длинное заклинание.
Локис сидел в катере и с необъяснимой тревогой смотрел на стоящий у его ног ящик. Из него не доносилось ни звука, но каким-то внутренним чутьем лесничий чувствовал, что там было что-то живое. Проклятье, как же ему все это не нравится! Локис повел плечами и попробовал чуть ослабить стягивающие его запястья веревки, но все было бесполезно – ухайдаки были большими мастерами по части уз. Внезапно лесничий вздрогнул, поднял голову и настороженно оглянулся по сторонам. Что-то изменилось, что-то было не так…
Бейн прекратил бормотать заклинания, и вокруг повисла зловещая тишина. А потом, с восточной стороны площадки повеяло чем-то недобрым, угрожающим…
Там, где между деревьями были густые заросли кустарника, послышался странный, едва различимый гул; воздушное пространство между деревьями содрогнулось и задрожало, как будто нечто неведомое, находящееся за пределами видимой реальности, вдруг преступило границы, что разделяют миры, но так и осталось там, за чертой… в ожидании…
- Ну, теперь твоя очередь, - раздался совсем рядом хриплый голос Бейна.
Локис вздрогнул и посмотрел на колдуна: после потраченных на свое темное колдовство усилий тот выглядел уставшим. Бейн влез обратно в катер и тяжело рухнул на сиденье рядом с дочкой, но минуту спустя, бросив короткий взгляд на ящик, он довольно ухмыльнулся и снова обратился к лесничему:
- Надеюсь, ты хорошо помнишь дорогу. Давай, показывай, куда нам ехать.
- На запад, - угрюмо ответил Локис.
Бейн нажал несколько кнопок на панели управления, развернул воздушный катер на запад и, время от времени, вытягивая из Локиса нужные сведения, отправился в путь к заветной цели.
Катер не мог двигаться по лесу быстро, так что следовавшие за ним олтарсы не отставали от него ни на шаг. А вслед за ними, распространяя вокруг зловещее, холодное дыхание тьмы плыло нечто невидимое…
* * *
На толстой ветке старого ветвистого клена, скрытые его широкими листьями, неожиданно зашевелились два мохнатых комочка. При виде зловещей процессии, которая только что прошла внизу, они затаились и постарались слиться с веткой, на которой сидели, но теперь, когда машина с людьми и шедшие за ней демоны исчезли из виду, снова ожили. Черный и пятнистый чертенок испуганно переглянулись и, словно придя к какому-то заключению, молча кивнули друг дружке. Затем они раскрыли перепончатые крылья, слетели с ветки и что есть духу помчались на юг.
11. ПРОШЛОЕ И НАСТОЯЩЕЕ.
Впервые за долгое время Власте было не по себе, впервые она чувствовала себя в этом доме незваной гостьей. И дело было совсем не в том, что сидящие напротив нее люди выглядели несколько странно (для Власты в этом не было ничего необычного), а в том, что она сама, поначалу преисполненная решимости, ворвалась сюда ни свет, ни заря, а теперь, уже сидя в комнате, даже не знала, с чего ей начать. Говорить счастливым молодоженам о готовых свалиться на их головы неприятностях, да еще с утра пораньше – задача трудная и очень неприятная. Жаль, что Локиса нет. И куда только он запропастился?..
- Бабушка Власта, что-то случилось? – обеспокоено спросил Рэй травницу, прерывая ее невеселые размышления.
Власта слегка вздрогнула и взглянула на сидящих напротив нее Рэя с Ильмариэль. Они были встревожены и ждали ответа.
- Да, случилось, - медленно ответила Власта. Она немного помедлила, вздохнула и продолжила: - Но сначала я должна вам кое-что рассказать. Ибо истоки того, что происходит сейчас, берут свое начало в прошлом.
- В прошлом? – переспросила Ильмариэль, пристально глядя на Власту.
В глазах Ильмариэль застыло беспокойство, ее рука легла на плечо мужа. Из-за широко расстегнутого ворота куртки Рэя были видны уродовавшие его шею шрамы.
Власта опустила взгляд и тихо ответила:
- Да. Вы многое знаете, но есть нечто, о чем мы с Локисом предпочли умолчать, - говорила она дальше, стараясь не смотреть Рэю и Ильмариэль в глаза. – В деревне об этом знают или догадываются всего несколько человек и пара домовых. Но люди не любят об этом вспоминать… Они постарались все забыть, а домовые – умеют хранить молчание…
- О чем это ты, бабушка Власта? – снова спросил Рэй. – Что ты хочешь нам сказать?
- Рэй, прости нас, - взволновано произнесла Власта, поднимая голову и глядя на молодого человека. – Прости нас со стариком. Мы не хотели причинять тебе еще большую боль. Тебе и так пришлось пережить слишком многое, мы хотели защитить тебя.
Ильмариэль и Рэй в недоумении переглянулись и с беспокойством посмотрели на Власту; она же в молчании задумчиво уставилась в пол. Но потом, глубоко вздохнув, словно наконец собравшись с мыслями и силами, негромко заговорила:
- Все это было очень давно. Однажды в наши края приехал человек по имени Конрад Линк. Он приехал сюда вместе с двумя сыновьями погодками после смерти жены, которая была волшебницей и погибла в результате какого-то, связанного с магией несчастного случая. Здесь жила ее двоюродная сестра, и Конрад очень надеялся, что благотворное влияние здешних мест смягчит боль утраты в сердцах его сыновей и его самого. И поначалу казалось, что все эти надежды осуществились. Линк построил дом, обустроил его, занялся плотницким ремеслом и прослыл честным и добропорядочным человеком. Он так и не женился вторично и воспитывал двух своих сорванцов самостоятельно. А младшие Линки и в самом деле были сорвиголовы, каких еще надо было поискать. Но между братьями никогда не было распрей и споров, они всегда стояли друг за друга горой. Их связывали крепкие узы дружбы, хотя они были такими разные. А вскоре у братьев проснулись довольно сильные магические способности, и именно это стало все больше и больше тревожить их отца. Дело было в том, что младший из братьев – Джет – решил, похоже, не замечать своих способностей вообще; ему больше нравилось бродить по лесу, познавать его душу, слушать его голос и голоса его обитателей. А вот старший брат – Рок – захотел стать магом. В этом не было ничего плохого – проблема заключалась в другом: Рок слишком увлекся магией. Он считал, что с ее помощью можно решить все проблемы. В свое время с этим сталкиваются все начинающие волшебники. Здесь важно вовремя дать мудрое наставление, указать, что магия – это только сила, средство, и что сама по себе она ничего не решает – она только отражает желания, стремления и намерения того, кто ею владеет. Чтобы Рок понял это и научился контролировать и разумно использовать свои способности, его отправили в Шинмун, и тамошние профессора не могли нарадоваться такому способному и многообещающему студенту. Но потом что-то пошло не так…
Рок слишком рьяно взялся за изучение магии, его жажда знаний была неутолима. Он изучал, исследовал и экспериментировал, забывая при этом, что обилие знаний не всегда приводит к положительному результату. Рок и не заметил, как во время своих изысканий стал все чаще и чаще преступать черту дозволенного. Его эксперименты с магией и чарами становились все более опасными. Казалось, что он совсем забыл причину гибели своей матери. Шинмунские профессора поначалу все терпели, пытались образумить Рока, найти ему оправдание, но в конце концов и их терпению пришел конец, когда в результате одного его эксперимента был разрушен целый дом и пострадали, получив тяжелые травмы, несколько человек. Рока исключили из Шинмуна, он вернулся в Травиндор и продолжил заниматься своими исследованиями здесь. И к великому сожалению, он, во что бы то ни стало, захотел найти подземелье колдуна Маркуда.
- Подземелье Маркуда… - задумчиво произнесла Ильмариэль, нахмурив брови. – Я что-то слышала об этом.
Рэй, который во время рассказа Власты казался погруженным в себя, поднял голову, посмотрел на жену и, приобняв ее за талию, негромко сказал:
- Это местная легенда. Говорят, что где-то в окрестностях Травиндора – если не в нем самом – темный колдун Маркуд перед самым своим исчезновением устроил глубоко под землей тайник, где спрятал все свое колдовское добро и кое-что из своих сокровищ. А еще говорят, - продолжал Рэй, - что этот тайник проклят. И поэтому, несмотря на то, что многие его искали – он так до сих пор и не найден.
- И что, никто даже не догадывается, где он? – удивилась Ильмариэль. – Ведь, если он проклят, то вокруг того места должна быть темная аура.
- Нет, - покачал головой Рэй. – Дело в том, что в нашей округе есть несколько подобных мест, и там уже искали. Но, сама понимаешь, в таких местах надолго не задерживаются: то людям становится плохо, то работа идет из рук вон плохо, то еще что-нибудь идет не так… Вот горе-искатели чуть потопчутся, покопаются тут и там, да и спешат убраться подальше, в более спокойное местечко. Ну а там… - Рэй пожал плечами, потом чуть помедлил и добавил: - Похоже, только Хайду в этом отношении повезло чуть больше, чем остальным – его дом стоит как раз на таком неблагоприятном месте. И его обитатели чувствуют себя, вроде, ничего.
- Хайд не первый, кто построил там дом, - вдруг тихо произнесла Власта.
- Не первый? – переспросил Рэй, внимательно глядя на травницу.
- Да, - ответила та. – Раньше, недалеко от того места, стоял дом Линков.
- А этот, Рок Линк, - заговорила Ильмариэль, - он нашел тайник?
Власта вздохнула и ответила:
- Этого никто не знает наверняка. Если он что-то и нашел, то оставил это в тайне. Рок вообще к тому времени сильно изменился, - говорила дальше Власта. – Он стал каким-то замкнутым, стал смотреть на окружающих свысока и только с Джетом (Конрада к тому времени уже не было в живых) его по-прежнему связывали крепкие братские узы. А потом случилось то, что рано или поздно должно было случиться – сердца обоих братьев обожгло пламя любви. Но вся трагедия заключалась в том, что и Рок, и Джет влюбились в одну и ту же женщину – в Мелию Урс. Ради нее они готовы были пройти сквозь огонь и воду, совершить любое безумство. Когда в округе узнали, что братья Линк положили глаз на Мелию, то затаили дыхание, а все другие поклонники Мелии отступили. Никто из них не чувствовал себя достаточно уверенным в себе и своих силах, чтобы бросить вызов чародею и его немного странноватому брату, который большую часть времени проводил в лесу. К тому же оба они были молоды, сильны и красивы. И все гадали: кому из них повезет больше? А что же сама Мелия? Она испугалась. Она не хотела стать причиной раздора, не хотела становиться между братьями, хотя ходили слухи, что она все же влюблена в одного из них. И когда Рок с Джетом пришли просить ее руки, то она (только Владыка Сущий знает, чего ей это стоило) ответила им обоим отказом.
На некоторое время Власта смолкла, но потом, устремив взор в открытое окно, снова заговорила:
- Это было ударом для обоих братьев. В тот же день Джет ушел в лес, и мы с Локисом и Мелией сильно испугались за него. Мы боялись, что он попытается что-нибудь сделать с собой. А вот Рок… - Власта чуть помедлила, и на ее лицо легла темная тень, - …Рок захотел попытать счастья еще раз. Но на это раз он решил прибегнуть к помощи того, на что всегда надеялся и полагался – к магии. Мы тогда не знали – все это выяснилось гораздо позже, - печально говорила травница, - но настойчивость Рока основывалась не только на его чувствах к Мелии, тому была еще одна, менее возвышенная, причина. В своих изысканиях Рок обратил свой взор на силу, что действует в наших краях, вернее, на ее источник… А еще он каким-то образом узнал о родстве Урсов с Людьми леса. И он посчитал, что это может ему пригодиться. В общем, Рок, во что бы то ни стало, решил заполучить Мелию. Он навел на нее какие-то приворотные чары, в результате действия которых она должна была влюбиться без памяти в первого, встреченного ею молодого мужчину; Року оставалось только прийти пораньше к дому Мелии и предстать перед ней. Но то ли он забыл, что Мелия не совсем человек, или сделал что-то не так, но чары подействовали не в полную силу. Да вдобавок ко всему, когда Рок пришел к дому Мелии – ее там уже не было. Ночью она плохо спала и на заре, тихо выскользнув из окна, ушла в лес. Она хотела развеяться, так как из-за чар не могла понять, что с ней происходит, ей было как-то не по себе. И первым, кого Мелия встретила в лесу – был Джет.
Страшную ревность и злобу испытал Рок, когда увидел выходящих из леса Мелию с Джетом. И он возненавидел брата. Чары давно рассеялись, а сердце Мелии по-прежнему принадлежало младшему Линку. Мало того, оказалось, что Джет тоже очень сильный чародей – лесной мир способен многому научить, - и он сразу понял, кто околдовал Мелию. Джет встретился с братом и попытался его образумить, но все было напрасно – Рок был во власти ревности и ненависти. Он набросился на младшего брата и применил против него магию, но был побежден. А Джет, несмотря на ненависть и злобу брата, не желал ему зла. Он снова попытался вразумить его, поговорить с ним, но Рок не слышал его, не понимал – гнев лишил его разума. Но в то же время в голове Рока зародился один план; он предложил своему брату сразиться в поединке, и тот, кто выйдет из него победителем, получит Мелию. И Джет согласился. А Рок был уверен, что удача будет на его стороне, он не обратил внимания на свое недавнее поражение, он посчитал, что Джету просто повезло. Рок надеялся на свою магию, знания и силу, надеялся, что они помогут одолеть ему младшего брата – чародея-самоучку и лесного бродягу.
Власта тяжело вздохнула и опустила голову. Ей было тяжело говорить дальше, но она, глядя на свои, сложенные на коленях, ладони, все же продолжила:
- Об этом поединке не должна была знать ни одна живая душа. Но ссору братьев случайно подслушал один домовой, который сразу же сообщил обо всем Мелии. Я помню, - медленно говорила травница, - как рано утром она пришла ко мне и рассказала о том, что задумали братья (Локиса в те дни, к большому сожалению, не было дома, его срочно вызвали по какому-то делу в город). Мелия хотела им помешать и просила меня о помощи. Мы вместе пошли к тому месту, где должен был состояться этот проклятый поединок – это была небольшая поляна в лесу не далеко отсюда. Но когда мы пришли туда, было уже поздно, и мы не смогли даже подойти поближе. Чтобы оградить себя от любого постороннего вмешательства, братья окружили поляну сильным магическим полем-барьером, пройти сквозь который было практически невозможно. Нам пришлось наблюдать за всем издалека. Сначала Джет и Рок направили друг против друга всю свою колдовскую силу, а потом, когда она уже истощилась, схватились врукопашную. Это была страшная битва. Рок желал только одного – убить своего брата, а тот отчаянно защищал свою жизнь. А мы… мы были бессильны что-либо предпринять. Мелия пыталась разрушить колдовскую преграду, но из-за сильного волнения у нее ничего не получалось, а мне оставалось только смотреть; кричать или взывать к рассудку было бесполезно – ни Джет, ни Рок не замечали ничего вокруг. Они беспощадно избивали друг друга, и нельзя было даже сказать, кто из них выйдет победителем из этой ужасной схватки. А потом, уже будучи на последнем издыхании, Рок вдруг в безумной ярости набросился на брата, чтобы задушить его, но Джет сумел увернуться и изо всех сил оттолкнул от себя старшего брата. Тот рухнул на землю и уже не смог подняться – силы окончательно оставили его, и он потерял сознание. Но и Джет, устояв лишь на несколько секунд, тут же свалился рядом, и Мелия, разрушив наконец чары преграды, бросилась на поляну. Джет пришел в себя только к вечеру, и той же ночью его старший брат бесследно исчез. С тех пор его никто больше не видел, но в ночь исчезновения Рока дом Линков, по неизвестной причине, вдруг вспыхнул и в одно мгновение сгорел дотла. Спустя две недели после тех событий, Джет женился на Мелии, потом родился ты, - Власта взглянула на Рэя, - а об остальном… Об остальном ты заешь… - почти неслышно закончила она.
На какое-то время в комнате воцарилась тишина. Власта сидела с опущенной головой, Рэй хмуро смотрел в пол, а Ильмариэль с тревогой смотрела то на мужа, то на травницу.
- Ты хочешь сказать, - наконец медленно заговорил Рэй, не поднимая взгляда, - что колдун, убивший моего отца – это его брат и мой дядя?..
- Да, - тихо ответила Власта.
Травница несколько помедлила, словно сомневаясь, а стоит ли говорить дальше, но потом все-таки продолжила:
- Твоя мать прокляла Рока. Она лишила его имени, чтобы он не смог смешать его с грязью и позором. Ведь это было и имя ее мужа. Она сделала это имя оружием, болезненным напоминанием, голосом совести… А того, кого раньше звали Рок Линк, Мелия нарекла…
- …Бейн, - закончил за травницу Рэй.
На лицо молодого человека легла сумрачная тень, он в молчании смотрел на свои руки.
«Этого не может быть, - думал Рэй. – Неужели в его жилах, наряду с кровью Лесного народа, течет та же кровь, что и в жилах человека, который стал братоубийцей и темным колдуном?..»
Рэй вдруг резко встал и взглянул на жену: в его глазах застыли тревога, сомнение и страх.
- Нет! – воскликнула Ильмариэль, вскакивая с лавки и глядя мужу в глаза. – Не смей даже думать об этом!
- Но, Ильмариэль, я не могу не думать об этом, - с болью произнес Рэй. – Так или иначе, но этот человек… мой кровный родственник.
- Нет, - уже более спокойно сказала Ильмариэль и взяла Рэя за руки. Он хотел было отстраниться, но она удержала его и, все также глядя ему в глаза, продолжила: - Нет, ничто больше не связывает тебя с этим человеком. Он отверг и разрушил все кровные узы, когда пролил кровь своего брата – твоего отца – и причинил вред тебе. К тому же, твоя мать, лишив его имени, предала его еще большему отчуждению, а твой дед дал тебе свое имя. Ты теперь принадлежишь к семье Урсов. Ты – наследник Шайна и дитя Лесного народа, - тихо закончила Ильмариэль.
Она слегка улыбнулась и обняла Рэя, а затем, бросив на Власту недовольный взгляд, произнесла:
- В самом начале своего рассказа вы говорили, что что-то случилось, что же это?
- Бейн в Травиндоре, - коротко ответила Власта.
- Он здесь? – с сомнением произнес Рэй.
- Да, - кивнула травница и добавила: - Он все время был у нас под носом.
- Все время? – недоверчиво спросила Ильмариэль. – Как же ему удалось всех обмануть?
- Он скрывался под личиной Вигора Хайда, - ответила Власта.
Она заметила, как вздрогнули и побледнели при ее словах Рэй и Ильмариэль. Но уже в следующую минуту их лица превратились в непроницаемые маски; об испытываемых ими чувствах говорили лишь их горящие глаза, да нервно подрагивающий кончик кисточки хвоста Ильмариэль.
- Но как… когда ты узнала об этом? – медленно спросил Рэй.
- Сегодня утром, - ответила Власта и пояснила: - Помнишь, я говорила, что здесь жила родственница Линков – это Алфея Зили. Она стара и больна, но у нее ясный ум и хорошее зрение. Хотя многие ошибочно полагают, что она немного не в себе…
Рэй кивнул: он хорошо знал старую Алфею-сказочницу – в детстве часто бегал послушать ее истории. Но он никогда ни от кого не слышал, что Зили приходятся ему родней. Впрочем, учитывая все обстоятельства, было вполне понятно, почему Алфея предпочла обо всем умолчать. А еще Рэй понял, почему иногда, глядя на него, старая сказочница вздыхала и печально качала головой.
- Но что за весть сообщил хозяину его слуга? – обеспокоено спросила Ильмариэль Власту, когда та поведала им рассказ Алфеи.
- Не знаю, - сокрушенно покачала головой травница. – Наверняка это было нечто очень важное. И это настолько обрадовало Бейна, что он, похоже, потерял над собой контроль.
- Не нравится мне все это, - мрачно произнес Рэй. – Надо бы…
Молодой человек замер на полуслове, потому что внезапно раздался громкий писк и хлопанье крыльев, и, стремительно влетев сквозь открытое окно, на стол посреди комнаты неуклюже шмякнулись два чертенка.
- Черныш, Кваки?! – с немалым удивлением произнесла Ильмариэль, вглядываясь в увенчанные пятачками рожицы.
- Уф-ф! Наконец-то долетели! – выдохнул Кваки, когда перевернулся и уселся на столе.
- Что случилось? – обратился к чертенятам Рэй. Он видел, что анчутки не только устали, но и сильно напуганы.
- Черный человек вернулся, - пискнул Черныш.
- Ага, - кивнул Кваки. – И с ним еще целая орава демонов.
- А вокруг них что-то большое и страшное, - продолжал говорить Черныш с широко раскрытыми от страха глазенками. – Оно было невидимо, но оно было там, шло за ними.
- Черный человек взял в плен старого лесничего, - сказал Кваки, опасливо поглядывая на Рэя.
- Священные Небеса! – в ужасе воскликнула Власта.
Лицо Рэя стало каменным.
- Куда они идут? – резко спросил он.
- На север, к горам, - ответил Кваки.
- Глупец! – воскликнула Ильмариэль, гневно сверкнув глазами. – На что он надеется? Лесной народ не пропустит его.
- Я бы не был в этом так уверен, - мрачно произнес Рэй.
- Но почему? – с тревогой и недоумением спросила Ильмариэль, глядя на него.
- Насколько я могу судить, Бейн никогда ничего не делает просто так, он тщательно продумывает все свои планы. Любимая, - Рэй посмотрел на жену, - я ничуть не сомневаюсь в силе твоего народа, но у Бейна в рукаве наверняка есть какой-нибудь скрытый козырь или ловушка. Иначе он не был бы так уверен. Нам нельзя медлить – мы должны попасть в Скогендейл раньше Бейна. Меня пропустят туда?
- Да, - ответила Ильмариэль.
- Хорошо.
Рэй подошел к стоящему у стены сундуку, откинул его крышку, достал из него два ножа и заткнул их за голенища своих сапог.
- Ты думаешь, нам придется драться? – спросила Ильмариэль, глядя на Рэя, который, перекинув через плечо перевязь с заплечными ножнами, вложил в них меч.
- Мне бы очень хотелось избежать этого, - ответил молодой человек. – Но, судя по всему, это вряд ли удастся. По их словам, - Рэй кивнул на чертенят, - Бейн прихватил с собой своих слуг. Но больше всего меня тревожит это нечто «невидимое и страшное» - это может быть что угодно.
- Ты прав, - согласилась Ильмариэль.
- Вот, возьми на всякий случай, - сказал Рэй, протягивая ей меч с тонким серебристым клинком и затейливо изукрашенной рукоятью.
Ильмариэль перекинула через плечо поданную Рэем перевязь, взяла меч и взглянула на него.
- Это работа скоге, - произнесла она с удивлением.
- Да, - кивнул Рэй. – Когда-то он принадлежал Шайну.
С тревогой Власта молча наблюдала, как вооружаются Рэй с Ильмариэль, но потом она не выдержала, встала и с мольбой произнесла:
- Родные мои, прошу вас, будьте осторожны, не рискуйте понапрасну. Помните, тот, против кого вы выступаете, безжалостен и жесток, он владеет страшными чарами. Рэй, - Власта обратила умоляющий взор на своего названного внука, - я знаю, ты – страж и беспокоишься за деда, но прошу тебя, будь осторожен, не соверши непоправимую ошибку, не становись на путь мести. Помни, у тебя есть то, ради чего стоит жить.
- Я знаю, - ответил Рэй, привлекая к себе Ильмариэль. – Не волнуйся, бабушка, я не стану никому мстить. Я уверен, рано или поздно, возмездие само настигнет Бейна…
И хотя эти слова были сказаны внешне спокойным тоном, Власта все же заметила, как на короткое мгновение в глазах Рэя вспыхнуло пламя ненависти.
- Не беспокойтесь, бабушка Власта, с нами все будет хорошо, - попыталась успокоить травницу Ильмариэль. – Мы будем не одни – мой народ поможет нам.
- Вот, возьми это, - сказал Рэй, протягивая Власте небольшой, вмещающийся на ладони предмет.
Это было что-то вроде овального зеркальца с матовой поверхностью и в оправе из темного металла, на которой по кругу был вырезаны десять символов.
- Эту вещицу оставил нам Кроу на случай, подобный нашему, - объяснил Рэй. – Сообщи ему обо всем, и пусть он вызовет стражей-хранителей. Мне кажется, - хмуро продолжал он, - что в деревне Бейн тоже что-то подстроил. Во всяком случае, их присутствие здесь не помешает. И расскажи обо всем Юстику.
- Хорошо, я все сделаю так, как ты сказал, - молвила Власта. Затем она поочередно обняла Ильмариэль и Рэя и напутствовала их: - Берегите себя.
Рэй с Ильмариэль в ответ поклонились ей, кивнули на прощанье и быстро скрылись за дверью. Со двора послышалось громкое и довольное урчание Быстрокрыла, а вслед за этим в небо взметнулась, промелькнув в окне, большая крылатая тень.
Некоторое время Власта в молчании стояла посреди комнаты и смотрела в окно: сильные тревога и беспокойство охватили ее душу – что-то страшное должно было произойти сегодня там, за лесом… Затем, взглянув на заметно присмиревших, сидящих на столе чертенят, Власта тяжело вздохнула, глянула на лежащий на ладони прибор и прикоснулась к символам на его оправе. Те в ответ вспыхнули слабым белым светом, и матовая поверхность зеркала мгновенно озарилась голубоватым сиянием.